— О, так ты вспомнил? Значит сделка еще в процессе, или запланированное действие не случилось? Этот як-переросток всегда бережет свою конфиденциальность. Оно и понятно, раз такие сопляки, как ты, прознали о нем, — Милинда элегантно взмахнула рукой, и только сейчас Лиам заметил, что её кожа стала намного бледнее, словно недавно выпавший снег. Откуда у него вообще такие ассоциации? Когда он в последний раз видел снег? Вряд ли мозги Лиама переживут этот день. — Значит, нет никакого смысла трясти с тебя информацию по его местоположению.
— Ты… — он сжал зубы и процедил ровным голосом. — Ты не знаешь, каким образом запомнить Минотавра? Я чувствую, как в голову прорываются воспоминания, и все дольше не отпускают. Сейчас стоило произнести заветное слово, и я вновь понимаю, о ком идет речь. Я хочу понять, что происходит.
— Мне неведомы его решения. Минотавр заключает сделку с существом в обмен на страх быть заключенным в лабиринт. Много лет назад я выполнила все условия, и сейчас мне необходимо его вмешательство, — Лиам с ужасом наблюдал за удлиняющимися черными ногтями Милинды. Её кожа продолжала бледнеть и будто старела с каждой секундой, становясь все тоньше и тоньше. — Оказывается, у всего в этом мире есть срок годности, даже у слова «вечность».
— Но как ты смогла понять, что именно я заключил с ним какую-то сделку? Там десятки подростков! — Лиам все подмечал внешние изменение девушки, но пока не набрался сил спросить открыто. Он получал долгожданные ответы, и не собирался упускать эту прекрасную и непонятную возможность.
— Запах. Его ни с чем не спутаешь. Словно прошелся мимо Авгиевых конюшен. Сначала он незаметный, но чем ближе существо к моменту совершения сделки, тем отчетливее запах. Признаю честно, рядом с тобой невозможно находиться, — она подвигала носом и немного скривилась. — Значит ты для меня бесполезен. Как и двое других. Я сделаю тебе одолжение и освобожу от ада в лабиринте.
— В смысле какого ада? Как?!
— Если существо попадает в лабиринт оно не может выбраться. Жертва не в состоянии найти выход и в попытках спастись медленно сходит с ума. В момент, когда ты теряешь рассудок окончательно, то превращаешься в еще одну настенную скульптуру. Лабиринт поглощает твою душу и делает её его частью, — её взгляд померк. — Ты видел какой высоты лабиринт сейчас? Скажи он подпирает облака?
— Да.
Лиам вспомнил то огромное здание, затмевающее собой облака и в действительности закрывающее небо. Все рядом казалось таким маленьким и беспомощным, по сравнению с этим лабиринтом, и в первую очередь надежда выбраться оттуда. Судя по словам Милинды он становился все больше и выше из-за заключенных туда существ. А это значит, лабиринт существует не один десяток лет и поймал в свои сети много глупцов. И Лиам был среди них, и, не подозревая, что выменял у Минотавра. Его единственным страхом сейчас оставалось забыть их встречу с Милиндой. Насколько он мог судить, времени на выполнение мифической сделки оставалось немного. Будет обидно сойти с ума и так и не догадаться почему. Он разжал кулаки и почувствовал, как в пальцы побежала кровь. Лиам не удержался и посмотрел за спину, в сторону дома.
— Почему ты постоянно говоришь существа? Разве помимо Минотавра есть кто-то еще? Лично у меня не растет хвост или козьи рога на голове, — как нельзя кстати перед глазами появляются воспоминания. Там он точно не человек. Кто? На этот вопрос он надеялся услышать ответ от Милинды.
— Потому что в нашем сверхъестественном мире мы не делим людей и мифы между собой. Эти вещи, переходящие из одних в другие, не всегда выбор, но даже мы, древние, предпочитаем не делить всех. Этим занимаются только люди, непонятно зачем, — она усмехнулась и перекинула свои косы через плечо. Косы? Лиам точно не видел кос до этого. — Но зачем забивать тебе голову перед смертью?
— Потому что я не планирую умирать, Милинда, — Лиам очень надеялся, что у неё нет никакого огнестрельного оружия или его эквивалентов. Он не собирался драться или прибегать к иному насилию. Хватит с него драк. Кто поверит ему, если он перескажет их разговор? Разве что психиатр и Тео.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Глупый мальчишка, — с её ярко зеленых губ потекла кровь. Лиам прищурился, но из-за темноты не смог разобрать подробностей. Он отшатнулся и чуть не споткнулся о корни деревьев. Данбар знал, потеряй он внимательность сейчас — и его жизни конец. Внутренний голос кричал ему о спасении — развернуться и бежать. — Я дам тебе урок напоследок. — Её голова неестественно дернулась. — В этом мире существует вещи пострашнее смерти. Смерть — это свобода от мук выбора и потери рассудка. Именно подобное ждет тебя в лабиринте. Судя по запаху, ты стремительно приближаешься к его воротам, и я благосклонно помогу избежать страх и боль.
Лиам распахнул глаза в неверии. Кожа на бледных ногах начала стремительно чернеть и шелушиться, и через мгновения конечности превратились в нечто единое. Недостаток света, информации и паника от увиденного дезориентировали. Ему нужен всего один нормальный взгляд на суть проблемы, чтобы сконцентрироваться и принять решение. Однако бледная луна освещала лишь лицо Милинды. Данбар делает еще шаг назад и отчетливо слышит шипение и стрекотание. Мысли побежали бурным потоком в голове. Если девушка называла себя древней, знала Минотавра, а её ноги зашелушились, и из тьмы раздавались звуки так сильно похожие на… Змей. Глупая догадка вспыхнула в его голове и рефлекторно заставила опустить глаза вниз. Лиам не был хорош в биологии или физике, да и в целом имел не самый высокий бал. Зато в истории он разбирался отлично. Парень зажмурил глаза и прижал руку к груди.
— Какой умный мне сегодня попался мальчик, — откуда-то с боку послышался ужасный голос. Лиам не стал реагировать на него. Первая задача — взять бешеное сердце под контроль и остановить паническую атаку. Появление настоящей Медузы Горгоны посреди школьной вечеринки выбьет кого угодно из колеи. — Прошлые два парня дрожали и смотрели на меня своими милыми глазками. Знаешь, Лиам, я уже стала забывать насколько прекрасны твои голубые глаза. Открой их, облегчи жизнь и мне, и себе. Ты не можешь уйти отсюда со знанием всей этой информации.
— Становиться произведением искусства мне тоже не хочется. Поэтому, прошу извинить, мне нужно еще полить дома цветы! — он начал отступать назад, пытаясь унять свое желание сыпать колкостями от нервов и страха. В его квартире нет ни одного живого существа. Кроме родителей его исчезновение никто не заметит. Разве не так? Для начала ему нужно определить с какой стороны Горгона, иначе он не сможет дать деру за первое попавшееся дерево.
— Вот так однажды от меня сбежал один дурачок, и теперь каждый в курсе моих способностей. Хвастался, что отрезал голову и бегал, как больной по городу с черепушкой. Если обо мне прознают охотники, придется вновь менять мягкую постель на канаву, — Лиаму казалось, голос звучал откуда-то справа. Он дернулся в противоположную сторону, однако ногу тут же обожгло болью, а уши неприятным смехом. — Малец, я уже несколько тысяч лет в этом деле. Расслабься и получай удовольствие, скоро яд подействует, и ты мирно поплывешь по озеру, коль не хочешь открывать свои глазки.
— Какого черта?!
В панике он побежал вперед. Лиам знал, яд необходимо выдавить или отсосать, пока тот не начал распространяться по телу. И двигаться при этом смертельно опасно. С другой стороны, находится рядом с Медузой Горгоной тоже не входит в список лучших мест для укрытия. Единственный выход — это работать ногами и считать шаги, пока их количество не перевалит за двадцать. Он вряд ли скроется от неё, если он насквозь пропах Минотавром, но ему нужна передышка. Перед ним ожил один из мифов Древней Греции, собственно, как и её дружок бычок. И по всей видимости никто не отрезал женщине голову, раз она старается завлечь его сладким голоском с нотами прокуренной алкоголички. Данбару удалось сделать пятьдесят семь шагов с закрытыми глазами, прежде чем он врезался плечом в дерево и чуть не упал. Не раздумывая ни секунды, Лиам уселся под него и наконец-то открыл глаза. Непроглядная тьма сейчас казалась скорее спасением, чем проклятием. Все лучше, чем мерцающие лиловые глаза.
