— Я за вчерашний день столько этих северян повидал… К тому же, как выяснилось, беспорядки на рыночной площади были спровоцированы каким-то малолетним воришкой.
— А нападение на патруль на постоялом дворе? — напомнил писец.
— Да… Точно, — кивнул судебный исполнитель. — Но никто из того патруля не смог описать напавшего на них. Они даже не помнят, как и из-за чего, собственно, началась драка. При чем здесь этот северянин?
— Но он утверждает, что он тот самый Граис из Сиптима, — робко произнес писец. — Тот самый…
— Ну? — вперил в него свой взгляд судебный исполнитель. — Говори яснее.
— Граис из Сиптима был приговорен к казни… Нужно бы разобраться, каким образом ему удалось избежать наказания…
— Уф! — тяжко выдохнул чиновник. — Придется ведь поднимать архивы…
Писец беспомощно развел руками.
— Вот ты этим и займись! — ткнул в него пальцем судебный исполнитель. — Через три дня из Кахима вернется наместник — чтобы все необходимые бумаги к его прибытию были готовы! — Писец быстро кивнул. — Поскольку это дело касается непосредственно интересов Кахимской империи в Йере, мой чин не позволяет мне заниматься им. Рассматривать его должен сам наместник.
Обрадованный таким простым и изящным решением, судебный исполнитель расплылся в самодовольной улыбке.
— Все записал? — спросил он у писца.
Тот, продолжая водить писчей палочкой по бумаге, быстро кивнул.
— Постановляю до прибытия наместника содержать Граиса из Сиптима под стражей в городской тюрьме! — провозгласив свое окончательное решение, судебный исполнитель небрежно махнул рукой шалеям. — Отведите его в каземат. — Отыскав в складках мантии платок, судебный исполнитель провел им по взмокшей лысине. — Проклятие, не помню, чтобы когда-то прежде в Халлате стояла такая невыносимая жара… Все! На сегодня больше никаких дел!
Глава 5
СПОКОЙНАЯ ТЮРЬМА
Каземат, куда отвели Граиса шалеи, располагался в полуподвале того же здания.
Спустившись по крутой каменной лестнице, арестованный и конвоиры оказались в узком сводчатом проходе, освещенном тусклыми светильниками.
Глухо стукнул откинутый в сторону тяжелый кованый засов.
Шалей, тот, который давал показания при судебном исполнителе, приоткрыл низкую дверь и, приложив ладонь к спине Граиса, несильно подтолкнул его вперед.
— Эта камера как раз для тебя, — негромко произнес он при этом. — Спокойная…
Обернувшись через плечо, Граис бросил быстрый взгляд на своего конвоира. Загорелое лицо шалея оставалось спокойным и невыразительным, словно отлитое из темной бронзы. И все же Граис почувствовал, что охранник не испытывает по отношению к нему ни злобы, ни ненависти. Скорее наоборот — шалею было немного жаль странного чудака, пытающегося открыто отстаивать свои взгляды.
— Спасибо, — так же тихо ответил шалею Граис. — Поднебесный знает обо всем, что делают люди. И ни один добрый поступок, так же как и злой, в конечном итоге не останется без воздаяния.
— И вот еще что… — Шалей неожиданно прихлопнул дверь камеры ногой.
Бросив быстрый взгляд на своего напарника, он протянул Граису большую кожаную флягу, висевшую у него на поясе.
— Пей. — Короткое слово, произнесенное шалеем, было похоже на приказ.
Граис поднес горлышко фляги к губам и осторожно сделал маленький глоток. Во фляге была обычная вода, теплая, но ксеносу она показалась необыкновенно вкусной. Сделав несколько глотков, Граис протянул флягу ее владельцу.
— Пей больше, — оттолкнул руку Граиса шалей.
Ксенос удивленно взглянул на охранника. Лицо его по-прежнему ничего не выражало.
Второй шалей молча стоял чуть в стороне, словно и не замечая того, что происходило между его напарником и арестантом.
Не видя никакого смысла в том, что приказывал ему сделать шалей, Граис тем не менее не стал спорить. Он снова поднес горлышко фляги к губам и выпил столько, сколько смог, — почти половину.
— Спасибо, — снова поблагодарил он охранника, хотя и не понимал, за что, собственно, его удостоили такой привилегии.
Шалей молча принял флягу из руки Граиса, прицепил ее к поясу и снова открыл дверь.
Едва только Граис, пригнув голову, переступил порог, за его спиной стукнула захлопнувшаяся дверь и лязгнул засов, загнанный в пазы сильной рукой шалея.
В камере царили невообразимая жара и духота, приправленная густым смрадом давно не мытых человеческих тел и испарениями нечистот. В первое мгновение Граис ничего не увидел. По сравнению с полумраком коридора, освещенного тусклыми огнями светильников, в камере, казалось, царила непроглядная мгла. Впечатление это еще более усиливала узкая полоска солнечного света, пробивавшаяся сквозь щель, прорезанную под самым потолком, и не освещавшая ничего, кроме ряда серых, покрытых пятнами не то копоти, не то плесени камней. Однако Граис ощущал присутствие в камере живых людей.
В подтверждение этого из темноты, откуда-то слева, послышался шелест и негромкое похрустывание.
— Пополнение прибыло, — услышал Граис густой, чуть хрипловатый бас.
Граис повернулся на звуки голоса. Глаза его, уже почти привыкшие к темноте, различили охапку сырой, свалявшейся соломы, на которой, привалившись спиной к стене, сидел человек. Если и рост его соответствовал ширине плеч, то в камере с низким, нависающим потолком он, наверное, вынужден был стоять, пригнув голову.
Окинув взглядом всю камеру, Граис насчитал в ней еще трех человек.
— Да прибудет с вами милость Поднебесного, добрые люди, — обращаясь одновременно ко всем, произнес Граис.
— И тебе того же, — усмехнувшись, ответил ему широкоплечий. — Давно уже никто не обращался ко мне столь уважительно.
— Каждый человек достоин доверия и уважения до тех пор, пока не докажет обратного, — ответил Граис.
Он по-прежнему стоял спиной к двери, не двигаясь с Места, готовый в любую секунду отразить внезапное нападение. Он не знал, что за люди находились в одной с ним камере, а поэтому, несмотря на слова шалея, утверждавшего, что камера эта спокойная, был настроен на ожидание самого худшего.
— Судя по словам — так ученый, — подал голос невысокий, худой как жердь человек, лежавший на соломе по левую руку от широкоплечего. Когда он чуть приподнялся, Граис обратил внимание, что лицо его, с маленькой, невыраженной нижней челюстью, было сильно заужено книзу, что делало всю его голову похожей на грушу. — Из храма — не меньше.
— Да какое там из храма! — возразил ему широкоплечий. Теперь, присмотревшись, Граис заметил на его лице широкую черную бороду, свалявшуюся и торчащую клочьями во все стороны. — Ты на его одежду посмотри, — бродяга какой-то… Да не стой ты как вкопанный, — обратился он к Граису. — Проходи, устраивайся. Не в гости же пришел.
Граис подошел к стене, собрал в кучу раскиданную по полу гнилую, влажную солому и, прихлопнув ее сверху ладонями, присел, подобрав под себя ноги.
Камера, похоже, действительно оказалась спокойной. Никто из ее обитателей не попытался сразу же указать Граису его место. Что ж, и на том спасибо шалею.
Граис прикрыл глаза и прижался затылком к неровному камню стены. Сейчас ему первым делом нужно было сосредоточиться и обдумать сложившееся положение. Сокамерники вели себя смирно, так что о них на время можно было забыть. Мешали только духота и вонь.
Возможно, все складывалось не так уж и плохо. Теперь, вместо того чтобы проделывать долгий путь в Меллению, Граису оставалось только дождаться прибытия в Халлат наместника. Беседа с ним может оказаться гораздо более полезной, чем встреча с Сирхом. Сирх — догматик, наместник же — человек, которого прежде всего беспокоят интересы империи. Граис же собирался предложить ему преобразования, которые укрепят его власть и успокоят волнения среди коренного населения Йера. Хотя, с другой стороны, существовала незначительная возможность того, что… Граис даже открыл глаза. Эта мысль пришла ему в голову только сейчас. Наверное, для этого нужно было вновь окунуться в атмосферу Йера, почувствовать себя одним из рядовых йеритов… Да, сейчас он понимал, что выступление его на стороне Сирха могло, вопреки ожиданиям Центра, привести не к мгновенному умиротворению Йера, а, напротив, к мощному всплеску волны негодования, за которой последует бунт, безжалостный и беспощадный. Кто бы мог подумать, что одни и те же слова, изрекаемые разными людьми, могут столь одинаково сильно и одновременно столь непохоже влиять на умонастроения народных масс…
От размышлений Граиса оторвал несильный толчок в бок. Справа, опираясь на локоть, к нему подобрался бородатый.
— Эй, ты чего притих? — негромко спросил йерит.
— Размышляю, — ответил ему Граис.
— Ну и как?
— Что «как»? — не понял Граис.
— Какие мысли в голову приходят?
— Разные, — неопределенно ответил Граис.
