Государыня в своем кабинете всегда сидела на соломенном плетеном стуле; она держалась прямо, никогда не опираясь на его спинку. Даже на экзаменах в ее заведениях, где она просиживала с девяти часов утра до трех часов пополудни, а иногда и дольше, для ее особы всегда ставили простой соломенный стул. Ее точность в делах не нарушалась ни в каком случае. В Екатерининском институте один из недавно назначенных учителей, чувствуя себя не совсем здоровым, позволил себе приехать в девять часов с четвертью на экзамен, который должен был состояться в присутствии императрицы. Его встретили известием, что государыня изволит его ожидать четверть часа. Не желая привести в замешательство этого молодого человека, государыня не позволила экзаменовать по другому предмету и, заметив его испуганный вид при входе в зал, с обыкновенной ласковостью спросила у него, почему он опоздал. Ободренный благосклонностью государыни, но все еще встревоженный мыслью о своем опоздании, он робко отвечал, что перед отъездом из дома у него закружилась голова. Забота императрицы о подчиненном проявилась самым трогательным образом.
Расспросив его подробно о здоровье, она повелела ему начинать экзамен только после того, как его усадили на удобном стуле, чтобы он не утомился.
Государыня, чувствуя, что каждый час она может делать что-нибудь полезное, чрезвычайно дорожила своим временем и никогда не тратила его на одни удовольствия; даже часы, отведенные для прогулки, а также время между утренними занятиями и обедом она проводила в обозрении своих заведений. Она следовала этому правилу и летом, когда жила за городом, и планировала свои прогулки таким образом, чтобы в это же время иметь возможность провести какой-нибудь осмотр.
Лампи. Великие князья Александр и Константин Павлович.Александр и Константин Павловичи — старшие сыновья императора Павла I, воспитанием которых занималась их бабушка — императрица Екатерина II.
Ее вечера проходили в приятных беседах для всех. Все проходило без малейшего принуждения. Никто из наших лучших литераторов не был лишен счастья прочитать что-нибудь свое для государыни. Карамзин, Крылов, Жуковский и многие другие принимались ею как гости и как друзья. Не говоря о приближенных, ее драгоценным вниманием пользовались самые мелкие чиновники. Она лично знала каждого, кто был у нее на службе, и в доказательство этого я расскажу вам, милые читатели, один из самых трогательных случаев.
В 1826 году, отправившись в Москву, государыня вспомнила, что в Петербурге остался больным один из учителей в ее заведении. В Москве в это время шла подготовка к коронации, в это же время там родилась внучка императрицы, великая княжна Елизавета Михайловна; и тогда же в Белеве скончалась императрица Елизавета Алексеевна. И что же? К больному учителю явился один из докторов государыни и объявил, что он получил от нее приказ: во-первых, узнать, кто его лечит, во-вторых, узнать, как протекает болезнь, и в-третьих, еженедельно подавать ей рапорты о состоянии его здоровья. Не умилительна ли эта трогающая душу забота царицы об одном из мелких чиновников ее заведений в то время, когда в ее сердце было столько тревоги о своих близких.
Всем была известна привязанность государыни к воспитанницам ее заведений. Часто приезжала она из Павловска в город, чтобы навестить и порадовать букетом цветов какую-нибудь больную девушку, если узнавала, что это ее утешит и, может быть, облегчит страдания. В больницах она появлялась как ангел-утешитель. Она не только лично осматривала больных, но нередко даже присутствовала при проведении трудных и для многих невыносимых операций, только потому, что больные соглашались на подобные операции при условии присутствия на них государыни. Такое безрассудное желание страдальцев служит сильнейшим доказательством той беспредельной благосклонности, какую всегда проявляла к ним государыня. Ее благочестие было беспримерно. В продолжение великого поста она говела и на первой, и на последней неделе. Распространение религиозных мыслей и чувств она считала своей важнейшей обязанностью. Однажды по окончании экзамена по Истории Русской словесности она сказала учителю: «Я чрезвычайно довольна всем, что слышала; но мне показалось, что вы не достаточно подробно говорили о писателях духовных». Словом, нельзя представить ни одной сферы жизни, где бы ни проявлялась ее высокая духовность.
Н.И. Уткин. Николай Михайлович Карамзин.Николай Михайлович Карамзин (1766–1826) — выдающийся Русский писатель, историк. Из его литературных произведений наиболее известным является «Бедная Лиза». Основным его сочинением стала «История государства Российского» — огромный, капитальный труд, в основу которого положено изучение многочисленных исторических документов. «Древняя Россия, — писал А.С. Пушкин, — казалась найдена Карамзиным, как Америка Колумбом». Современники были в восторге от «Истории…» Первое издание было распродано за один месяц.
Теперь, милые читатели, когда вы уже имеете, хотя бы краткое, но, насколько это возможно, полное представление о высоких достоинствах императрицы Марии Федоровны и о тех бесчисленных добрых делах, которые делала она для нашего Отечества, вернемся снова к 1797 году. Вы помните, что ради большей полноты нашего рассказа о том, что было совершено императрицей на благотворительном поприще, мы нарушили хронологический порядок нашей истории и рассказали о событиях, произошедших с нею через несколько лет после того времени, до которого дошло наше первоначальное повествование. Теперь мы возвращаемся во времена царствования императора Павла I — к самой блистательной эпохе этого царствования.
Орнамент из печатной церковной книги XVIII векаРусские в Италии и Швейцарии от 1797 до 1801 года
Милые читатели, вы, конечно, помните, что мы рассказывали об ужасном перевороте, произошедшем во Франции в конце XVIII столетия, и о пагубном влиянии этого переворота на многие Европейские государства. Вы, конечно, помните все, что произошло в результате этого в Польше. Но если бы вы могли представить себе, сколько бедствий принесла эта страшная революция в другие страны! Если бы вы могли представить себе, до чего дошли Французы с тех пор, как объявили себя республиканцами, то есть людьми, не признающими королевской власти! Бездумно покорившись республиканскому правлению, они сделали еще хуже: захотели ввести его и в других государствах. Неудивительно, что у них нашлись сторонники: ведь они проповедовали свободу и равенство. Где же нет таких людей, которые не хотели бы освободиться от власти, удерживающей их от пороков и страстей? Эти обольстительные слова, казалось, были выше самой свободы! Равенство означает то состояние общества, когда все его члены равны между собой, когда среди них нет ни знатных, ни богатых, все находятся в одном звании и пользуются равными правами гражданина. Так всегда бывает в республиках. Скажите, как же люди низших сословий, к которым всегда принадлежит большая часть возмутителей общего спокойствия, не могли пожелать таким легким путем сравняться с первыми людьми в своем Отечестве? Как им было не броситься с жадностью на такие нововведения, тем более что Французы, обманывая их, описывали выгоды и счастье, получаемые от этой свободы и этого равенства. Тех же, кто был не настолько легковерен, чтобы увлечься их описаниями, они принуждали силой повиноваться себе.
Сколько несчастий испытали тогда почти все Европейские страны! Безбожные Французы шли с войной туда, где не принимали их преступные правила, и законные государи не в состоянии были защитить своих подданных: республиканцы нападали на них и, отнимая наследственные престолы, подчиняли их своей власти, включая в название их областей слово республика. Таким образом они завоевали уже Нидерланды и назвали их Батавской республикой; завоевали всю северную часть Италии и сделали из нее две республики — Цизальпийскую[494] и Лигурийскую[495]; завоевали и Швейцарию, и королевство Неаполитанское и назвали их Гельветической* и Партенопейской* республиками. Этого было мало. Они привели в расстройство почти всю Германию: некоторые ее области уже принадлежали Французам, другие готовы были перейти на их сторону, увлекаясь ложными понятиями о мнимой свободе. Наконец, не избежала этой участи и священная свобода первосвященника католической церкви: он вместе со многими другими законными государями лишился принадлежавших ему областей, был отвезен во Францию в качестве пленника, и Рим — эта древняя столица мира — признал власть Французов, которые, окрыленные своими необыкновенными успехами, уже считали себя непобедимыми и мечтали превратить всю Европу в одну обширную республику.
