Я осталась одна посреди ледяной пустыни – без лошади, не зная сторон света. А ещё поднимался буран. В общем, шансов выжить ноль – даже если бы я сумела как-то разобраться, где север, а где юг, хотя после бешеной скачки вообще мало что соображала, пешком, в одиночестве, Вечные Снега всё равно не преодолеть.
Я долго брела неизвестно куда, просто понимая, что если остановлюсь – замёрзну. Но в конце концов всё-таки встала на продувавшем насквозь ветру и стала прощаться с жизнью. И вдруг мне посчастливилось разглядеть огни вдалеке. Я видела их лишь краткий миг и даже не была уверена, что это было на самом деле. Я вглядывалась в буран до рези в глазах, почти до слепоты, но больше отыскать огней не могла. Я снова пала духом, решив, что те огни лишь галлюцинация. Однако идти мне всё равно было некуда, почему бы не попытать счастья, пойдя в том направлении?
И я побрела. Ветер нещадно бил в лицо, сбивал с ног. Я то и дело падала, поднималась, снова падала. Надежда угасала с каждым мгновением. Я уже почти сдалась – не было никаких огней, проще лечь и умереть прямо здесь.
И тут я снова разглядела сквозь буран огни. Сколько я шла, выбиваясь из сил, а они ничуть не стали ближе. Нет, это точно мираж!
И всё же я побежала к ним. Потом шла, с трудом переставляя ноги – снега было почти по пояс. В который раз упав, уже не нашла сил подняться, но продолжала ползти. Шагах в двухстах от ворот я потеряла сознание. Так бы и замёрзла, всего в вире от спасения. Но меня заметили часовые на башне.
Очнулась я уже в тепле. Все тут же стали спрашивать, как меня занесло на Ледяной Рог. К ответу на этот вопрос я совершенно не была готова, хотя обдумать его у меня была масса времени – там, в буране. Но в тот момент моя голова меньше всего была занята мыслями об объяснении своего явления. Кроме того чтобы выжить, я не могла думать ни о чём.
В итоге я изобрела эту дурацкую историю с проституткой – ничего другого в голову вовсе не пришло. Я немного знала кордакский, на всякий случай, поучившись ему у тех, кто бывал в Кордаке раньше. Теперь мне оставалось лишь похвалить себя за предусмотрительность. Правда, самого слова «проститутка» я не знала – естественно, не предполагала, что оно может мне пригодиться. Однако все прекрасно поняли мои иносказательные намёки. И за моими услугами тут же выстроилась очередь.
Да, Айнвор, я обслуживала всех подряд! — Итель с вызовом посмотрела на вампира. — А что мне оставалось?! Коль назвалась проституткой – пришлось подтверждать свой статус... Но с первого же дня я мечтала лишь об одном мужчине – который и не думал пользоваться услугами пришлой жрицы любви. Меня хотел весь гарнизон, а я каждый раз представляла, что занимаюсь сексом с ним... прекрасно понимая, что этого не будет никогда. У него здесь была жена – зачем ему какая-то шлюха!
Итель никогда не любила его – теперь, став ею, я это знаю точно. Она вышла за Кирта, потому что он был самой выгодной для неё партией – виконт, военный с перспективой хорошей карьеры. Кто ж знал, что вскоре королю стукнет в голову отправить его на Ледяной Рог. Впрочем, поначалу Итель восприняла новое назначение мужа как возможность крутого приключения и, не раздумывая долго, отправилась на север с ним.
И только здесь, на заставе, поняла, как жестоко ошиблась. Она была весьма расчётлива, но отнюдь не умна – иначе до неё бы ещё в Ласиде дошло, куда она навострилась. Жизнь на заставе ей обрыдла очень быстро. И если раньше она честно играла роль любящей супруги – что, правда, не мешало ей иметь любовников, то теперь Итель просто возненавидела мужа. За то, что не оправдал её надежд, обрёк на невыносимую скуку в ледяном плену.
Выходя замуж, Итель стремилась в светское общество – балы, приёмы, демонстрация дорогих туалетов. Всё это виконт Дамреби просто обязан был дать ей. И, кстати, давал, пока они жили в Ласиде, хотя сам никогда не был любителем такой жизни. Но он любил эту пустышку – уж и не знаю за что.
Конечно, я всё это узнала позже. А тогда лишь видела, что они постоянно ссорятся – Итель закатывала ему по несколько истерик на дню. Она постоянно требовала, чтобы муж незамедлительно всё бросил и вернулся с ней в Ласиду. Дура, другого слова нет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А я... Я влюбилась в него если не с первого взгляда, то фактически с первого слова. Очень быстро пришла к выводу, что Кирт тот мужчина, которого искала всю свою жизнь, да так и не нашла. Я понимала, что Итель не сделает его счастливым – скорее, наоборот. Однако, клянусь, до последнего не планировала забирать у него Итель и становиться ею.
Я видела, какую боль ему доставило её заявление о том, что она уходит от него и возвращается в Ласиду. Кирт целый день потом бродил как потерянный. А эта дрянь преспокойно себе укладывала вещи, собираясь ехать в Кордак с возвращавшимся туда караваном.
Я попыталась поговорить с Киртом, как-то отвлечь его от страданий. Но он смотрел сквозь меня, для него существовала лишь одна женщина – та, которую он, скорее всего, больше никогда бы и не увидел.
— Если не ошибаюсь, Дизи было лет семнадцать на вид... — заметил Лиссант. — Неудивительно, что взрослого мужчину, наверняка воспитанного в строгих традициях, не заинтересовала малолетняя проститутка.
— Итель тоже не тридцать пять, — напомнила варитка.
— И всё же она старше, и шлюху из себя не изображала.
— Да, статус шлюхи определённо был моей ошибкой, — печально вздохнула она. — Но кто же знал, что я влюблюсь здесь в кого-то без памяти!
— А мне вот другое интересно, — неожиданно в один голос произнесли Айнвор и Арронорат.
Естественно, они тут же удивлённо переглянулись.
— Ты о чём? — спросил вампир.
— О возрасте Дизи, — ответил вирг.
— И я о том же. Забавно, — усмехнулся Айнвор. — Что ж, спрашивай.
— Как мы слышали, — начал Арронорат, — всех людей в Ниране вы уже извели. Так откуда ж взялось семнадцатилетнее тело?
— Это для жоги они перевелись, — раздражённо бросила Итель. — А мы ещё сохранили некоторый запас.
Она пожалела о своей фразе, едва произнесла её, заметив, как вирга с эльфом буквально передёрнуло от этих слов. Вампиры сохранили бесстрастие, но, кажется, фраза не понравилась даже им. А между прочим, странно – для тех, кто числит людей кормом.
Впрочем, здесь, на заставе, они никогда не вели себя с людьми как с пищей.
— Ладно, продолжай, что ты там рассказывала, — произнёс Арронорат, стараясь выдавить отвращение из своего взгляда, однако оно прижилось там прочно.
Нет, впредь определённо нужно лучше думать, что говоришь!
— На чём я остановилась? Ах, да. Итель собралась уезжать. И вот когда она прошла мимо мужа не то что не попрощавшись, даже не удостоив его мимолетным взглядом – в этот момент я решилась. Зарезала себя, едва Итель выехала за ворота, догнала её и вселилась. Она и понять ничего не успела.
Кирту я решилась показаться на глаза лишь спустя полдня. Я всё боялась, что обязательно чем-нибудь выдам себя... а если и не выдам – он всё равно почувствует подмену. Но он ничего не заметил. Я была на вершине счастья.
Поначалу старалась во всём походить на Итель, возвращаясь к самой себе постепенно, маленькими шажками. Ладно, в общем-то, мои взаимоотношения с мужем вас не касаются, да и вряд ли интересны.
— Во всяком случае, твой любовник интересует нас куда больше, — сказал Лиссант.
— Он мне уже давно не любовник. Но раньше, не спорю, отношения у нас были. Он появился здесь в тот день, когда тварь едва не сожрала Лорго. Даже не знаю, каков был его изначальный план, он не делился им со мной, однако та тварь и ему спутала карты. Наверно, она притащилась за ним следом и лишила его тела раньше, чем он добрался до заставы. А потом напала и на людей, выехавших посмотреть, как далеко замёрз океан. Не зная, кто есть кто, он вселился в первого, кто подвернулся ему под руку, воспользовавшись устроенной тварью сумятицей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так вот, чью недоеденную ногу тогда нашли Дагратдер с Дамреби, — вставил Айнвор.
