— Я постараюсь больше так не делать. Постараюсь контролировать это, — выпалил я, прикусив готовое вырваться «не будь я Узумаки Наруто». Всё-таки детское тело и вообще шанс побыть ребёнком в семье немного откатило моё критическое восприятие.
— Вряд ли у тебя получится, — покачала головой Петунья-сан. — С Лили иногда происходило подобное, правда, не в таких масштабах и достаточно редко. Она могла оживить завядший цветок или падающие листья в саду превращались в бабочек… Однажды я сильно оцарапалась, пошла кровь, она испугалась за меня и рана мгновенно зажила. У тебя же… Когда тебя принесли, ты постоянно плакал. Не помогали ни игрушки, ни песни. Кроме того, по спальне летали предметы, тлели занавески… Я… очень боялась за Дадли и за Вернона. В итоге выходом стал… чулан под лестницей. На втором этаже, там, где наша с Верноном спальня и комната Дадли, они могли это увидеть или пострадать… Я организовала тебе комнатку внизу. В темноте ты быстро успокаивался. К тому же я не боялась, что маленький ребёнок, вдруг взлетев, выпадет в окно. После твоего переселения на первый этаж магические выбросы почти прекратились.
— Понятно… — пробормотал я. Тайна чулана раскрыта. — Но я всё равно постараюсь. И я обещаю, что никто из моей семьи не пострадает.
— Это было бы замечательно, — выдавила улыбку Петунья-сан, и я увидел, что она еле держится. Повинуясь наитию, я подошёл к ней и обнял, всё же подспудно ожидая, что меня оттолкнут. В детстве меня никто не обнимал, и даже лёгкое прикосновение к голове было сродни чуду. Она всхлипнула и крепко сжала, обнимая.
— У тебя её глаза, — глухо прошептала тётя. — Как у Лили. Мою маленькую сестрёнку поглотил мир волшебников. Она радовалась чудесам, которые могла делать, ей нравилось учиться в волшебной школе, она очень хорошо там училась… А потом её убили. Ей только двадцать один год исполнился. Такая молодая. Наивная, доверчивая, влюблённая в этого твоего папашку — Поттера. А теперь и тебя заберут в этот их Хогвартс…
Тётя отстранилась и быстро проморгалась, сдерживая так и не пролившиеся слёзы.
Вот тебе и бесчувственные злые родственники. Может ли быть: мотивируя тем, что Гарри всё равно обречён, тётя предпочитала его не замечать и концентрировала свою любовь на родном сыне? Эх, людская психология своеобразна. Но ни «недолюбленному» Гарри, ни «перелюбленному» Дадли, думаю, это не принесло ничего хорошего.
Впрочем, если Петунья-сан стала говорить о матери Гарри, значит, скорее всего, она переборола или сняла наложенные чары или ментальное воздействие.
— Скажите, тётя Петунья, может быть, вы знаете какого-то волшебника или волшебницу из знакомых моих родителей, которые бы могли помочь нам с моей проблемой контроля этого волшебства? — задал я весьма интересующий меня вопрос. — Если вы и дядя Вернон не волшебники, значит нам всем повезло, что сегодня не случилось чего-то страшного. Но я даже не понял, из-за чего так всё случилось. Почему я полетел. Или почему потекла вода.
Тётя задумалась.
— Лили почти не знакомила меня ни с кем из… — она нахмурилась, а потом чуть улыбнулась. — Ах да, Северус! Мальчик жил с нами по соседству в Коукворте, и он тоже был волшебником и многое объяснил Лили… Возможно, поэтому у неё не происходило слишком сильных и разрушительных выбросов. Потом Лили говорила, что дружит с ним в школе, правда, они учились на разных факультетах… Как же его фамилия?.. Северус… Северус… Северус Снейп!
Когда она произнесла эту короткую фамилию, перед внутренним взором появилась моя запись, которую я сделал, и газетная вырезка с серьёзным черноволосым и черноглазым мужчиной лет тридцати пяти. Мастер зельеварения и двойной шпион! Единственный, кто мне понравился из рассказов Гарри. А ещё он чем-то напоминал мне Саске, только нос у него немного больше, чем у моего друга.
— Северус Снейп, — повторил я за тётей, чтобы хорошенько запомнить имя, в прошлый мой визит в этот мир этого не требовалось, так как я не планировал надолго задерживаться. Но в этот раз, похоже, мне придётся примерять роль «Избранного» на себя. И ударить в грязь лицом совершенно не хочется. Хватило уже и в своей жизни быть наследником клана аристократов Узумаки и вести себя как дикарь. Ино-чан мне глаза открыла только в шестнадцать и немножко взялась за моё воспитание, подкинув пару свитков и книг по этикету и Высокому стилю[6], а то я иногда Неджи даже не понимал, когда тот с Хинатой разговаривал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Решено! Я найду Северуса Снейпа и попрошусь к нему в ученики!
Хм… Вот только как это сделать?
Глава 5. Как заполучить сенсея
9 августа, 1988 г.
Англия, Коукворт
На следующий же день мы с тётей Петуньей отправились в городок Коукворт — Рикудо бы побрал местные зубодробильные имена и названия! В этом городке, как я понял, выросли тётя и мать Гарри. Англия вообще мне, как страна, не очень-то нравится. Холодно. Пасмурно. Мало солнца. С ужасом узнал у Дадли, что это — «лето» и в данный момент практически — самое тёплое время в году. Если в «самый разгар» какая-то хмарь и туманы, словно в Стране Воды, что же дальше-то будет? А у меня даже чакры нет, чтобы спокойно переносить непогоду!
Дадли оставили у соседей, в семье его друга. Вчера мне пришлось объясняться с кузеном, а ещё дать обещание, что я его тоже чему-нибудь научу. Хорошо, что он не уточнил, что научу именно волшебству. А так, если будем делать вместе тренировки, то это и для него полезно — немного оформит жирок в мышцы и «волшебства зарядить промеж глаз тому, кто пристаёт и обзывается» тоже никто не отменял. Да и, в конце концов, кто знает, что это за магия такая, может быть, если тренироваться, то получится? Мой друг — Рок Ли — смог стать ниндзя, при том, что не мог использовать ниндзюцу, что-то у него с тенкецу было, или чакры мало, я так и не понял, в чём у него точно проблема, но в итоге единственное, что он мог использовать — это рукопашный бой — тайдзюцу, что не мешало ему быть в десятке сильнейших шиноби молодого поколения. А если Ли использовал «технику врат», то мог закручивать в козий рог и меня с полной выкладкой.
В общем, насчёт Дадли я уже мысленно набросал план тренировок, в восемь ещё не поздно начать, тем более дядя говорил, что, может быть, через пару лет отдаст его в секцию бокса. Насколько я понял, это что-то вроде национального спорта и кулачных боёв. По мне, так бесполезно, малоэффективно и узконаправленно, разве что действительно ради зрелищ.
С утра дядя Вернон отвёз на своём автомобиле нас с тётей до Лондона, в котором мы с Гарри были в прошлом. Вообще, я так и не понял, что Вернон-сан думает по поводу «волшебного племянника», он молчал, только иногда на меня настороженно поглядывая в зеркальце. Но, похоже, идея научиться не делать всяких странностей ни с того ни с сего ему, как и тёте, понравилась.
В Лондоне мы с Петуньей-сан сделали несколько пересадок на автобусах и доехали до места назначения. Около десяти часов — я наконец худо-бедно приучил организм чувствовать время, — мы добрались до этого Коукворта. Мрачноватый городок с дымящими трубами и вонючим воздухом. Закопчённый какой-то, вот. И зелени, радовавшей взгляд в Литтл-Уингинге, здесь почти не было. Блёклые дома из бурого кирпича, каменные мостовые, свинцовое тяжёлое небо. Редкие бесцветные прохожие в тёмных одеждах. Мы с тётей, на которой было красивое голубое платье до колен, выглядели здесь чужеродно. Неужели какой-то заколдованный городок?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лондон тоже показался мне серым, но там были достаточно яркие витрины, красные будки и автобусы.
— Кажется, это здесь, — неуверенно сказала тётя, прервав мои размышления об общей угрюмости страны, в которую я попал.
Мы остановились в одном из проулков. Совсем узкий. Если Петунья-сан раскроет руки, то будет касаться ладонями покрытых грязным мхом кирпичных стен.
— Этот дом, — уточнила тётя и, когда мы подошли чуть ближе, я ощутил что-то вроде барьерной печати.
