— Господин рейхсканцлер, — произнес он сильным, звучным голосом. — Советское правительство поручило мне передать вам лично и всему германскому народу в вашем лице свою глубокую благодарность за предложенную помощь в борьбе с агрессорами, вероломно напавшими на нашу родину.
Гитлер стиснул правую руку в кулак. «Вот и все. Немногие польские части, которые еще продолжают сопротивляться, русские добьют и без нас — подумал он с яростью. — И зачем им наша помощь? И что теперь? Воевать с Россией? Поляки продержались месяц: ну, значит, у нас есть шанс продержаться год…»
А тем временем новый советский нарком индел продолжал все тем же ровным, звучным голосом:
— Мы также выражаем вам, господин рейхсканцлер, нашу глубокую признательность за освобождение из заключения членов Немецкой Коммунистической партии, и искренне надеемся, что в дальнейшем, наши политические разногласия сгладятся и примут менее острую форму. Советским правительством мне поручено провести переговоры о заключении Пакта о ненападении между нашими державами.
После этих слов Адольф Гитлер побледнел от злости. Он сам — сам, своими руками! — подписал указ об освобождении из концентрационных лагерей этой коммунистической сволочи, этих красных засранцев, и даже приказал не препятствовать им, если они пожелают выехать в СССР. Он лично отправил Тельмана к Сталину, и что? Что?!! Теперь у него на востоке — Советская Польша, или даже просто — Советский Союз. А немцы — те немцы, что проживают на территории Польши? Что с ними? Сибирь? Или поголовная советизация? И ведь ничего уже не изменить!..
Тем временем Молотов протянул руку назад и Деканозов подал ему какую-то карту. Нарком Индел сделал небольшой шаг вперед и протянул свернутую карту и пачку документов Риббентропу:
— Господин рейхсканцлер, Правительство Союза ССР поручило мне сделать следующее заявление — Молотов приосанился, и словно стал выше ростом. — Невзирая на значительные идеологические разногласия, существующие между нашими странами, мы уважаем Третий Рейх как доброго соседа и как государство, значительно пострадавшее от мирового империализма. Нам ведь тоже от него доставалось, — Вячеслав Михайлович позволил себе скупую, точно до миллиметра выверенную улыбку, дозволенную международным протоколом, — и кому как не нам знать, сколь тяжка участь граждан, оторванных от своей Родины, отданных плутократами под иго чуждой идеологии чуждой державы.
Тут Деканозов вышел вперед и положил на стол раскрытую кожаную папку, а Молотов попросил Шмундта:
— Господин майор, пожалуйста, разверните карту так, чтобы господин рейхсканцлер и господин министр иностранных дел могли ее видеть.
Озадаченный адъютант поискал глазами, где бы можно было выполнить пожелание высокого во всех смыслах [59] гостя, пока наконец не нашел стоящий в углу мольберт. Взглядом спросил разрешения у фюрера. Гитлер чуть прикрыл веки: можно. Карта была быстро закреплена на подрамнике, мольберт с подрамником выставлен на середину кабинета.
— В случае благоприятного разрешения переговоров и подписания Пакта о ненападении между СССР и Германией, для чего мне даны соответственные полномочия, правительство Союза ССР сообщает, что, считая Версальский договор позорным и отвечающим интересам только мирового империализма, — отчетливо проговорил Молотов, — и не признавая его результаты законными, а также выражая свое благорасположение к Германскому Рейху, Советский Союз, разгромив агрессивную панскую Польшу, доводит до сведения господина рейхсканцлера Германии, господина Министра Иностранных дел Германии и всего Германского народа следующее:
Первое. Советское правительство полагает, что справедливая граница между Германией и территориями бывшей Польской Республики, судьба которых будет определена в дальнейшем, должна проходить по границам, существовавшим на момент первого августа тысяча девятьсот четырнадцатого года между Германской и Российской Империями.
Второе. Признавая акт объединения Германского Рейха и Республики Австрия и считая, таким образом, Германский Рейх правопреемником территорий, находившихся под юрисдикцией Австро-Венгерской монархии, Советский Союз полагает законным и справедливым передачу Краковского воеводства и примыкающих к ней земель под юрисдикцию Германского Рейха.
Третье. В связи с тем, что Галиция и Карпатская Русь населены, в основном, народностями, близкими к братским советскому русскому и украинскому народам, то, хотя они и находились до первого августа четырнадцатого года под юрисдикцией Австро-Венгрии, их дальнейшая судьба будет определена путем плебисцита.
Гитлер стоял покачиваясь. Казалось, что он вот-вот рухнет в обморок от переполняющих его эмоций. Риббентроп, наоборот, словно был готов пуститься в пляс от таких новостей. На лице Шмундта, смотревшего на Гитлера восхищенными глазами, было написано божественное обожание.
Молотов кашлянул и продолжил:
— В связи со всем вышеизложенным, Советское правительство поручило мне провести переговоры о подписании Пакта о ненападении между нашими странами, оговорить сроки плебисцита и состав наблюдательных комиссий со стороны Германского Рейха, а также получить от правительства Германского Рейха информацию о составе демаркационной комиссии и сроках прибытия ее представителей для демаркации новых, — тут оно опять позволил себе легкую улыбку, — границ между нашими державами.
Закончив свою речь, Вячеслав Михайлович снова слегка поклонился и сделал шаг назад. Теперь все присутствующие смотрели на Гитлера, ожидая его решения. Но Гитлер упорно молчал, словно бы пребывая в забытьи.
Молчание осмелился нарушить Риббентроп. Он негромко кашлянул и этот звук пронесся громом по кабинету. Гитлер очнулся, мгновенно окинул всех быстрым колючим взглядом и вдруг бросился к Молотову. Решительно обнял наркома:
— Дорогой господин Молотов! Никто еще никогда никому не делал такого подарка! Передайте господину Сталину самую глубокую, самую искреннюю благодарность как лично мою, так и всей германской нации! Мы никогда не забудем, что на востоке у нас есть великий друг — нет! — брат, который единственный понимает наши чаяния и разделяет наши надежды!
Он увлек Молотова к столу и усадил в кресло:
— Скажите мне, господин Молотов, скажите, мой дорогой друг: чем мы можем отплатить за столь щедрый и столь искренний подарок? Что Германия может дать России и лично вам, лично господину Сталину, чтобы хоть в малой степени погасить долг перед вами, легший сегодня на наши плечи?!
— Нам будет достаточно, если переговоры закончатся подписанием Пакта о ненападении, — без всякой интонации проговорил Молотов. — И поверьте, господин рейхсканцлер: мы делаем все, чтобы мир на наших границах был прочным и нерушимым. Это будет самым лучшим подарком для всех нас.
Он так же без всякого видимого энтузиазма принял приглашение Гитлера на обед, согласился дать интервью журналистам «Фёлькишер беобахтер» и «Дас шварце кор» [60], пообещал прибыть на торжественный прием в его честь и пригласил всех присутствующих на ответный прием в Советском полпредстве. Гитлер говорил и говорил без умолку, Молотов отвечал коротко, почти односложно, а все окружающие все еще не могли прийти в себя от происшедшего.
И лишь когда Молотов с сопровождающими откланялся, предварительно выяснив, что переговоры по Пакту о ненападении начнутся завтра в десять, а следом за ним откланялись и все остальные, Гитлер дал волю своим истинным чувствам.
Он смотрел на карту с новыми границами и тихо цедил сквозь зубы:
— Сраная скотина! Обезьяна с гор Кавказа! Думаешь, ты — самый умный?! А вот тебе! — Адольф Гитлер сделал неприличный жест, — Дерьмо! Коровья задница! Ты думаешь, что теперь Германия станет лизать тебе руки?! Ты так думаешь, кремлевская сволочь?! Не дождешься! — Тут он внезапно сбавил тон и задумчиво произнес, — Однако, Зеппу [61] придется потрудиться. Очень сильно потрудиться. Тут ты прав, мерзкое порождение мерзких гор…
Все его планы летели к чертям. Война, в которой можно рассчитывать на помощь цивилизованного мира — ведь война будет идти против большевистской чумы! — теперь становится совершенно нереальной. Не принять такой дар невозможно: Германия не поймет. Но и принять нельзя: не поймут Англия, Франция, Италия, Япония, Америка. И если на первых еще можно плюнуть, со вторыми — договориться, то вот с Америкой…
— Зеппу придется чертовски много потрудиться, — снова повторил Гитлер. — Чертовски много. Сталин запряг-таки нашего «Бабельсбергского козла» [62] в свою тележку…
После нового раздела Польша перестала существовать навсегда. Этнических поляков переселили, и теперь они в массе своей осваивали Оренбургские и Казахские степи, Северный Урал и Алтай. Впрочем, на Алтае оказались, в основном шахтеры: уголь Кузбасса, железо и никель Алтая — все это требовалось Союзу ССР во все возрастающих количествах. Отправившиеся в Казахстан и Оренбургские степи занялись распахиванием целинных земель в составе совхозов и госхозов. Попавшие же на Северный и Полярный Урал… Впрочем, таких было немного. В основном этот контингент составляли польские офицеры и чиновники, непримиримое духовенство и особо рьяные националисты. Но как правильно заметил Лаврентий Павлович, ГУЛАГ и не таких перевоспитывал.
