Леонхашарт крепче сжимает мою ладонь. Судя по удивлённому лицу Гатанаса, об этом случае он так и не узнал.
– Хм, – выдаёт он и опять обращается к ноутбуку. – Я передам эту информацию следователю, хотя она уверила меня, что это больше похоже на ложный след, да и то, что выплеск начался раньше, чем с письмом ознакомились, тоже говорил в пользу этой теории…
Покачав головой, я отправляю в рот пару орешков. Соль растекается по языку.
Ещё недавно Гатанас Аведдин казался средоточием вселенского зла, таинственным кукловодом, устроившим на нас охоту. Сейчас он выглядит растерянным стариком. Но я стараюсь не расслабляться: нет гарантии, что это не игра на публику.
Снова пробежавшись пальцами по тачпаду и клавиатуре, Гатанас хмурится, потирает лоб.
– Пожалуй, мне стоит инициировать проверки в секторе Возмездие. И думаю, это надо сделать прямо сейчас.
– Что там со взрывом на факультете благородных демонов? – наконец вспоминает об этом Леонхашарт.
– Тоже странное дело, – Гатанас по‑прежнему хмурится, выбивает что‑то по клавиатуре. – Была зафиксирована вспышка магии, а потом в стене бассейна мужского общежития взорвалась газовая труба. Возможно, была утечка газа, а магией выбило искру. Расследование продолжается.
Этих подробностей я не знала, и теперь чувствую, как холодеет лицо. В бассейне мужского общежития проводила время Саламандра. Её обнаружили, и она таким образом скрылась? Или почувствовала угрозу мне, попыталась прорваться сквозь стену, и это закончилось взрывом? Или так проявились свойства, из‑за которых уничтожают саламандр? А ведь она догнала нас, когда мы с Леонхашартом пытались обогнать смерть, а потом куда‑то скрылась. Позже я видела слабое колебание воздуха за окном‑витриной, часть ночи Саламандра провела здесь, рядом со мной. Но перед рассветом снова исчезла.
Почему?
– Отправляйтесь отдыхать, – советует Гатанас. – А я пока начну проверки в Возмездии. Думаю, вечером мы с вами, Леонхашарт, обсудим всё спокойно и более конструктивно. К тому времени у меня, вероятно, будут новые данные на руках.
– И с шоу «Найди себе пару» надо заканчивать, – недовольно отвечает Леонхашарт. – Насте там не место.
– Я бы на вашем месте не торопился, Леонхашарт, – Гатанас не отрывает взгляда от монитора, не останавливает движения рук. – Если планируете узаконить отношения с Анастасией, лучше, если это произойдёт одобренным Архисоветом способом: через шоу. Так у Архисовета не будет причин возражать против ваших отношений или как‑то упрекать вас за неподобающую пару, ведь они сами назначили брак наградой победительнице. Это отличный способ навсегда заткнуть им рты. И демоны Нарака, познакомившись с Анастасией по испытаниям шоу, смирятся с таким вариантом развития событий, возможно, даже полюбят её, как любят звёзд экрана, что явно упростит принятие таких нестандартных отношений обществом. Не забывайте, даже браки между обычными демонами и иномирянами осуждаются, а вы не просто демон, вы архисоветник.
Прикусив губу, смотрю в стол, а Леонхашарт – на меня.
«Если планируете узаконить отношения», – снова прокручивается в голове. Схватившись за чашку, делаю торопливый глоток, ещё один. Все эти разговоры о совместном будущем жутко нервируют. Мне дорог Леонхашарт, но всё во мне кричит, что в браке ничего хорошего нет, и если начинать отношения, их лучше не афишировать, чтобы после их завершения никто о них не знал, не напоминал, не перемывал кости…
– Я вас услышал, – Леонхашарт поднимается, за ладонь вытягивая меня из‑за стола.
– Вот и хорошо, – захлопнув ноутбук, Гатанас зажимает его под мышкой и тоже поднимается. – Обычно молодые демоны слишком упрямы, делают ставку на свою дерзость и силу, совершенно не желая выбирать чуть более долгие, требующие терпения пути, гарантирующие нужный результат.
– Раз уж речь идёт о моём браке, – это даже звучит жутко, – неплохо бы и моё мнение спросить.
Леонхашарт вздыхает, а Гатанас замечает удивительно спокойно, будто даже серьёзно:
– Я просто консультирую Леонхашарта по поводу технических нюансов действий Архисовета и формирования общественного мнения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Если прежде он и растерялся от свалившихся на него известий, теперь опомнился и выкручивается, как истинный политик.
Мы проходим по залу со столиками, мимо барной стойки. Наши фигуры гротескно отражаются в тёмно‑синем камне стен и потолка, на золотых телах статуй. Леонхашарт по‑прежнему крепко сжимает мою руку, он задумчив, и почему‑то мне кажется, что сейчас он размышляет не о моём упрямом нежелании принимать отношения, а планирует дальнейшие действия.
– Мы сейчас отправимся снять мерки для брони, – слова Леонхашарта подтверждают мою мысль.
Он толкает массивную дверь и, настороженно оглядываясь по сторонам, первым выходит на тротуар. Меня придерживает за спиной.
По улице туда‑сюда снуют машины, прохожих мало, но они есть. Едва заметив нас, останавливаются или замедляют движение. Гатанас выходит последним, тоже оглядывается по сторонам. На дороге среди автомобилей всевозможных расцветок мелькает белый кабриолет, идёт на обгон, резво перестраивается. Заметивший его Гатанас кивает и вновь оборачивается к Леонхашарту.
– Будут ещё какие‑нибудь вопросы, просьбы?
Леонхашарт подталкивает меня к припаркованному у тротуара кабриолету, на котором добрался сюда. Таракан в моих волосах снова шевелится, и тут же кто‑то хватает за пряди.
– Что это? – Гатанас выдёргивает механического шпиона Юмаат, прихватив несколько волосков. Голос его гремит. – Кто нас подслушивал? На кого ты работаешь?
– Ни на кого, – тут же отвечаю я, отступая на шаг.
– Настя, садись в автомобиль, – Леонхашарт снова подталкивает меня.
Двое молодых демонов, шедшие по этому тротуару, останавливаются в отдалении и поглядывают на нас настороженно.
К машине я отступаю, тоже поглядывая на них. За их спинами воздух колышется, словно марево, очерчивая массивную фигуру. Саламандра…
Молодые демоны, вместо того, чтобы обернуться к ней, смотрят куда‑то поверх моей головы, их глаза испуганно распахиваются. Оглядываюсь: вроде всё в порядке. Но какое‑то движение выше потока машин цепляет взгляд: нечто тёмное со шлейфом из дыма и искр рассекает пространство.
– Настя! – вскрик Леонхашарта разрывает сердце.
В следующий миг сверху на меня что‑то обрушивается, погребает под горячей чешуёй, придавливая к асфальту, погружая в полумрак.
БАХ!
Всё содрогается. В ушах пищит, звенит, они заложены. Кажется, весь мир крутится и вертится.
Вновь всё содрогается. И ещё раз. Сердце бьётся где‑то в горле, голова гудит, дышать невозможно. Воздух горячий, вонючий! Паника парализует меня на невыносимо долгое мгновение. А в следующее я дёргаюсь, пытаясь выбраться. Что‑то горячее течёт по моим рукам.
Тяжесть сваливается с меня, тут же становится слишком ярко: там, где стояли Леонхашарт и Гатанас, полыхает огонь.
Глава 8
Я не кричу, наверное, потому, что не верю в смерть Леонхашарта. Просто знаю – он жив.
Пламя опадает. На месте Леонхашарта и Гатанаса – огромный, неровный, покрытый копотью кристалл. Фигуры видны смутно: Леонхашарт тянется ко мне. Со стороны Гатанаса стенка тоньше, вся в тёмных сгустках. Не сразу понимаю, что это осколки чего‑то металлического и кровь.
Рядом со мной колышется воздух, истекает багряной горячей жижей. И это тоже кровь. Кровь Саламандры. Та поднимается с покрытого осколками тротуара, ломая охвативший её бок кристалл, и тот трескается, осыпается вниз пластами. Похоже, нас тоже должно было накрыть кристаллической массой, как Леонхашарта и Гатанаса, но на слоноподобную Саламандру не хватило.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Оглядываюсь: врезавшиеся машины все с выбитыми стёклами, демоны бегут прочь. Но некоторые так и остались в машинах, пытаются выбраться, истекают кровью от порезов. А оттуда, откуда прежде прилетел тёмный заряд, мчится ещё один.
