За одним из поворотов, за каменной оградой... Кстати, об оградах. Камни сложены с превеликим тщанием, очевидно, их складывали в XVI веке и ранее и по сей день складывают; кладка нигде не порушена; в оградах, пересекающих дороги, толково навешены ворота с запорами, у каждых ворот свой особенный запор.
О каменных кладках мы тоже поговорили с Тэдди Блэком. Тэдди сказал, что камни складывали для того, чтобы... освободить пастбища от камней. Ну, конечно, не только для этого, но и для другого: мы видели овец, спасающихся от ветра под защитой каменной кладки; вместе с овцами у оград жались черные лохматые яки. В простом объяснении Тэдди Блэка: пастух собирает камни с пастбища, чтобы вольнее пастись было стаду — находится вполне реальное соответствие в тексте Библии: время собирать камни. Очищали пастбища, заодно обозначали границы выгонов, создавали закутки от ветра — материальная нужда скотопасов обретала бытийный духовный смысл: время собирать камни.
Каменные стенки на холмах в Озерном крае настолько искусно выложены, исполнены заповедного смысла, что одухотворяют холмы и долины с прозеленью травы, ржавчиной жухлых папоротников, белыми снежниками, купами рыжих лиственниц, серыми валунами овец... Ограды на холмах Озерного края видишь не в их утилитарном назначении, а будто извечную оправу, что-то значащий орнамент; если взлететь высоко, как парят здешние коршуны, может быть, сверху откроются замысел кладок, целостность их рисунка. Знаки крестьянских трудов всегда исполнены высшего смысла, гармонии, будь то хлебная нива, стога, каменные изгороди на холмах...
В одном месте нашего путешестря-приключения (Джин сказала: «эдвенчур») на каменную ограду взлетел фазан, а за оградой мы увидели пасущуюся стаю фазанов... Как-то вечером в свет фар попали два кролика, ушастые, серые, пушистые. Ян притормозил, кролики скатились на травяную искать, в долину...
Признаться, так не хотелось уезжать из избы в Озерном крае, со стеклянной дверью в Божий мир: больше в такой избе не живать. Когда я зажигал дрова и угли в камине, то думал, естественно, об огне. Горящий, дающий свет, тепло огонь в домашнем очаге обладает благодетельным даром умиротворения, умягчает душу. Не знаю, подсчитано ли в Англии число разводов в домах с камином и без, интересно бы узнать: уверен, что от горящего домашнего очага крайне редко уходят, хоть та половина супружеской пары, хоть другая. Не зря же англичане так держатся за камин: знают, что живой огонь не заменит ни синий язык газа, ни электрическая спираль; камин поддерживает необходимый для семейного счастья градус тепла.
В русских крестьянских семьях, в нашем студеном климате, в избах с печью посередке как центром мироздания, разводов-разделов в помине не было. Муж и жена — одна сатана! Домашний очаг держал крепко и нынче держит. Не только у русских...
Когда я затопляю русскую печку в моей избе в деревне Нюрговичи, то отношусь к ней, главным образом, как к камину: смотрю на огонь. Огонь — существо дружеское: как ты к нему, так и он к тебе, и его нельзя обмануть; домашний очаг требует полной взаимности. Вот оно как, до чего можно додуматься, поддерживая огонь в камине, в избе на берегу ручья в Озерном крае...
Однако вернемся к нашим фазанам.
На обратной дороге в Доридж мы позавтракали в пригороде Ливерпуля Бэбингтоне у родной сестры Джин Мэри Грэгг, то есть в доме Грэггов, Дэвида и Мэри. Завтрак обыкновенный английский: яичница с беконом, до сухости прожаренным, круто посоленным; сладкие кукурузные хлопья с молоком, поридж (т.е. геркулес), сваренный на воде... Впрочем, едят что-нибудь одно: кто хлопья, кто поридж. К чаю, кофе со сливками, с молоком или так — поджаренные куски булки — тосты; масло,как правило, соленое; карамели, то есть джемы из разных фруктов; разрезанные грейпфруты в вазе, апельсины, бананы; в бокалах апельсиновый, ананасовый соки. Все это тебе непрестанно предлагается, тебя угощают. Чтобы; отвалиться от стола, ты должен выбрать момент и сказать: «Аи эм файнд, тэнк"с». Я сыт, спасибо. Тебя еще попотчуют, тут надо проявить твердость, не просто сказать спасибо, а «спасибо, нет». Ежели тебя уговорили, то надо сказать: спасибо, да.
Да, и вот сидим в городке Бэбингтоне у Грэггов, вкушаем очень английский завтрак и видим в окно: по зеленой траве (в декабре) в садочке гуляет радужногрудый фазан. Никто не вскакивает из-за стола, не бежит за ружьем, не отрывается от своей прелестной чашки чая, от своей поджаренной булочки. Все смотрят на фазана, и у всех становится как будто радужно на душе.
У англичан это принято: облегчать друг другу душу. Мужья подают женам чашки с чаем, карамели, пудинги. В гости ходят с цветами, с подарками, подливают в бокалы вина, провозглашают: «Чи-эрз!» — ваше здоровье! Не устают благодарить, извиняться, угощают шоколадом, сладкими бомбошками, виски, шерри, пивом...
Хелло, Джин! Хелло, Ян! Хелло, Мэри! Хелло, Дэвид! У себя в России мы вас вспоминаем добром. Икается ли вам в вашем Доридже, в вашем Бэбингтоне? Или англичане вообще не икают?
Давайте вернемся к нашим фазанам!
Глеб Горышин
Геральдический альбом. Лист 14
Золотой лев свободы
С давних времен традиционной эмблемой Болгарии является лев, олицетворяющий мощь государства и отвагу ее жителей. Красный лев на золотом поле как символ Болгарии встречается еще в конце Xll века на гербе сербского царя Стефана Немани (часть болгарских земель входила тогда в состав Сербского царства). На гербе одного из его преемников — Стефана Душана в середине XIV века лев стал золотым на красном поле. Официально же на гербе Болгарии, а точнее Тырновского царства (в 1363 году Болгария распалась на Тырновское и Видинское царства), лев появляется во время правления последнего перед турецким завоеванием царя Ивана Шишмана (1371—1393 гг.), который поместил его изображение на монетах вместо употреблявшегося до этого под влиянием Византии двуглавого орла. На щитах воинов этого царя изображались три красных льва на золотом поле.
Во временатурецкого ига — почти пять веков — лев был для болгарского народа символом борьбы за свободу. Эмблему золотого льва носили на шапках и изображали на знаменах повстанцы-гайдуки. Коронованный лев с мечом и крестом, попирающий символы турецких угнетателей — полумесяцсо звездой и их знамена, в сопровождении патриотического девиза «Свобода или смерть», изображался на печати созданного в 1862 году в Сербии Временного болгарского управления во главе с революционером Г.Раковским. Коронованный лев с этим же девизом был и на печати созданного в 1871 году Болгарского центрального революционного комитета. Корона в этих случаях служила символом стремления к достижению суверенитета страны. Естественно, что после освобождения Болгарии от турецкого господства коронованный лев — в 1879 году — стал главной эмблемой герба молодого государства.
Первоначально лев изображался под княжеской, а после провозглашения в 1908 году Болгарского царства — под царской короной, ставшей эмблемой монархической власти. В период монархии существовало множество вариантов герба. Малым (и наиболее распространенным) гербом служил золотой коронованный лев с зелеными когтями и языком на темно-красном щите, увенчанном короной. На среднем гербе этот щит поддерживали еще два льва на фигурной подставке, иногда державшие национальные флаги. На большом гербе все изображение помещалось на фоне мантии с короной. Гербовый щит иногда обрамлялся орденскими лентами. На большом и среднем гербах был девиз — сначала «С нами бог», а затем — «Объединение дает силу».
Но и сами гербовые щиты, сохраняя в основе традиционного льва, бывали различными. Эта историческая национальная эмблема часто сочеталась с иноземными символами, так как на болгарском престоле оказывались немцы — сначала Александр Баттенберг из Гессен-Дармштадта, а в 1887 — 1946 годах — представители династии Саксен-Кобург-Гота-Кохари. Поэтому в центре большого герба при князе Александре помещался династический гессенский щиток — синий с красно-белым львом. При нем же в большом гербе наряду с болгарским львом изображался восьмиконечный православный крест на зеленом поле, являвшийся одной из популярных повстанческих эмблем времен антитурецкой освободительной борьбы. При Кобургах же до 1918 года (то есть до ликвидации вследствие германской революции их «родового гнезда» — герцогства Саксен-Кобург-Гота) на груди болгарского льва, как правило, помещался династический саксонский щиток (черные и желтые полосы, пересеченные зеленой короной). Кроме того, в связи с территориальными спорами с соседними странами в некоторых вариантах болгарского большого герба конца XIX — начала XX века встречаются эмблемы исторических областей — Фракии (два красных столба на белом под двумя желтыми коронами на синем поле) и Фессалии (на красном поле две руки держат корону) как символы претензий на эти территории.
