За столом кабинета восседал Олег, а перед ним в позе кающейся Марии Магдалины сидела сама Горецкая. На приход Ларисы она отреагировала равнодушным мимолетным взглядом. Было заметно, что у нее действительно в данный момент существовали некие проблемы.
Карташов указал Ларисе на стул у стены.
– Это наш стажер, – пояснил он Горецкой. – Она будет вести ваше дело со мной. Не могли бы вы еще раз повторить все сначала?
– Да, могу, но вы понимаете, мне очень трудно, – манерно, с плачущими интонациями ответила Горецкая.
Она до сих пор еще не узнала Ларису. А ведь разговор в гримерной театра между ними состоялся всего несколько дней назад.
– Понимаю, не волнуйтесь. Все будет хорошо. Мы вам поможем, – успокаивающим тоном гипнотизера сказал Карташов актрисе.
«Интересно, почему это мы вам поможем, а не она нам?» – подумала Лариса, прежде чем Горецкая заговорила.
– Вы знаете, я, наверное, плохая мать, – с пафосом начала Анастасия Николаевна, – но у меня есть оправдание. Я – актриса. Мой дом – театр…
«Интересно, это она из спектакля шпарит или сама импровизирует?» – продолжила мысленно ехидничать Лариса.
– А мой сын, – продолжала Горецкая, – он, как оказалось, очень чувствительный мальчик. Где-то месяц назад он обвинил меня в чудовищных вещах, вплоть до интимной связи с… ну, в общем, не важно…
При последних словах Лариса подалась вперед и вопросительно посмотрела на Карташова.
«Не сейчас», – поднял он палец вверх. Лариса удержалась от вопроса и продолжала слушать.
– Я не знаю, к кому мне обратиться. У нас много знакомых, но особо близких друзей нет. Всех их прельщает только положение моего мужа, и все, – Горецкая всхлипнула и замолчала.
«Ничего не понимаю, что происходит, – недоуменно подумала Лариса. – При чем тут ее мальчик?»
Выпив стакан воды, Горецкая продолжила:
– Как-то я случайно попала на их вечеринку. О, это было ужасно. Какие-то странные люди, анаша, все голые. Ничего не понятно – где мальчики, где девочки… У нас был серьезный разговор. А вот уже три дня Романа нет дома. Может, эта ужасная компания совсем поглотила его? – она опять всхлипнула.
– То есть вы думаете, что с ним что-то случилось плохое? Вы обзванивали больницы?
– Конечно. Но безрезультатно. Я думаю, что он принципиально ушел из дома, чтобы стать одним из них. Это просто ужасно, я очень прошу мне помочь. Найдите сына! – с пафосом закончила Горецкая.
Лариса почувствовала облегчение. Да, в театре она, наверное, действительно играет бесподобно. Но здесь, в кабинете Карташова, эта напыщенная театральность была неуместна. Котова почувствовала даже некоторую усталость, как будто это она только что закончила монолог.
– Приметы Романа я уже все записал, – сказал Карташов и незаметно для Горецкой кивнул Ларисе, давая понять, что теперь она может задавать свои вопросы.
– Простите, – скромно начала Котова, – Анастасия Николаевна, а имя Андрэ Амбесси вам ничего не говорит?
Лариса сидела сзади Горецкой и не могла видеть ее лица, но по тому, как напряглись и слегка вздрогнули ее плечи, она поняла, что попала в точку.
– Нет, – ровным голосом, не оборачиваясь в сторону Ларисы, ответила Горецкая.
– А у меня есть сведения, что вас видели вместе и неоднократно. Андрэ Амбесси недавно был найден мертвым в парке «Липки». Он гражданин Конго, прибыл в Россию совсем недавно, месяц или два назад.
– Это какая-то ошибка, – бесцветным голосом ответила актриса.
– Более того, вас видели вместе в ресторане, где вы с ним повздорили по какому-то поводу… – продолжала Лариса.
– Чушь, – нервно вскрикнула Горецкая и наконец обернулась. – Это наговор, и я могу подать на вас в суд за клевету в отношении меня.
Она прищурилась, посмотрела на Ларису повнимательнее, и по недобрым огонькам в ее глазах та поняла, что Горецкая наконец узнала ее.
– Успокойтесь, пожалуйста, – встал со своего места Карташов. – Это обычные вопросы следствия. Никто вас ни в чем не обвиняет. Мы приложим все усилия, чтобы найти вашего сына. Кстати, у вас дома все на месте? – неожиданно спросил он.
Горецкая бросила на следователя почти ненавидящий взгляд, но это было лишь мимолетно. Потом она опустила голову и тихо сказала:
– Да, пропали доллары. Семь тысяч…
Карташов вздохнул и пожал плечами:
– Ну, значит, развлекается где-нибудь…
– Найдите его! – снова прижала руки к груди актриса.
– Я же говорю – мы приложим все силы, – повторил Карташов и, слегка обняв ее за плечи, повел к двери.
– Если будут какие-нибудь новости, я вам обязательно позвоню, – открывая дверь, успокаивал Горецкую следователь.
Но тут произошло совершенно неожиданное. Горецкая уже вышла в коридор, и Карташов собирался закрыть дверь, но тут она с силой дернулась, и в кабинет буквально влетел жгучий брюнет кавказской национальности. Он был не очень высокого роста, но энергии у него было больше чем предостаточно.
– Я это так не оставлю, – заорал он с порога, правда, безо всякого кавказского акцента. – Меня футболят уже в третий кабинет! Что это за е… твою мать, в конце концов!
От его крика у Ларисы зазвенело в ушах, и она инстинктивно вжалась в стул. Карташов поморщился и, показав на освободившийся после Горецкой стул, предложил:
– Да вы садитесь, рассказывайте. Что у вас случилось?
«Представляю, сколько раз в день он произносит эту фразу», – с сочувствием подумала Лариса.
– Пока вы не примете каких-либо действий, я отсюда никуда не пойду, – твердо заверил вошедший.
– Как вас зовут?
– Игорь, но можно просто Гога, – уже более миролюбиво сказал «кавказец».
– Так в чем дело, Игорь? – почти ласково обратился к нему Карташов.
– Три дня назад какой-то молокосос сбил мою невесту – Оксану Коробову. Я хожу к вам уже три дня, и меня каждый раз куда-то отшвыривают. Все, достаточно!
Карташов тут же вспомнил, что еще с утра ему принесли папку как раз с этим делом, но он до сих пор ее не просмотрел. К тому же еще эта Горецкая притащилась… Он тяжело вздохнул и почувствовал себя ужасно усталым.
– Гога, – начал следователь и тут же, поморщившись, спросил: – Как фамилия ваша?
– При чем тут моя фамилия! – снова начал кипятиться Гога. – Я говорю о наезде не на себя. При чем тут моя фамилия?
– Да что вы кричите-то, в конце концов?! – не выдержала Лариса.
Тут Гога обернулся и с удивлением посмотрел на нее. Похоже, он вообще только что заметил присутствие в кабинете женщины.
– А это кто? – спросил он.
– Это наш стажер, – отмахнулся от него Карташов.
– Тоже ничего, но моя Оксана была лучше, – с неприязнью сказал Гога.
– Ты что себе позволяешь! – вскипел уже Карташов, повышая голос до уровня армейского командира. – Как твоя фамилия? Или я сейчас прикажу выкинуть тебя отсюда.
Гога привстал со стула и угрожающе посмотрел на Карташова. Битву взглядов выиграл последний. Видимо, разум все-таки не до конца был потерян странным «кавказцем», говорящим по-русски без акцента.
– Иванов моя фамилия, – упавшим голосом наконец сказал он.
И эта фраза неожиданно разрядила обстановку. И Карташов, и Лариса как по команде улыбнулись. Уж очень эта простая, даже слишком простая русская фамилия контрастировала с колоритной внешностью Гоги.
– Ну так вот, господин Иванов, – удалив улыбку с лица, сказал Олег. – Я рассмотрю ваше дело, и мы примем соответствующие меры. А вы пока можете идти.
– Нет, – твердо возразил Гога, упрямо мотнув головой. – Рассматривайте сейчас.
Тут в разговор вступила Лариса:
– Гога, это вам не Театральная площадь, чтобы устраивать здесь забастовки. Вы мешаете работать. Неужели вам непонятно, что, кроме вашей Оксаны, есть еще масса дел, которые тоже требуют безотлагательных действий?
– Уберите этого стажера, – изменился снова голос Гоги. – Женщинам место на кухне и в постели, но никак не в милиции. Гоните своего стажера на хер!
– Так, – стукнул кулаком по столу Карташов. – Все, мне надоело.
И нажал кнопку под столом. Через несколько секунд в дверях кабинета появились милиционеры-сержанты и выжидательно уставились на капитана.
– Короче, этого выведите отсюда, – указал Карташов на Иванова.
И тут Гога, вместо того чтобы возмутиться, неожиданно упал на колени. Ярость уступила место отчаянию и униженным мольбам.
– Ну, пожалуйста, капитан, ну ведь ты тоже человек! Пожалуйста, найди его!
Даже видавшего виды Карташова пробрала эта сцена, и он движением руки остановил уже готовых броситься на Иванова и вывести его из кабинета сержантов.
– Если ты хочешь, чтобы я этим занялся, – Олег наклонился над стоящим на коленях Ивановым и погрозил ему пальцем, – то веди себя нормально и не идиотничай! Все понял?
Иванов тут же кивнул.
– Садись на стул, и будем разговаривать спокойно. Свободны, – махнул он рукой в сторону сержантов, и те через несколько секунд удалились за дверь.
