Юрнас не слишком разбирался в технике, и устройство велосипеда было ему не совсем знакомо. Однако, несмотря на это, он тотчас принялся водворять цепь на место. Ах ты чёрт!.. Руки словно не слушались его. Делай что хочешь — цепь не надевалась. Не налезала — и всё… Только руки стали совсем чёрными от смазки. Вот тебе и хвалёная «Рига»!
Когда остальные подошли к Юрнасу, он мрачно сидел на краю канавы.
— Что случилось? — спросил Меэлик.
Юрнас указал на велосипед.
Меэлик поднял «Ригу».
— Ах, цепь…
Одной рукой он взялся за цепь, другой провёз велосипед на два-три шага вперёд.
— Всё в порядке.
Делай что хочешь — цепь была на месте!
— Знаешь… — пробормотал Юрнас. — Меня словно не слушались руки. Не знаю почему.
— Странно, — сказал Каур. — Очень странно.
Итак, велосипед снова был в порядке. Но корова за это время исчезла из виду. И Юрнас уже не поехал вперёд.
Тётушка Лена торопилась.
— Может, Моони сама домой пришла. Время дойки-то давно прошло.
Они продолжали путь все вместе.
— Ах, значит, руки его как бы не слушались… — бормотал Каур. — Это, конечно, следовало предвидеть…
— Что ты там опять бубнишь? — спросил Меэлик.
Многозначительный вид Каура начинал действовать ему на нервы.
— Ничего, — сказал Каур. — Со временем всё прояснится.
Каур вспомнил, что настоящий учёный никогда не должен спешить и делать преждевременные выводы. Учёный должен сначала накопить факты. И, только собрав все факты, он может сделать окончательный вывод. Сейчас у Каура было только три весомых факта: «летающая тарелка» на фотографиях, сигарообразно выгоревшее место на земляничной поляне и таинственное исчезновение коровы. Заслуживало внимания и то, что руки не подчинялись Юрнасу, когда он попытался починить велосипед. Каур читал о нескольких случаях, когда вблизи «летающих тарелок» или существ с них люди теряли способность двигаться. Но непослушность рук Юрнаса могла зависеть от общего состояния его организма. Ведь все они с самого утра ничего не ели. Юрнас мог быть, например, слишком усталым. Надо подождать и собрать новые факты. Если «летающие тарелки» уже появились в этих местах, не замедлят появиться и новые факты.
Размышляя таким образом, Каур последним вступил во двор к тётушке Лене.
— Сийрикене, — обратилась тётушка Лена к маленькой девочке, которая стояла посреди двора и, похоже, ломала голову над чем-то серьёзным, — а Моони не пришла домой?
— Пришла, — сказала девочка. — Маленькие дяди привели Моони.
— Маленькие дяди? — удивилась тётушка Лена.
— Да, — ответила девочка. — Маленькие дяди.
Каур ощутил, как сердце у него в груди бешено заколотилось. Значит, всё-таки!.. Всё-таки он был на верном пути. «Маленькие дяди»! Вот это уже факт! Кто же ещё мог быть ими, кроме существ с «летающей тарелки»?! Ясно. Они лишь исследовали корову и вежливо вернули её, выбрав такое время, когда дома был только ребёнок. Тут Каур вспомнил, что существа будто бы предпочитают показываться людям, у которых не слишком развит… как это… интеллект. Значит, наивный ребёнок как раз годился для того…
— А что они сказали? — спросила тётушка Лена.
— Дяди сказали, что Моони сидела на дереве, — ответила малышка.
— Ну что за глупости ты говоришь! — улыбнулась тётушка Лена. — Как это корова могла оказаться на дереве?
Но выяснять этот вопрос до конца тётушке Лене было некогда. Старушка поспешно взяла подойник, и вскоре послышалось цвирканье струек молока в хлеву.
— Стало быть, корова сидела на дереве? улыбнулся Меэлик.
А Юрнас и Кярт засмеялись.
Только Каур оставался серьёзным.
— Учёные частенько допускают такую же ошибку, как и вы теперь, — сказал он. — Если факты не соответствуют сложившимся представлениям, их просто отбрасывают.
О выработавшихся представлениях Каур тоже вычитал. И сейчас у него появилась прекрасная возможность лично убедиться в правильности этого утверждения. Ещё бы! Корова на дереве — такой факт, естественно, расходится с выработавшимися у нас представлениями о поведении коровы. И сразу начинают смеяться. А ведь могло, скажем, случиться, что корову уносили с помощью «летающей тарелки», а корова возьми и зацепись за вершину дерева. Логично? Вполне! Только выработавшиеся представления мешали понять этот факт.
— Слова ребёнка — ещё не сам факт, — сказал Меэлик.
— Ты не забывай, что малышка не сама это придумала, — возразил Каур. — Ей это сказали «маленькие дяди». И теперь ответь: кто были, по-твоему, эти «маленькие дяди»?
Меэлик пожал плечами.
— Не знаю…
— Ну видишь, — сказал Каур удовлетворённо. — Если не знаешь, так и не говори.
— Я их видел, — сказал Юрнас. — Издалека. Я видел, как две маленькие фигурки вели Моони.
— Ага! — сказал Каур. — Слыхали? Это, безусловно, были существа!
— Но… я не успел их догнать… — продолжал Юрнас, — у меня соскочила цепь…
— Ребята! — Каур так заорал, что все вздрогнули.
Вздрогнула даже тётушка Лена, которая в этот момент вышла из хлева, чтобы процедить молоко.
— Не ори! — рассердилась Кярт. — Ребёнка перепугаешь!
Девочка действительно чуть не заплакала, и Каур немного
понизил голос:
— Ребята! Всё ясно! И как я сразу не догадался!
— Ну, говори же! — потребовал Меэлик.
— Всё абсолютно ясно, — сказал Каур. — Слушайте теперь только внимательно. Известно, что вблизи «летающих тарелок» глохнут моторы автомобилей и мотоциклов, а их электросистемы отказываются работать. Писали, что в Америке и других странах это не раз случалось. Существа обладают способностью выключать моторы. А что делать с велосипедом, который опасно приближается к ним? Ведь у велосипеда мотора нет! Совершенно ясно: они просто заставили соскочить велосипедную цепь! Кроме того, существа частично лишили Юрнаса способности действовать. Поэтому руки не подчинялись ему, и он не смог надеть цепь!
— Правда, так оно и могло быть, — согласился Юрнас. — Мои руки действительно словно выключили.
Ему до сих пор было немного неловко из-за этой истории с цепью. Особенно неловко он чувствовал себя перед Кярт. Но теперь Каур прекрасно всё растолковал.
— Но как же мне удалось надеть цепь? — хотел знать Меэлик.
— Ох! — вздохнул Каур. — Вам надо всё объяснять на пальцах! Ясно же, что существа лишают человека возможности действовать только тогда, когда им как-то угрожают. Возьмём, например, случай с французом Дервильде. Он вечером лёг уже в постель, когда услыхал, что собака во дворе воет особенно жалостно. Он быстро оделся, взял карманный фонарик и вышел из дому. Прежде всего он заметил «летающую тарелку», которая опустилась неподалёку. Послышались шаги, Дервильде зажёг фонарик. И увидел метрах в семи-восьми от себя два маленьких существа, похожих на людей. Дервильде был смелым. Он побежал, чтобы отрезать пришельцам обратную дорогу к «тарелке». Но тут же блеснул какой-то луч света, и Дервильде застыл на месте словно столб. Он не мог ни двинуться, ни крикнуть. Ничего не мог. До тех пор, пока пришельцы не улетели на своей «тарелке». С нами случилось нечто похожее. Когда мы догнали Юрнаса, существа уже исчезли, и Меэлик в два счёта надел цепь.
Как бы там ни было, рассказ Каура заставил немного задуматься. Тётушка Лена тяжко вздохнула и сказала:
— Потому-то, наверное, Моони и потерялась.
— А ты луч света видел? — спросил Каур Юрнаса.
Юрнас задумался.
— Что-то вроде бы действительно сверкнуло в глазах, — сказал он, помолчав.
Тётушка Лена снова вздохнула. Ничего более странного ей ещё не доводилось слышать.
Кярт обратилась к маленькой Сийри:
— А что за дяди привели корову?
— Обыкновенные, — ответила малышка. — Маленькие дяди.
— Для ребёнка всё обыкновенно, — пояснил Каур. — Даже корова на дереве для неё вполне обычное дело. Её представления ещё не сформировались.
Это, пожалуй, было не совсем верно. Как мы знаем, Сийри довольно старательно ломала голову над тем, как корова могла попасть на дерево. Но сейчас Сийри не стала опровергать Каура, потому что не поняла его слов о представлениях, которые ещё не сформировались.
— А сколько дядей было? — спросил Юрнас.
— Двое, — ответила девочка.
— А они всё-таки были дядями? — поинтересовалась Кярт.
— Они сами сказали, что они — дяди.
— А какие лица у них были? — спросил Юрнас.
— У одного было лицо, — сказала малышка, — а у другого лица не было.
— Как не было? — удивился Каур.
— У него была особенная голова, — сказала малышка. — Он сам сказал, что особенная.
Похоже, что чем дальше, тем увлекательнее становится дело.
— Как особенная? — спросила Кярт.
