Фракия и царства дако-гетов. Особенностью этого региона было отсутствие долговременного македонского завоевания, так как Филиппу II и Александру Македонскому пришлось приводить к покорности только отдельные фракийские племена, оставив завоевание всей страны на будущее. Филипп II присоединил к своему царству небольшую территорию в междуречье Стримона и Неста, населенную одрисскими племенами, однако уже в 30-е годы IV в. до н. э. Одрисское царство стало независимым. В планы Александра входило исключительно завоевание южнофракийского племени трибаллов, после чего он обратился к покорению Азии. Поражение Зопириона в Скифии и Гетике, о котором речь шла выше, еще больше подорвало македонскую власть во Фракии. Эпизодические вторжения Селевкидов и Птолемеев на протяжении III — начала II в. до н. э. ограничивались лишь прибрежными областями в районе Аполлонии Понтийской и Херсонеса Фракийского. Несмотря на то что македонские правители основывали города и военно-хозяйственные поселения (колонии) главным образом в южных районах Фракии, пытаясь превратить фракийские земли в царский домен, прочной системы эллинистических социально-экономических отношений и административного управления создать там не удалось.
С распадом державы Александра Фракия (преимущественно южные районы) досталась его сподвижнику Лисимаху. Но его власть на севере Балканского п-ова была непрочной: она основывалась на подчинении отдельных племен, которые оставались под властью местных династов, связанных с Лисимахом вассальными отношениями. Македонский царь пытался создать там сеть мелких «клиентных» владений во главе со своими наместниками-стратегами или гипархами, которые вскоре превратились в независимых правителей. Среди них выделялись Адей у северо-одрисских племен и Скосток в Эносе, а также Эпимен, который признал власть фракийского царя Севта III, а впоследствии перешел к Спартаку, ставшему царем после гибели Лисимаха в 281 г. до н. э. Созданная Лисимахом система управления не отличалась прочностью, поскольку фракийцы во главе с Севтом III оказывали сопротивление македонскому завоевателю. Это привело к формированию во Фракии множества племенных групп и союзов, объединявшихся вокруг Севта III исключительно для отпора внешнему врагу. Но как только угроза снизилась, они сразу превратились в самостоятельные племенные образования, только номинально подчинявшиеся царю.
Конгломерат полунезависимых союзов племенного типа развился во Фракии из традиционного для нее института «парадинастии», который сложился еще в VI–IV вв. до н. э. в Одрисском царстве в результате его территориально племенного деления. Это приводило к изоляции отдельных областей внутри царства и ослабляло центральную власть. Такое положение, стало одной из важнейших причин распада раннефракийского Одрисского государства в конце IV — начале III в. до н. э. на ряд мелких династий. Парадинасты, соправители царей и вожди небольших политически независимых анклавов, сложившихся у фракийцев, сохранялись долго и стали причиной непрочности общефракийского государства, где существовали пережитки племенного деления. Племенная раздробленность не позволила организовать отпор вторжению кельтов-галатов во Фракию и образованию там в 281 г. до н. э. их государства с центром в Тиле. Не привела к консолидации племен в единое царство и попытка создать объединенное кельто-фракийское государство при царе Каваре, поскольку государство Тила строилось на подчинении фракийцев вождям галатских племен. Фракийская знать тяготилась этой зависимостью и не желала делиться добычей, которую фракийские племена и галаты совместно захватывали при нападении на греческие города.
После падения царства Тила в 218 г. до н. э. фракийцы продолжали создавать временные племенные союзы для разбойничьих нападений на Македонию, что еще сильнее закрепляло их племенную разобщенность. Отношения между племенами строились на принципах данничества между различными династами и вождями, которые делили между собой военные трофеи и добычу. Поступление же доходов от эксплуатации фракийских земледельческих общин становилось фактором второстепенным, уступая стремлению к легкой добыче при военных вторжениях и на службе у более могущественных царей. Политика македонского царя Филиппа V также не способствовала объединению фракийцев. В 184 г. до н. э. конфедерация фракийских племен во главе с царем Амадоком потерпела поражение от македонян, что ослабило Фракию и позволило македонскому царю, заключившему соглашение с бастарнами, провести их в 179 г. до н. э. через фракийские земли для войны с одрисами, противниками македонской экспансии. Эта акция оказалась возможной только при отсутствии единства у фракийских племенных союзов, не желавших признавать господство одрисских династов. Особенно активно против одрисов выступали вожди племен в районе Тонзоса и Гебра, ставших фактически независимыми.
Севт III — фракийский царь. Бронза. III в. до н. э. София
В ходе Третьей Македонской войны Римская республика все чаще стала обращать свои взоры на север Балканского п-ова, поскольку одрисы в лице царя Котиса поддержали македонского царя Персея. Римлянам удалось склонить на свою сторону племя кенитов, а после 168 г. до н. э. и падения Македонии они инициировали чекан монет греческими полисами Фасосом и Маронеей с целью использовать их финансово-экономическое влияние для привлечения фракийцев на свою сторону, дабы не допустить их вторжений в пределы римских владений. В середине II в. до н. э. эти обширные денежные потоки направлялись на поддержку проримской позиции кенитов. Однако власть их царей во Фракии оказалась кратковременной, ее возвышение было вызвано временным ослаблением одрисов и астов после падения Персея. Рост влияния кенитских царей вызывал недовольство сапеев, поддержавших римлян, поэтому вскоре на сторону Рима перешли и одрисы. Отныне к ним стали поступать огромные денежные средства от римских властей. В результате более агрессивные и отсталые племена бессов и медов, почувствовав себя обделенными, усилили антиримские акции и с еще большим размахом принялись вторгаться в Грецию и Македонию — теперь римские вотчины.
Усиления централизаторских тенденций в развитии фракийской государственности не произошло и после кратковременного вторжения в Юго-Восточную Фракию Митридата Евпатора. Понтийский царь был заинтересован в привлечении отдельных наиболее агрессивных племен для постоянных вторжений в римские владения на Балканах, поэтому эти племена оставались всего лишь его вассалами и союзниками. В конце II — начале I в. до н. э. царь бессов Мостис начал чеканить монеты с греческими типами, близкими монетам понтийского царя Митридата. С одной стороны, это свидетельствовало о поверхностной эллинизации племенной верхушки, а с другой — символизировало союзные отношения с Понтом. В результате усиления бессов и их союза с понтийским владыкой племена одрисов во главе с Садалом I решили поддержать римлян. Это показатель отсутствия единства во Фракии в позднеэллинистическую эпоху, поскольку ни македоняне, ни понтийцы, ни римляне, активно выступившие в это время на арене Причерноморья, не смогли стимулировать развитие эллинистических традиций при становлении единого государства во Фракии. Они сумели сохранить в силе лишь сепаратизм отдельных племенных союзов, пытаясь направить его в русло своих внешнеполитических интересов. В противостоянии Македонии и Рима, а затем Рима и Понта, определенную роль играли одрисские племена, цари которых примыкали то к одной, то к другой стороне. Однако и они не стали оплотом эллинизации, проводниками эллинистической государственности и культуры, поскольку остальные фракийские племена не желали следовать в фарватере политики одрисских правителей.
Слабость царской власти и племенная раздробленность вынуждали фракийцев вступать в дружественные отношения с греками западнопонтийского побережья. Благодаря неразвитой административно-территориальной системе управления во Фракии эллинские полисы, соседствовавшие с фракийцами, сумели сохранить аграрные владения, пользовались относительной автономией и независимостью. Еще в первой половине III в. до н. э. одрисский царь Котис, сын Севта III, оставил своего сына Рескупорида заложником в Аполлонии Понтийской, так как хотел заручиться поддержкой этого полиса против селевкидского царя Антиоха II или кельтов; чуть позднее одрисский царь Садал I и греческий город Месембрия принесли друг другу клятвы относительно границы, что говорит в пользу взаимного партнерства, а не подчиненности греков фракийскому царю. В середине I в. до н. э. некий грек Меноген, сын Асклепиада, стратег одрисского царя Садала II, управлявший частью подвластной царю земли, которая примыкала к сельской округе Одесса, был почтен в этом городе специальным декретом. Цари фракийцев соблюдали взаимные договоры о границах своих владений и хоры городов: в I в. до н. э., согласно декрету из Дионисополя, было проведено разграничение территории, подвластной сапейскому царю Котису II, сыну Рескупорида, и аграрных владений Одесса, Каллатиса и Дионисополя. Их границы были зафиксированы в соответствии с древними соглашениями в присутствии представителей всех договаривающихся сторон. Этот документ четко различает землю, которая находилась под управлением фракийского царя, что и было подтверждено его стратегом Садалом, сыном Мукапориса (очевидно, членом одрисского правящего дома, стратегом административно-территориального округа), и области, подвластные полисным коллективам, что было ранее признано фракийцами, а теперь официально подтверждено фракийским сапейским царем перед делегатами от греческих городов.
