— Свобода нравов, — пояснил Чеботарев, удерживая Витька за плечи и продолжая бороться со смехом.
— Да? А по мне это — … — и Витек в весьма емких выражениях пояснил Сергею Степановичу, продавцу и диктору на экране широкоформатного телевизора все, что он думает и что бы сделал с такой свободой вообще и с вихлобедрым продавцом — в частности. Продавец продолжал хныкать, хотя некоторых слова, произнесенные Витьком, были ему приятны.
— Ну ладно, ладно, уймись, а то прическу испортишь, — утихомирил его наконец Сергей Степанович. — А ты, девочка, иди сюда — поможешь нам телевизор выбрать.
Продавец вышел из-за прилавка и приблизился, все еще дрожа от страха.
— Я бы посоветовал модели "Сони" или "ДжиВиСи", — срывающимся голосом пролепетал он заученную фразу. — Первые берут качеством, вторые — оптимальным, на наш взгляд, соотношением цены и параметров…
— Остановимся на качестве, — решил Чеботарев. — А вот эта машинка сколько стоит, — он указал на облюбованный им кинотеатр.
— Пять тысяч пятьсот…
— Рублей? — Спросил Витек, тоже начиная приглядываться к выбранному Сергеем Степановичем объекту.
— У… Уе. — ответил продавец.
— Каких еще Уе? Ты опять за свое? — вскипел Витек, но Чеботарев его успокоил:
— Уе — значит, "условных единиц".
— Это еще что такое? У нас только рубли и доллары. Что, снова доллары менять надо на эти… единицы.
— Ничего менять не надо, — Чеботарев повернулся к продавцу, — мы возьмем этот. Оформите гарантийный талон и все такое…
— Поздравляю, прекрасный выбор, — впервые за долгое время заулыбался продавец, и повернулся, собираясь идти к прилавку. Витек его остановил.
— Ты нам два заверни. Мы два возьмем. И не лыбься! — пригрозил он, заметив, что улыбка продавца стала еще шире. Продавец моментально сделал постное лицо и убежал к прилавку.
— Зачем нам второй кинотеатр? — удивился Чеботарев.
— Палычу. Я ему обещал. А тут и видак в комплект входит. Здорово.
— А это не слишком жирно — сторожу на заводе дарить домашний кинотеатр, — Чеботарев рассердился тому, с какой легкостью его попутчик тратит деньги. И не свои, между прочим!
— Да ты что, он же не просто сторож, он мне как отец, — пояснил Витек снисходительно, удивляясь несговорчивости Чеботарева. — Я и жил у него, и к тебе меня он направил. Что же я на нем, какие-то паршивые у-е экономить буду?
— Ну и шут с тобой, — буркнул Чеботарев. Он взял у Витька деньги, подошел к прилавку, на клочке бумаги написал продавцу свой адрес и попросил все доставить к вечеру. Когда он уже получал чеки и квитанции, вновь вмешался Витек:
— Я свой телевизор этому педику доверять не собираюсь. И адрес не скажу.
— Не так уж и хотелось, — гордо ответствовал продавец, который уже спрятал деньги. — Я тоже к кому попало не езжу. У меня вкус есть.
— Это я "кто попало"? — уточнил Витек, и снова потянулся за своим обидчиком, который начал махать на него руками. Чеботарев схватил его за шиворот и держал, пока тот не успокоился. Потом начал увещевать его:
— Слушай, ну как мы сейчас эту байду попрем на другой конец города? Здесь и грузчиков нет…
— И не нужны грузчики — а я на что? Еще деньги им давать, — вдруг проникся вопросами экономии Витек. — Да я сейчас такси остановлю, и мы через 10 минут у Палыча будем.
— Ну, ты как хочешь, а я свой спокойно вечером на дому получу.
— Как знаешь. — Затем в течении считанных секунд Витек выбежал на улицу, пригнал к магазину такси-седан, подцепил коробку, крикнул продавцу: "А ну, подсоби с того края! И попробуй уронить, все кости поломаю". Продавец, недовольно ворча, выволокся из-за прилавка и помог ему вытащить коробку во двор. В машину она, впрочем, не влезла, и шофер долго и старательно привязывал товар к верхнему багажнику, после чего его "волга" стала похожа на "папомобиль".
— Хоккей, — удовлетворенно сказал Витек Чеботареву, — ну, а ты не едешь, что ли?
— Куда? К твоему сторожу?
— Ага, к Палычу. Поехали, заодно познакомитесь. И покупку обмоем. Он мировой мужик, сам увидишь.
"Наверное, там он и прячет деньги", — смекнул Чеботарев, и быстро сел в такси. Он все еще не оставлял мысли вернуть пропажу разом и целиком. Возиться с этим субъектом было иногда забавно, а иногда поучительно. Но одно дело — когда делаешь это по собственной воле, а совсем другое — по принуждению.
Между тем Булыжник, Шора и Филипп решили установить личность разыскиваемого ими вора поточнее. Позавтракав в своем гараже просроченной колбасой — она явно изначально была сделана из отходов газеты, редакцию которой они уже навестили — они занялись разбором обнаруженных на квартире Витька фотографий.
— Хрен их разберешь, — пробормотал Булыжник, склонившись над разложенными в пасьянс снимками, — куча народу, все друг на друга похожие. Девчонка в газете права была.
— Вот это может быть он, — сказал Шора, ткнув пальцем почти наугад.
— Может он. А может, не он. Толстоват. А клиент говорил — тот худой.
— Так фотографировали давно, может, он тогда толстым был?
— Если методом исключения — это не он, — вставил слово и Филипп, и зачеркнул на снимке изображение пожилого мужчины в костюме с орденскими планками. — Наш помоложе будет.
— И это не он, — добавил Шора, показывая на молодцеватого рабочего, позирующего возле асфальтоуладчика. — наш сантехником представился.
— Точно. И наш небритым должен быть, а этот — смотреть приятно.
— И это не он, — продолжал вычислять Филипп, — этот в комбинезоне, а наш в клетчатой рубашке.
— А вот, смотри — у этого клетчатая сумка в руке, — заорал вдруг Шора. Компаньоны внимательно вперились взглядами в снимок. Потом Булыжник произнес.
— Это вообще-то женщина.
— А клиент не уточнял, что вор мужчина, — возбужденно начал убеждать Шора, — он только сказал: худой и небритый.
— Ты, Шора, дурак или прикидываешься? — поинтересовался Филипп. — Как это может быть: небритый сантехник — и вдруг женщина?
— А что, думаешь, все женщины бреются? Вот у нас в деревне была одна, с усами…, — продолжал отстаивать свою точку зрения Шора, но Филипп перебил его на полуслове:
— Я не знаю, как у вас в деревне, а у нас в столице бреются все! — сказал он с нотками гордости за родной город.
— Надо фотки клиенту показать, — предложил Булыжник. — Он-то наверняка знать будет.
На том и порешили. Но, к сожалению, долгая поездка на другой конец города ничего не дала: Чеботарева не оказалось дома. Троица некоторое время потопталась на лестничной площадке, раздумывая, как быть дальше.
— Вечером снова зайдем, — предложил Филипп.
— Лучше дождемся — а то у нас на транспорт в итоге больше уйдет, чем мы гонорар получим.
— А мы за это время можем к Саньку съездить. Пора ему платить нашу долю, пожалуй.
— Месяц разве уже прошел?
— Нет. Но колбаса вот-вот кончится. Что нам, с голоду подыхать?
Аргумент был неоспоримым. Троица направилась к взятому им "под крышу" коммерческому ларьку. Однако вместо парня, с которым они беспроблемно договорились в прошлый раз, их встретил какой-то старичок, строгий и неразговорчивый.
"Продавца нанял — значит, дела хорошо идут", — радостно подумал Филипп и вкрадчивым голосом начал беседу.
— Здорово, дедусь. Как торговля, идет?
Палыч хмуро оглядел посетителей. Фамильярный тон худого, легко покачивающегося парня, ему не понравился. Вечно обкуренный Филипп цветом и конституцией сам уже начинал напоминать росток конопли, оттого на ветер реагировал соответственно.
— Я тебе не дедусь. Был бы у меня такой внук — я бы его застрелил.
— Круто. А Саня где?
— Я теперь вместо Сани. А вам не все равно? Товар тот же самый, цены тоже не изменились. Чего брать будете?
— Колбасу не будем, — заранее предупредил Шора. — Она тухлятиной пахнет.
— Можно и нос зажать, если голод подопрет. Так чего вам?
— Знаешь, дед, давай лучше деньгами, — сказал Булыжник. — А кулек продуктов все равно собери, а то живот подводит…
— Я чего-то не понимаю…
— А тебе что, Саня не объяснил?
— Да при чем тут Саня? Заладили — Саня, Саня… Я теперь владелец ларька. Купил я его.
— Да нам по барабану, — заверил Булыжник. — Саня нам долю платил. Теперь, значит, ты будешь. Мы твоя крыша, сечешь?
— Ах, ну да, он же говорил! — почти обрадовался Палыч, вспоминая разговор про кровлю и прочее. Потом он враз стал серьезным. — Только я ничего платить не буду.
— Почему?
— А за что платить? Вот если вы мне какую работу сделаете. Видите, там каменный ободок весь расшатался. Его переложить надо, а то домик покоситься может…
— Собственно, делов на пять минут, — задумчиво начал было соглашаться Булыжник, но Филипп вдруг наорал на товарища:
