Но поскорее закончить не получается. Она невольно касается груди в том месте, где под майкой на цепочке висит стальная шестерёнка, на спор стащенная агентом Яд из закрытой сокровищницы золотого императора.
– Я не могу гарантировать этого на сто процентов, – отзывается её собеседник. – Но процентов на девяносто уверен, что запись чистая, без манипуляций. Эта иномирянка действительно исчезла из видимого спектра с помощью магии. Или каких‑нибудь технологий.
Уже подходя к нужному пятому этажу, агент Яд нарушает затянувшееся молчание:
– Если она с Леонхашартом пара, а я уверена, это так, иначе Гатанас не стал бы его так отчаянно спасать, то она пойдёт к нему. Просто не сможет не пойти.
– Да ну, это глупо и опасно.
– Для пары это инстинкт, он выше разума, он обманет любой здравый смысл и заставит идти на помощь своей паре, невзирая на препятствия. Так что усиливай наблюдение вокруг Леонхашарта. На пару улиц. И отправь туда ещё кого‑нибудь, может потребоваться силовая поддержка. Да, я понимаю, это опасно, но мы должны перехватить пятнадцатую раньше остальных.
***
Буксировочные канаты я в ангаре нахожу, и ворота изнутри открыть получается, и к управлению я приноравливаюсь быстро, вот только доехать до кафе «Вечность» на грузовике не получается – мешает оцепление, о котором сообщалось в новостях: вылезшие из асфальта и тротуаров металлические штыри по границе красной зоны. Как понимаю, тут весь город такими напичкан и на зоны поделён.
Грузовик останавливается перед этой непреодолимой стальной преградой, а мне всё тревожнее, в груди будто камень засел, тяжело дышать. Я снова заглядываю в программу: Безымянный ужас смещается к городу, красная зона опасности расширена, оранжевая тоже.
В новостной ленте появляются истерические прогнозы, что город в этот раз точно пострадает. Детей до пяти лет уже погружают в сон, пичкают транквилизаторами, чтобы они из‑за испуга не выделяли магию, и эвакуируют в немагические зоны.
Новостей о Леонхашарте и Гатанасе по‑прежнему нет.
– Саламандра! – Оттолкнув дверцу, выпрыгиваю на асфальт. Непривычный, тягучий страх не хочет отпустить ни на мгновение. – Нам надо добраться до Леонхашарта.
Теперь, высказав ей это, прохожу между стальных столбиков с какими‑то индикаторами на маковках и направляюсь в сторону центра отмеченной в приложении красной зоны.
Ощущение, что я в фильме о постапокалипсисе: пустые дороги, тёмные окна, ни единого признака жизни, только подвывает сирена.
Иду. Кажется, я и без приложения примерно представляю, куда надо двигаться, хотя при побеге на дорогу почти не смотрела.
Цок‑цок‑цок – это догоняет меня невидимая Саламандра, только оранжевые глаза парят в воздухе сами по себе, да не зажившие до конца порезы мелькают бурыми росчерками. Но больше всего интересны глаза: такое чувство, что маскировка у Саламандры только для того, чтобы где‑нибудь прятаться зажмурившись. Наверное, это нормально, она же вроде не хищница, хотя зубы у неё огого, живот до сих пор ноет в тех местах, где давили клыки.
Догнав, Саламандра преграждает дорогу и ложится. Смотрит на меня внимательно. В целом похоже на то, как верблюды перед всадниками опускаются…
Это предложение прокатиться верхом? Отказываться точно не буду.
Ногой нащупываю выставленную лапу и опираюсь на неё. Несколько мгновений наблюдаю, как по сапогу, а затем и бедру разливается невидимость, охватывает таз, вторую ногу, тело. Действующей рукой нахожу холку. Саламандра распластывается по дороге. Левая рука уже начала отходить, я закидываю её на спину, отталкиваюсь и, едва не соскользнув, всё же забрасываю себя на Саламандру. К этому моменту невидимость накрывает меня полностью, поглотив даже свисающие на лицо пряди.
А в следующий миг Саламандра поднимается и зубодробительной трусцой направляется дальше по улице. Мотаясь вверх‑вниз и даже из стороны в сторону, отчаянно цепляясь за неё здоровой рукой и сжимая бёдрами, я прилагаю все усилия, чтобы не закричать от страха. Похоже, в прошлый раз адреналин помог пережить скачку почти незаметно, а сейчас он ушёл, и с ним ушла смелость и лёгкость верховой езды на Саламандре.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Цок‑цок‑цок – продолжает пробиваться сквозь вой сирены, а потом и затихает, словно Саламандра наконец соображает втянуть когти. Она бежит трусцой, раскачиваясь всем телом, и следует именно по тому пути, который я примерно представляю.
Совпадение? Или она чувствует моё желание? Или просто поняла, что я хочу к Леонхашарту, и помнит, куда идти?
Поклацывают мои зубы, терплю – лишь бы скорее добраться до места.
Поездка кажется мучительно долгой, хотя подозреваю, что добираемся мы быстро. Сворачиваем на нужную улицу – и сразу видно вдалеке неровный силуэт кристалла. Он занимает почти всю ширину тротуара, захватывает дверь того, что осталось от кафе «Вечность». Сквозь выбитое окно‑витрину тёмными струями выползает дым, отсветы играют на кристалле, подсвечивая две застывшие внутри фигуры.
С неба стремительно пикируют три тёмных крылатых силуэта, приземляются прямо возле кристаллов: высокие, закованные в полную броню, с раскрытыми перепончатыми крыльями и огромными, как у Леонхашарта и Гатанаса, рогами. И по размеру рогов сразу понятно – явились архисоветники.
Глава 11
Двое точно архисоветники, у третьего при более внимательном рассмотрении рога всё же поменьше кажутся. В позах явившихся демонов чувствуется явная недоброжелательность, даже угроза. И сияющие на фоне глухих шлемов глаза только усиливают это ощущение.
Может, я чокнутая, но ждать в отдалении не собираюсь. Надавливаю на макушку Саламандры, бормоча:
– Присядь, присядь, пожалуйста.
Передёрнувшись, она укладывается животом на асфальт. Держась за холку, я соскальзываю вниз, но Саламандру не отпускаю, чтобы не лишиться невидимости. Демоны разговаривают, и я хочу знать, о чём.
Пока они не замечают плавающих в воздухе открытых глаз, я накрываю веко Саламандры ладонью, и она послушно зажмуривается. Свои глаза прикрываю рукой в надежде на волшебную маскировку. Ну и прищуриваюсь сильно на всякий случай.
Подталкиваю Саламандру к тротуару. Направляю её поближе к тротуару на случай, если демоны вдруг решат рвануть по дороге. К счастью, моя удивительная спутница действует именно так, как я хочу. Мы вплотную приближаемся к витринам бутиков и крадёмся вдоль них, хотя особой надобности в этом нет: вой сирен скрывает шум. Саламандру я ни на секунду не отпускаю.
Мы добираемся до веерно разбросанных осколков соседнего с кафе «Вечность» заведения, обходим их. Демоны всё ближе, всё ближе застывший в кристалле Леонхашарт. Он выглядит совершенно неживым, но я почему‑то верю, что в этом кристалле он в безопасности. По крайней мере пока.
Вой сирены гасит слова демонов, но, наконец, мы подбираемся достаточно близко, чтобы расслышать демона с чуть более короткими рогами и широченными плечами:
– …Гатанас ещё ладно, но Лео жалко, мальчишка ещё, последний в роду. И сразу двоих… если Безымянный ужас доберётся сюда, будет плохо. И для Архисовета особенно, потому что не получится это представить героической жертвой высших демонов во благо Нарака, это покажет ваше бессилие и неспособность защитить от Безымянного ужаса даже себя, не то что горожан.
– Не распиливать же их, хотя, возможно, это как‑то смягчило бы проявление заклинания. Но какой инструмент возьмёт заклинание? – голосом казначея Юнидатуса Тарота произносит архидемон в серой броне. – А Леонхашарт, если не забыли, в происшествии и виноват: если бы для него не использовали все резервы накопителей, текущее повышение фона ликвидировали бы прежде, чем Безымянный ужас его почувствовал. К тому же Гатанас никогда не рассказывал о такой своей способности. Вы знаете, что будет, если попытаться сдвинуть это или распилить? Можете гарантировать безопасность сектора в этом случае?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
