— Встань, — уже более спокойно произнёс Теодор Бладштайнер, откладывая испорченную заготовку на свой верстак, — и говори с чем пришёл, раз уж хватило наглости нарушить запрет и оторвать меня от работы.
Но младший сын не осмелился подняться и опустил голову ещё ниже. Его голос звучал тихо и неуверенно:
— Это касается Сандры, отец.
Глава рода Бладштайнер на мгновение прикрыл глаза, прислушиваясь к предчувствиям, и раздражённо дёрнул уголком рта. Его мысли беспокойно закружились вокруг единственной дочери. Сердце отца отозвалось затяжной паузой, ожидая недобрых вестей.
— Я не смог их остановить. Альберт и Адольф закончили работу над заказом для Юсуповых и… — всё также смиренно и тихо продолжал Герхард, — уже покинули земли рода. Определить их точное местоположение на данный момент не представляется возможным. Но характер информационных запросов через службу безопасности не оставляет сомнений. Они поехали разбираться с женихом Сандры. Боюсь, что они натворят дел и скандала не избежать.
— Великовозрастные болваны! — в сердцах ругнулся оружейных дел мастер. — Заказ Юсуповых мне на стол. Срочно! Если напортачили — вот будет настоящий скандал! Остальное пусть тебя не волнует. Сам с них три шкуры спущу, когда вернутся!!!
— Отец? — непонимающе переспросил Герхард, сбитый с толку распоряжением старшего. — Разве я не должен буду вернуть их в поместье?
— Кого? — удивлённо поинтересовался Теодор Бладштайнер. — Старших братьев? Они всего лишь опередили моё распоряжение разобраться в ситуации на месте. И должны будут вернуть блудную дочь под кров отчего дома. Возвращайся к делам семьи.
— Отец… — неприкрыто усмехнулся Герхард, впервые даже на своей памяти позволяя подобное по отношению к старшему и поднимаясь на ноги, — мне кажется, что от Вашего взгляда кое-что ускользнуло. Как давно Вы держали в руках Хроники Рода?
— Щенок показал зубы! — укоряюще покачал головой Теодор, сразу разобравший интонации превосходства проскользнувшие в голосе младшего сына. — Я и не заметил как мой младшенький подрос и поумнел. Горе мне, горе! Нечего было постоянно задвигать тебя на вторые роли!
Плечи юноши расправились, спина гордо выпрямилась, а подбородок слегка приподнялся вверх. Молодой аристо очень долго ждал, когда отец заметит и оценит его способности по достоинству.
— Моё сердце переполняет гордость за сына. Я сомневался, но теперь вижу: ты готов принять ношу ответственности! Давно пора позвонить светлейшему князю Романову. Если мне не изменяет память, его любимая племянница изволила засидеться в девках!
И без того белокожий юноша после этих слов приобрёл облик холодной мраморной статуи — вызванная неподдельным страхом бледность как будто выхолодила и лишила его облик последних признаков жизни. Даже искрящиеся самодовольством глаза потускнели, подернувшись мутной поволокой настоящего ужаса.
Екатерину Романову-Вишневецкую ему доводилось видеть не раз. Нет, она не считалась уродиной — как и все дети аристократов, девушка проходила особый ритуал сразу после рождения, но… Чересчур атлетичное телосложение и погоны обер-фейрверкера гренадёрской роты "потешного" Императорского Полка кардинально меняли ситуацию. Катерина обладала, пожалуй, самой скандальной репутацией в Империи, непозволительно высоким рангом Учителя и солдафонскими замашками. Отец знал, как можно напугать своего младшего сына.
— Папа! — взмолился Герхард, бухаясь на колено и безжалостно пачкая белые брюки жирной сажей. — Не надо звонить князю, пожалуйста!
— Заскулил, младшенький, сломался… — ласково улыбнулся Теодор, шутливо погрозив отпрыску пальцем, — расхотелось умничать?! Каблука испугался?! Говори уже, что раскопал…
— Сандра подняла ранг! И вышла в отдельную линию крови! — торопливо зачастил Герхард. — Я проверяю записи каждую неделю!
Старейшина рода Бладштайнер задумчиво прикрыл глаза, неторопливо осмысливая услышанное. Речь шла о самой драгоценной реликвии его семьи. Старинный фолиант, на страницах которого он и его предки хранили историю фамилии. И записи они заносили своей кровью. А кровь не умеет лгать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты уверен, что не ошибся?
— Древо рода Бладштайнер лишилось ветви. Сандра больше не принадлежит нам! — ответил его сын. — Её герб уже украшен символом Наставника. Ошибка исключена.
— Значит её жених из Старшей Семьи и уже неоднократно проходил ритуал! Она водила нас за нос! — удивлённо прошептал отец семейства, мысленно усмехаясь над тем, как его дочь ловко всех провела. — Выпорю!
Герхард согласно кивнул и осторожно продолжил:
— Я пытался связаться с ней и не преуспел. Её кровь не отзывается. Она всё ещё наша, но…
— А позвонить не пробовал? — сварливо поинтересовался Теодор Бладштайнер, вставая с рабочего стула и раздражённо дёргая завязки рабочего фартука. Младший озадаченно посмотрел на отца, задумался ненадолго. На его лице отразилась напряжённая работа мысли. А вслед за этим пришло озарение и он едва слышно застонал, стыливо спрятав лицо в ладонях.
— Дурень. 21 век на дворе. Ты б ещё письмо ей написал… — разочарованно констатировал Теодор. — И старшие ведь не додумаются. И со мной на контакт не пойдут — сбежали же! Тьфу! Распорядись чтобы приготовили самолёт. Мы отправляемся в путь, Герхард. Организация на тебе! А мне надо успеть закончить первоочерёдные заказы…
* * *
Только женщина способна закалить волю мужчины, превращая податливое железо натуры в прочную сталь характера — твёрдую и, в тоже время, достаточно гибкую. Противостоять лишениям, холоду и голоду, мучительным пыткам и врагу значительно проще чем той, что по-хозяйски обосновалась в сердце и при первой потребности готова подать катану…
— Нам надо поговорить! Отстань, варвар!
Ультимативность заявления невесты звучала столь отчётливо, что мне невольно стало не по себе. Руки на её талии сами по себе ослабили хватку, размыкая плотное кольцо объятий и девушка незамедлительно вывернулась из них. Оттолкнув меня к входным дверям, Алекса зло сощурилась, рукавом стирая с губ остатки моего поцелуя. Погипнотизировав меня опьянённым взглядом, она дёрнула плечом и отвернулась, исчезнув в гостиной квартиры моих опекунов.
— Ты никогда со мной не разговариваешь! — прокричала она из комнаты. Злость в её голосе сменилась на обвиняющий тон. — Я — женщина, а не кукла для удовлетворения твоих потребностей!
Крыть было нечем. Невеста говорила чистую правду.
— Семейная жизнь ещё не началась, а все её "прелести" уже налицо. — смену обуви на домашние тапочки сопровождало моё приглушённое бормотание. — Почему мне никто об этом не говорил?
Сказанное непостижимым образом достигло слуха невесты. Как иначе объяснить то, что спустя всего пару секунд раздался новый крик:
— Ты чем-то недоволен?!
— Понять не могу, — пожал я плечами, входя в гостиную вслед за невестой, — не говорю — плохо. Высказываю мнение — тоже плохо. Ситуативность твоей логики…
Отыскав Алексу глазами, я смущённо отвёл глаза в сторону. Привыкнуть к обнажённой красоте своей женщины оказалось чертовски трудно, а она как раз решила сменить комплект полевой формы на что-то более удобное. И задумчиво стояла над разложенной на диване юкатой. В одном нижнем белье. Очертания длинных мускулистых ног и округлости ягодиц, контрастирующих с багрянцем кружевного белья, отпечатались в моём сознании и растревожили его чередой ярких чувственных воспоминаний о прошлой ночи. Организм, менее часа назад переживший кровавую бойню, немедленно потребовал разрядки…
С трудом сглотнув образовавшийся в горле комок, я неимоверным усилием воли отвернулся и очистил сознание, продышался и попытался найти себе место в комнате. И после кратких раздумий окуппировал глубокое кресло сбоку от дивана.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Никак не могу привыкнуть к этому хаосу, — раздражённо отреагировал я на включившийся телевизор в углу комнаты и выдернул из под себя пульт, на который случайно сел, — если наткнусь на пистолет, то это меня уже не удивит!
