Серьезные кандидаты, обладавшие политическим капиталом и финансовой поддержкой, оказались перед непростым выбором: имело ли смысл ввязываться в этот балаган. Сенатор-демократ от Калифорнии Дайанна Фейнстейн, пользующаяся огромной популярностью, заявила, что ей в принципе не нравится вся затея с досрочными выборами, – в своей карьере ей уже приходилось сталкиваться с попыткой отзыва, когда она была мэром Сан-Франциско. Конгрессмен Исса, который оплачивал сбор подписей и тем самым сделал досрочные выборы возможными, также вышел из игры, со слезами заявив на пресс-конференции, что теперь, когда другие готовы возглавить Калифорнию, он может с чистой совестью вернуться в Вашингтон продолжать заниматься своим делом.
Как только о проведении досрочных выборов было объявлено официально, я понял, что должен принять в них участие. Я увидел себя в Сакраменто, решающим проблемы. Меня нисколько не пугала избирательная кампания. Во многом это было похоже на все остальные ключевые решения, которые я принимал в жизни. Я думал о том, чтобы победить. Я был уверен, что это произойдет. Я переключился на автопилот.
Настало время поговорить с Марией.
Глава 24
Досрочные выборы[36]
Как известно каждому женатому мужчине, для того, чтобы начать разговор на важную тему, нужно выбрать подходящий момент. В начале июля, когда отзыв Грея Дэвиса еще оставался под вопросом, я улетел в турне раскручивать третьего «Терминатора». В течение тех трех недель, что меня не было дома, мы с Марией ни словом не обмолвились о перспективе досрочных выборов и о том, что это может означать для меня. Дома, после того как дети ложились спать, мы часто отправлялись расслабляться в джакузи, и именно этот момент я и выбрал.
– У нас состоятся досрочные выборы, – начал я.
– Да. Говорят, что ты собираешься в них участвовать, но я всем отвечаю, что они сошли с ума, – усмехнулась Мария. – Ты ни за что на это не пойдешь.
– Ну, на самом деле я как раз хотел обсудить это с тобой. Что ты думаешь о том, чтобы мне принять участие в выборах? – Мария изумленно посмотрела на меня, но прежде чем она успела что-либо вымолвить, я сказал: – Ты только посмотри, что происходит со штатом! Мы превратились во всеобщее посмешище. Когда я приехал в Калифорнию, она была маяком для всей страны. Я уверен, что смогу исправить такое положение дел.
– Ты это серьезно?
– Да, абсолютно серьезно.
– Нет, нет, ну же, пожалуйста, скажи, что ты шутишь! – сказала Мария. Помолчав, она добавила: – Не поступай так со мной.
– Послушай, я просто… – начал я. – Я еще ничего не решил. Я просто думаю. Разумеется, если ты так скажешь, я не стану участвовать в выборах. Но я просто подумал, что это идеальная возможность. Выборы досрочные, и избирательная кампания будет продолжаться всего два месяца, это совсем недолго. Надеюсь, мы сможем как-нибудь преодолеть эти два месяца. А затем я стану губернатором! И, Мария, я это вижу, я это чувствую! Это вполне осуществимо!
Я ощутил прилив энтузиазма, только говоря об этом.
– Я устал сниматься в кино, – продолжал я. – Мне нужна новая большая цель. Я чувствую позыв на какое-то время заняться чем-то другим. Это возможность послужить обществу, о чем все время говорит твой отец. И я уверен, что смогу выполнять эту работу во много-много раз лучше Грея Дэвиса.
Продолжая распространяться в том же духе, я вдруг заметил, что моя жена задрожала и заплакала. Я просто не мог в это поверить. Наверное, я ожидал, что увижу вторую Юнис, которая скажет: «Отлично, раз ты хочешь именно этого, давай прямо сейчас сядем и решим основные вопросы. Обратимся к экспертам и начнем изучать проблему». Я ожидал услышать ответ в духе Кеннеди, хотел услышать, как Мария скажет: «Невероятно! Мы тебя вдохновили, и теперь ты присоединяешься к тому, чем занималась вся наша семья. Ты так вырос с тех пор, как я с тобой познакомилась. Вот ты уже готов потратить миллионы личных денег, чтобы служить людям. Я так тобой горжусь!»
Но это были мечты.
– Почему ты плачешь? – спросил я.
Мария заговорила о том, как это больно – вырасти в семье политиков. Я знал, что она ненавидела, когда ее таскали на различные мероприятия, всегда заставляли участвовать в фотосессиях, а по воскресеньям в дом вторгались советники и помощники, и нужно было ради этого одеваться. Она ненавидела избирательные кампании своего отца, когда ее заставляли в пять часов утра стоять перед проходной завода и говорить идущим на работу: «Голосуйте за моего папочку! Голосуйте за моего папочку!»
Однако у меня в сознании как-то совершенно не отложилась та травма, которую Мария получила в детстве. Мы жили вместе уже двадцать шесть лет, из них семнадцать были женаты, и все же я не мог понять всей глубины того потрясения, которое пережила Мария ребенком в семье Кеннеди: постоянное вторжение в личную жизнь, унижения, два убийства… Ну да, ее отец проиграл борьбу за посты вице-президента и президента, однако я относил это в разряд опыта, который только делает человека сильнее. Я не понимал, какой стыд испытывала Мария, постоянно находясь под бдительным оком журналистов. В политике все знают всё, и укрыться негде. Все школьные подруги обсуждают твои семейные дела. Марии пришлось страшно страдать: не только из-за того, что ее отец дважды проигрывал избирательные кампании, но и из-за гибели своих дядьев Джека и Бобби. А затем была та злосчастная авария в Чаппакуиддике с участием дяди Тедди, с ужасными статьями в газетах. И язвительные вопросы в школе, на спортивной площадке и везде, где только ни появлялась Мария. Дети донимали ее жестокими словами: «Твой отец проиграл. Каково быть неудачником?» Каждая такая фраза острым лезвием вонзалась в живую плоть.
Учитывая все это, мое заявление о намерении стать губернатором явилось для Марии катастрофой, в которой обрушится вся ее жизнь. Все прежние страхи и огорчения нахлынули с новой силой; вот почему она задрожала и залилась слезами.
Я прижал Марию к себе, стараясь успокоить. У меня в голове носились самые разные мысли. В первую очередь, разумеется, шок от вида того, как Марии больно. Я знал, что в прошлом ей довелось перенести много драматичных событий, однако полагал, что все это осталось позади. Когда я познакомился с Марией, она была полна жизни, возбужденной жажды познать мир. Ей не нужно было теплое местечко на Капитолийском холме, она была бунтарем. Вот почему Мария решила стать ведущим телевизионных новостей, работать в прямом эфире перед телекамерой, и делать это хорошо. Ей не хотелось, чтобы ее считали просто одной из Кеннеди, она хотела быть Марией Шрайвер – женщиной, которая брала интервью у Кастро, Горбачева, Теда Тернера, Ричарда Брэнсона. Тогда я думал: «Я абсолютно такой же, это у нас общее! Мы оба хотим достичь совершенства, стать неповторимыми, выделяться из толпы». Впоследствии, когда мы стали более серьезными, я чувствовал, что какую бы ни поставлю перед собой цель, кем бы ни захочу стать, Мария будет той женщиной, которая поможет мне этого добиться. И я также чувствовал, что и сам помогу ей добиться всего, чего она только пожелает.
