меня. Мы бы тогда поладили. Хотя, на самом деле, мне нужен кто-то в чем-то лучше меня. Я бы у него училась, а он бы — у меня. Мы бы оба болели объективной реальностью, как неизлечимым гриппом, вместе росли и строили бы свой мир без мистицизма, куда ни одно противоречие бы не пролезло. И это не фантастика. Ведь если
я этого хочу, значит, должен быть кто-то еще, кто хочет того же…
Случай 8. Остров невезения
Я забралась с ногами на диван и взяла в одну руку кружку, а в другую — телефон.
— Рассказывай.
— Он был убит ударом по голове. Череп проломлен на затылке. Нашли голову почти рядом. Ее отрезало уже потом экскаватором. Одежды нет, никаких вещей тоже не нашли. В желудке осталось много протеина. Мясо ел пред смертью. Причем с острым перцем. По ногтям и волосам определили, что он принимал наркотики. Пыльцы в носоглотке не нашли. Значит, убит он не весной и не летом. А затопили его не сразу, а после того, как он уже разложился частично. Энзимы успели поработать под кожей, а бактерии — еще не очень. Дней пять, если дело было осенью или зимой. Он именно от этого почернел, а кожа болталась на нем, как тряпка. Потом его утопили в трясине. Отчего он такой сплющенный, я не знаю, но там он уже вступил в реакцию с веществами болотной воды и изолировался в холодной грязи от микроорганизмов. Там для них, как ты знаешь, высокая кислотность и недостаток кислорода. Так что ничего удивительного, что его приняли за богмэна. Он внешне от них почти не отличался. Только если вскрыть… Похоже, что убийцы знали, что делали. Замаскировать труп под мумию — такое, вообще-то, уже делалось в Египте. Там свежие трупы коптили, сушили, а потом пытались выдать за археологическую находку туристам. Большое судебное дело было еще в шестидесятых.
— Фил, погоди. А как долго он в болоте лежал?
— Не меньше шести лет. Может быть, все восемь. Эксперты потом точнее скажут.
— Это означает, что его убили почти сразу после освобождения. Он поэтому и исчез.
— Вот именно.
— Как же его могли видеть в России?
— Это был не тот Свиридов.
— А опознание? Ах да! Его теперь мама родная не узнает.
— Не скажи. Знаешь, какой приказ поступил? Отправить его голову археологам. Она-то не расплющена. У них программа есть по восстановлению внешнего вида по черепным костям. Помнишь воскового Клоникавана в музее?
— Конечно. Это жутко интересно. Если бы я начала жизнь сначала, я бы выучилась на это дело.
— Когда будет готово, они сделают снимки, добавят к нему описание роста и телосложения, и мы с тобой поедем в Москву, в Петербург и даже в Новгород.
— Сомневаюсь, что это дело профинансируют ваши бюрократы.
— Ну, это в лучшем случае.
— А в худшем?
— А в худшем с теми, кто его знает, будут просто переписываться для начала.
— Ну вот.
— Переводами завалю.
— Не обещай, пока сам не знаешь.
— Следствие началось. А это самое главное.
— Для тебя. А то ты скис от безделья.
— Моим исключительным мозгам нужны стимулы.
— Книжки читай.
— Некогда.
— Велика Россия, между прочим! Там, наверное, наберутся десятки Константинов Свиридовых.
— Возможно. Но круг сужается. Во-первых, за последние двадцать лет легально в Англию въезжали только четыре.
— Вот именно. Легально!
— Надо быть оптимистом. Во-вторых, есть люди, лично знавшие именно этого Свиридова: работодатели из агентства, ученики, приезжавшие тогда на учебу и которых он развозил по домам. Есть непосредственные пострадавшие, то есть похищенные дети и их родители. Есть данные с его ареста, включая восьмилетней давности снимок, описание внешности и особых примет, крошечная татуировка на локте и отпечатки пальцев. Хе-хе! А вот ДНК нет, его тогда еще не у всех брали. Теперь еще будет реконструкция лица, хотя и компьютерная. Так мы утвердим его личность и происхождение, потом найдем его друзей и близких, а тогда, может быть, и подозреваемые в его убийстве найдутся.
— Ага! Сами придут с повинной.
— Я понимаю, почему это выглядит хлипко, но мы обязаны попытаться. Его бы сразу списали как безнадегу за давностью. Но тут-то он международный! Потому-то мое начальство и получило добро на попытку. Полгода профинансируют для порядка, а потом либо закроют, либо Новый Скотленд-Ярд его у нас отберет.
— Ну, время покажет, я думаю.
— Как ты там говоришь? Утро вечера…
Да что же это такое? Далось вам…
Вечер выдался спокойный. Мы вернулись из школы лишь немного на взводе. Обе! Катька опаздывала с курсовой работой и сетовала на недостаток времени. А у меня сегодня был урок с десятым У2. Прошлогодний поток был полон ангелов по сравнению с этими. Мальчишки там еще ничего, а вот девицы на заднем ряду — сплошная беда. Сегодня я сделала то, на что еще никто не решался. Одна из девиц по имени Рэйчел нагло достала косметичку и начала красить глаза прямо на уроке. Эта туса никогда не работает. Недавно они перестали носить на урок даже тетради. Обычно я неплохо дрессирую таких. А тут их слишком много. Я могу справиться с тремя, ну с пятью… и даже с шестью в группе. Но когда их подобралась золотая дюжина, я не успеваю вести урок и одновременно гонять паршивых овец. Тут они меня достали. Я схватила косметичку и с заднего ряда необычайно метко отправила ее в мусорную корзину у доски. Попасть я не рассчитывала. Пацаны восторженно охнули. На заднем ряду поднялся визг, а Рэйчел гордо поднялась и пошла к двери.
— Ты уходишь из класса без разрешения! — напомнила я.
— Наплевать! Я в офис. Мать подаст на тебя в суд! — протявкала Рэйчел и ахнула дверью.
Стало тихо, а потом подружки принялись возмущаться. Пришлось выкинуть за дверь еще двоих, а остальные притихли. Я довела урок. По окончании учебного дня меня одобрили коллеги, но косметичку достали и посоветовали вернуть по принципу: не тронь дерьма… Рэйчел была отвергнута моим начальством, но дважды пыталась подступиться ко мне с тем же агрессивным макаром. Она даже рвалась на мой урок с восьмиклашками. Я сказала, чтобы она зашла на перемене, и, если у меня будет время, мы поговорим. Причем она будет слушать не перебивая. Я тоже ее выслушаю, а потом мы договоримся на моих и только на моих условиях. Тогда я отдам ее вещь. Если она позволит себе хоть одну грубость, я уйду, и второго шанса уже не будет. Рэйчел не слушала, вопила, топала ногами. Не на
