– Сейчас некогда, – с сожалением отказался генерал и на прощание напомнил: – Табельное оружие ты все равно обязан получить.
– Так точно, Афанасий Борисович. Можно идти?
– Иди и поторопись. Меня уже с этим Колесниковым заколебали. Тут серьезных дел до хера, а они с думским поганцем достают.
«Нормальный мужик. Придется поднажать», – подумал Ерожин, возвращаясь в свой кабинет. Подполковнику было лестно, что генерал при всей своей занятости осведомлен о такой мелочи, как его табельное оружие.
Обедать Ерожин не стал. Обеденное время он решил использовать на посещение поликлиники. Петрович объяснил адрес по-шоферски образно, и Ерожин без труда отыскал типовое школьное здание в переулке за Ленинским проспектом. Он сразу обратил внимание на табличку, посылающую автолюбителей на второй этаж и, упругим шагом миновав лестницу, уперся в дверь двадцатого кабинета. Но тут подполковника ждало разочарование. На бумажке, приколотой исторической кнопкой, сообщалось, что в связи с болезнью доктора выдача справок временно не производится. Петр Григорьевич минуту подумал и спустился в регистратуру.
– Ничего не могу сказать. Уже несколько дней нет ни доктора Крапивникова, ни сестры Маргулиной. Когда появятся, не знаю.
Ерожин предъявил удостоверение начальника с Петровки и попросил выдать ему домашние телефоны медработников, занятых справками для автолюбителей.
– Валентин Аркадьевич на днях переехал в новую квартиру. Этого адреса пока у нас нет. Можете записать прежний. А Светлана Маргулина прописана в Мытищах, но дома сейчас не живет.
– Как не живет? – строго спросил подполковник.
– У нее кто-то из родни в отъезде. Вот Маргулина и переехала поближе к работе. Тут вот на стене бумажка с ее временным телефоном висела, да куда-то подевалась.
– Давайте, что есть. – Записал мытищинский адрес и телефон, поблагодарив пожилую медсестру, Егожин отправился на третий этаж. На двери кабинета он прочитал имя-отчество главного врача. Начальство оказалось на месте. Петр Григорьевич показал свое удостоверение:
– Здравствуйте, Александр Павлович. У вас проходил обследование Грыжин Николай Иванович. Я хотел бы знать результаты.
– Он работает в нашей системе? – маленькие глазки на пухлом холеном лице смотрели настороженно.
– Нет, он обратился в вашу поликлинику по поводу справки для получения водительских прав, – улыбнулся Ерожин.
– Тогда к Крапивникову. Мы держим карточки только наших больных.
– Доктор Крапивников не вышел на работу. А мне нужна срочная информация, – настаивал Ерожин. Он видел, что просьба не вызывает удовольствия у главного врача, но решил не отступать.
– Понимаете, эти делом мы занялись, чтобы помочь поликлинике материально. Возможно, мы немного формально относимся к людям со стороны. Иногда результаты их осмотра не фиксируются, – виновато признался Александр Павлович.
– Поверьте, я не намерен уличать вас в халатности, Меня интересует конкретный человек. Помогите, и на этом вопрос закроем.
– Вы говорите, его фамилия Грыжин? Если доктор Крапивников подверг его более тщательному обследованию, шанс есть. – Главный врач вздохнул и попросил Ерожина подождать. Отсутствовал он минут пятнадцать. Обеденный перерыв на Петровке кончался, и Ерожин с нетерпением поглядывал на часы.
– Вам повезло, – сообщил Александр Павлович, резво занимая свое место. – Нашелся ваш Грыжин. Ему провели рентгеновское обследование.
– У вас есть результаты? – оживился Ерожин.
– Я попросил нашего рентгенолога написать короткое заключение. Вот оно. – Доктор протянул посетителю небольшой бланк.
– Я полный профан. Не могли бы вы расшифровать эту бумажку.
– Тут нечего расшифровывать, все в норме. Николай Иванович Грыжин получил справку обоснованно. Он может управлять автомобилем, – заверил главный врач. К его удовольствию, с интересующим милицию пациентом в поликлинике обошлись по всем правилам. Вернувшись на Петровку, Грыжин первым делом позвонил Маргулиной в Мытищи.
– А кто Светку спрашивает? – услышал он простоватый женский голос.
– Подполковник Ерожин из Управления внутренних дел.
– Ой, Светка чего-нибудь натворила? – запричитала трубка.
– Нет, но нам надо с ней поговорить. А кто у телефона?
– Я ее мамаша. Вы позвоните Витеньке, она у него.
– А кто такой Витенька?
– Сынок мой, ейный братик. Витенька на газопроводе работает в Тюмени, так она сейчас в его квартирке. Сами понимаете, Светка девка взрослая, у ней своя личная жисть…
Петр Григорьевич записал телефон Витеньки, но там трубку не сняли. Подполковник дал отбой и подумал, что отсутствие на работе медсестры и врача может означать, что личная «жисть» Светланы Маргулиной связана с личной «жистью» доктора Крапивникова. В таких вещах Ерожин ошибался редко. Найти парочку большого труда милиции не составило бы, но задействовать аппарат Петровки для частного расследования начальник отдела позволить себе не мог.
В половине пятого появился Волков. Тимофей примчался прямо из аэропорта и первым делом выложил на стол две фотографии Маши. На снимке, полученном в паспортном столе, кроме мути и белого воротничка, Ерожин ничего не разглядел. Фотопортрет тринадцатилетней девицы говорил о Хлебниковой куда больше. Ерожин опытным глазом тут же определил, что Маша хороша собой, но злюка.
– Надо искать. Распечатай оба фото и пошли Диму и Колю по известному кругу. «Метрополь», гостиница «Москва» и т. д. Если она стала профессионалкой, отыщется быстро. А нет – будем думать. Как тебя приняли в доме Строковых? Убиты горем?
– Ничуть, – усмехнулся Тимофей. – Мамочка для приличия пару раз поднесла к глазам платок. А отец прошипел «шлюха» и ушел в другую комнату. Похоже, связь дочурки с народным избранником для него не секрет…
– А что из себя представляют родители Хлебниковой?
– Мать Татьяна Ивановна, по новому мужу Новоселова, хлопотушка и болтушка. Если откроет рот, не остановишь. Призвание Татьяны Ивановны – печь пироги и ублажать мужа. К дочери настроена благожелательно. Маша прислала матери посылку с дорогими подарками, и та уверена, ее чадо нашло свое счастье. А отчим при разговоре о девушке глаза отводил. Мне показалось, что он относится к ней… ну не совсем как к дочери.
– Вполне возможно. Ведь он познакомился с Машей, по твоим словам, когда ей было тринадцать. Девчонки в этом возрасте часто выглядят барышнями. Я бы сам, судя по этой карточке, дал ей лет семнадцать. Отчим вполне мог положить на падчерицу глаз…
Волков утвердительно кивнул:
– Именно такое подозрение у меня и возникло.
– Тимофей, генерал торопит, я дал слово, что мы постараемся. Пусть ребята времени не жалеют, дадим потом отгул.
– Я тоже подключусь. Найдем Хлебникову. Красивые девахи всегда на виду…
– Подключайся, хуже не будет. И покажи завтра фотки Колесникову, чем черт не шутит, – посоветовал Петр Григорьевич.
– Этот гнус нам не помощник. – Волков поморщился.
– А ты все-таки покажи, – настоял Ерожин.
– Будет сделано, товарищ начальник отдела. Разрешите идти?
– Да не лезь, Тимофей, в бутылку. Мы одно блюдо стряпаем. А эмоции засунь сам знаешь куда.
– Есть засунуть эмоции. – Майор прищелкнул каблуками и вышел из кабинета. Подполковник проводил Тимофея взглядом и позвонил домой:
– Надюх, я с работы ухожу, но есть одно дело. Поэтому немного задержусь.
– До ночи? – поинтересовалась Надя, и Ерожин понял, что жена обижена.
– Нет, Наденька, на час-полтора. В Марьину Рощу смотаюсь, там доктор один прописан. Очень нужно.
– Не заболел? – встревожилась супруга.
– Что ты, что ты, это я для Грыжина стараюсь. Дома расскажу. Вчера не хотелось о делах…
– Для дяди Вани можно и постараться. Буду ждать, – успокоилась Надя.
Глянув на часы, Ерожин вышел из кабинета. Рабочий день закончился. Теперь он имел права заняться частным расследованием.
Двухэтажный деревянный домик в улочках Марьиной Рощи доживал свой век, его со всех сторон теснили многоэтажные махины. Петр Григорьевич покрутился по двору, приткнул машину между корявыми яблонями, произрастающими здесь, видимо, с доисторических времен, и зашагал к единственному подъезду. Пятая квартира находилась на втором этаже. Почему она имела номер пять, когда дверей на площадке имелось всего три, Ерожин не понял. Он без особой надежды нажал на звонок и замер. Через минуту в глубине послышались быстрые шаркающие шаги, и низкий голос громко пообещал:
– Сейчас открою.
Дверь распахнулась, и Ерожин увидел маленькую щуплую пожилую женщину. Она смотрела на подполковника с явным разочарованием.
– Вы кто? – женщина говорила почти басом, что при ее росте и комплекции звучало комично. Петр Григорьевич с трудом погасил улыбку и, достав удостоверение, представился.
– Проходите, – бросила хозяйка, побледнев.
