Я повисаю на бортике и пытаюсь отдышаться.
И тут – из леса – вдруг доносится негромкое «крак».
Это трещит под чьей-то подошвой сухая ветка, на которую наступили с размаху. Я оборачиваюсь в направлении деревьев и, сощурившись, вглядываюсь в темноту, но ничего не вижу. Зато что-то – или кого-то – слышу: негромкий шорох палой листвы под чьими-то ногами, удаляющийся в сторону моего коттеджа…
– Как водичка?
Я оборачиваюсь и вижу Теда, который открывает ворота ограждения. Он без рубашки, в купальных шортах и с полотенцем, перекинутым через плечо. Он плавает по вечерам несколько раз в неделю, но я никогда не видела его в бассейне в такой поздний час. Я подплываю к лестнице и говорю:
– Я как раз собиралась вылезать.
– Не нужно. Места всем хватит. Ты начинай с того конца, а я буду с этого.
Он бросает полотенце на шезлонг и ныряет в бассейн – просто делает шаг в воду, даже не вздрогнув, – и по его сигналу мы начинаем плыть параллельно друг другу от противоположных бортиков бассейна. В теории мы должны проплывать друг мимо друга всего один раз, в центре дорожки, но Тед плавает с сумасшедшей скоростью и через минуту уже меня обгоняет. Он в прекрасной форме. На одном вдохе он проплывает практически весь бассейн, так что я вообще не понимаю, каким образом он ухитряется дышать. Он движется как акула, не издавая практически ни звука, в то время как я молочу по воде руками и ногами, словно пьяный пассажир круизного лайнера, свалившийся за борт. Я вымучиваю еще три круга и сдаюсь. Тед все плавает и плавает, прежде чем еще шесть кругов спустя остановиться рядом со мной.
– Ну вы круты, – говорю я ему.
– В школе я плавал лучше. У нас был потрясающий тренер.
– Везет вам. Я училась сама по «Ютьюбу».
– Тогда можно непрошеный совет? Ты слишком часто дышишь. Вдох надо делать на каждый второй гребок, всегда либо под правую, либо под левую руку, как тебе самой удобнее.
Он уговаривает меня попробовать, и я, оттолкнувшись от бортика, проплываю всю длину бассейна, следуя его совету. Результаты не заставляют себя ждать. Я дышу вдвое реже и плыву вдвое быстрее.
– Ну что, так лучше?
– Намного. Может, еще что-нибудь подскажете?
– Нет, я только что дал тебе самый свой лучший совет. Плавание – единственный вид спорта, в котором тренеры ругают тебя за то, что неправильно дышишь. Но если ты будешь практиковаться, у тебя будет получаться все лучше и лучше.
– Спасибо.
Я подплываю к лестнице и вылезаю из бассейна. На сегодня с меня хватит. Мой купальник задирается, и я поправляю его, но, видимо, недостаточно быстро.
– О, «Флаерс», вперед! – говорит Тед.
Он имеет в виду небольшую татуировку у меня на бедре. Это безумная физиономия Гритти, мохнатого оранжевого талисмана филадельфийской хоккейной команды. Все это время я очень старалась, чтобы Максвеллы ее не увидели, и сейчас ругаю себя за то, что не уследила за купальником.
– Это ошибка юности, – говорю я Теду. – Как только у меня будут деньги, я сведу ее лазером.
– Но ты любишь хоккей?
Я качаю головой. Я никогда не играла в хоккей и никогда в жизни даже не видела ни одного матча. Но два года назад я свела знакомство с мужчиной намного меня старше, который очень любил спорт и имел неограниченный доступ к рецептурным лекарственным средствам. Айзеку было тридцать восемь, и его отец в 1970-х играл за «Флаерс». Он заработал кучу денег и умер молодым, и Айзек потихоньку спускал его состояние. Мы с парочкой еще таких же, как я, жили в его кондоминиуме, спали у него на полу, периодически как-то незаметно оказываясь у него в постели, и эту татуировку я набила главным образом ради того, чтобы произвести на него впечатление в надежде на то, что он решит, что я классная, и позволит мне жить у него и дальше. Но мой план провалился. Мне пришлось ждать пять дней, прежде чем снять повязку, но к этому времени Айзека уже арестовали за хранение наркотиков, и его квартирный хозяин выставил нас всех обратно на улицу.
Тед все еще ждет моих объяснений.
– Сделала когда-то по глупости, – говорю я. – Сейчас сама не понимаю, чем я думала.
– Ну, тут ты не одинока. У Каролины тоже есть татуировка, от которой она хочет избавиться. В колледже у нее был богемный период.
С его стороны это, конечно, очень мило, но мне от его слов легче не становится. Я уверена, что Каролинина татуировка являет собой образчик утонченного вкуса. Это наверняка роза, или полумесяц, или китайский иероглиф, означающий что-нибудь особенное, а не дурацкое пучеглазое страшилище. Я спрашиваю у Теда, где она прячет свою татушку, как вдруг раздается еще одно громкое «крак».
Мы оба как по команде поворачиваемся в сторону леса.
– Там кто-то есть, – говорю я. – Я уже слышала раньше, как он тут ходит.
– Кролик, наверное, – отмахивается Тед.
И тут снова слышится громкий треск и беспорядочный шум, как будто какое-то небольшое животное в панике, не разбирая дороги, напролом мчится сквозь подлесок.
– Это в самом деле был кролик. Но раньше, до того, как вы вышли, шум был громче. У меня сложилось впечатление, что это был человек.
– Может, подростки? Уверен, этот лесок пользуется популярностью у старшеклассников.
– По ночам хуже всего. Иногда я лежу в постели и мне кажется, что они прямо у меня за окном.
– Может, стоит поменьше слушать Митци с ее бреднями? – подмигивает мне Тед. – Каролина рассказала мне о вашей встрече.
– Она своеобразная женщина.
– Я бы на твоем месте держался от нее подальше, Мэллори. Вся эта ее эзотерическая белиберда, этот вечный проходной двор у нее дома, эти ее мутные клиенты, которые приходят к ней через заднюю дверь и платят наличными… Как по мне, это попахивает незаконными вещами. Я ей не доверяю.
Теду, судя по всему, не слишком часто доводилось иметь дело с экстрасенсами. Когда я росла, у нас была соседка, миссис Грубер, которая гадала на картах таро в подсобке местной пиццерии. Она прославилась тем, что предсказала одной из официанток выигрыш в сто тысяч долларов в моментальную лотерею. Кроме того, она также давала консультации по брачным предложениям, неверным бойфрендам и прочим сердечным делам. Мы с подругами называли ее Пророчицей и доверяли ей больше, чем первой полосе «Инквайрера».
Впрочем, я не рассчитываю, что Тед отнесется ко всему этому с пониманием. Этот человек не готов даже поддерживать легенду о существовании зубной феи. Когда несколько дней тому назад у Тедди выпал молочный зуб, Тед просто открыл бумажник и выдал сыну доллар – и никакого тебе флера тайны, никакой торжественности, никаких попыток ночью прокрасться на цыпочках в спальню, чтобы положить
