унося восторги чужой любви. Эми не имела права на экранную любовь. Она была лишь зрительницей — одной из многих.
— Слышите собак? — спросила за спиной у Эми буфетчица, обращаясь к покупателю. — Говорят, особенная порода. Ищейки вообще-то добрые, но те, с которыми ищут Барроу, — наполовину енотовые гончие. Вот уж они злющие! Их специально натаскивают на преступников.
Эми резко вскочила и подошла к буфету.
— Плитку шоколада, пожалуйста, — сказала она. — Большую, за двадцать пять центов. Два батончика, кокосовый и карамельный. И пакетик арахиса.
— Решила устроить себе праздник? — спросила буфетчица. — Главное, не забывай, что сладкое портит кожу.
Эми торопливо вернулась на территорию завода и втиснулась в переполненный служебный автобус. Кроме нее, там были одни мужчины, работающие во вторую смену. Увидев мою будущую жену, они все стали очень вежливыми и внимательными.
— Скажете, когда будет здание номер двести двадцать семь? — спросила Эми шофера. — Я не знаю, где это.
— И я не знаю, — ответил шофер. — Вроде его раньше не спрашивали.
Он вытащил из-за щитка от солнца замусоленную карту заводской территории.
— И не спросят, — вмешался пассажир. — В двести двадцать седьмом ничего нет, кроме фонарей и бочек с песком. Ну, может, еще чугунная печка. Вам точно не туда, мисс.
— Сотрудник позвонил в бюро и сказал, что ему сегодня допоздна нужна стенографистка, — ответила Эми. — Кажется, он сказал «двести двадцать семь».
Она глянула на карту и увидела, что палец шофера остановился на одиноком квадратике рядом с железнодорожным депо. На квадратике стоял номер 227. Ближайшее большое здание, номер 224, располагалось сбоку от путей.
— Может быть, он сказал «двести двадцать четыре», — проговорила Эми.
— О, точно! — радостно подхватил шофер. — Транспортный цех. Туда-то вам и надо.
Весь автобус облегченно вздохнул. Мужчины с ласковой гордостью смотрели на хорошенькую южаночку, которой так замечательно помогли.
Все пассажиры, кроме Эми, уже вышли. Автобус ехал по пустырю, отделявшему цеха от железнодорожного депо. Между шлаковыми кучами и грудами металлолома плясали лучи карманных фонарей.
— Фараоны с собаками, — сказал шофер.
— А? — рассеянно переспросила Эми.
— Начали с кабинета, куда он вломился вчера ночью. Судя по тому, как собаки себя ведут, они уже близко к цели.
Эми кивнула. Моя будущая жена мысленно разговаривала с мисс Хостеттер.
«Если вы сообщили в полицию, — говорила она, — вы все равно что сами его убили. Ровно так же, как если бы навели пистолет и спустили курок. Понимаете? Или вам наплевать? Неужели у вас не осталось и капли женственности?»
Двумя минутами позже шофер высадил Эми у транспортного цеха.
Когда автобус уехал, Эми пошла в темноту и остановилась перед железнодорожными путями. Море угольной щебенки, разрезанное стальными рельсами, поблескивало в свете красных, зеленых и желтых семафорных огней.
Когда глаза Эми привыкли к темноте, сердце у нее забилось чаще: среди невнятных серых силуэтов она различила приземистое здание — почти наверняка номер 227, — где умирающий ждал девушку, у которой еще есть сердце.
Мир исчез, ночь подхватила мою будущую жену и завертела волчком. Эми побежала по угольному щебню к зданию. Перед облезлой дощатой стеной она остановилась, переводя дух и пытаясь расслышать хоть что-нибудь за шумом крови в висках.
Внутри кто-то ходил и вздыхал.
Эми отыскала дверь. Навесной замок был сорван вместе с петлями.
Эми постучала.
— Это я, — прошептала она. — Принесла тебе поесть.
Внутри кто-то шумно выдохнул, но не ответил.
Она толкнула дверь.
В прямоугольнике серого полусвета из открытой двери стояла мисс Хостеттер.
Женщины смотрели друг сквозь друга, словно каждая хотела уничтожить соперницу силой мысли. Лица у обеих были каменные.
— Где он? — спросила Эми наконец.
— Умер, — ответила мисс Хостеттер. — Лежит там… за бочками.
Эми, волоча ноги, бесцельно заходила взад-вперед. Потом остановилась как можно дальше от мисс Хостеттер, спиной к начальнице.
— Умер?
— Как собака, — ответила мисс Хостеттер.
— Не говорите про него так! — воскликнула моя будущая жена.
— Но именно так он умер, — возразила мисс Хостеттер.
Эми с досадой обернулась.
— Вы не имели права брать мою запись!
— Это была общая запись. К тому же я думала, тебе не хватит духу сюда прийти.
— Как видите, хватило. И я рассчитывала по меньшей мере прийти сюда одна. Я думала, вы побежали в полицию.
— Как видишь, ты ошиблась. Ну и конечно, кто-кто, а уж ты должна была догадаться, что я сюда приду.
— Для меня это полная неожиданность, — ответила Эми.
— Ты сама меня сюда отправила, милочка. — На миг показалось, что лицо мисс Хостеттер сейчас смягчится, но его мышцы тут же напряглись, и резкие черты остались такими же строгими. — Ты много что говорила про мою жизнь, Эми, и я все слышала. Мне было очень больно, и вот я здесь.
Она глянула на свои руки, медленно повела быстрыми и аккуратными пальцами.
— Я еще призрак? Или эта безумная попытка спасти умирающего сделала меня менее призрачной?
Глаза моей будущей жены наполнились слезами.
— Ой, мисс Хостеттер, простите, что я вас обидела! Вы не призрак, правда! И никогда им не были. — Ее захлестывала жалость к угловатой одинокой тетке. — Вы очень добрая и отзывчивая, мисс Хостеттер, иначе бы вы сюда не пришли.
Если эти слова и тронули мисс Хостеттер, она не подала виду.
— А что привело сюда тебя?
— Я любила его. — Гордость влюбленной женщины заставила Эми расправить плечи, вернула румянец ее щекам. Моя будущая жена вновь почувствовала себя прекрасной и значительной. — Я его любила.
Мисс Хостеттер печально покачала головой.
— Если ты его любила, — сказала она, — то пойди полюбуйся на своего милого. У него очаровательный нож в очаровательной руке и очаровательная ухмылка, от которой ты поседеешь на месте.
Эми ойкнула и схватилась за горло.
— По крайней мере, теперь мы с тобой подруги, — сказала мисс Хостеттер. — Ведь это же что-то да значит?
— Да, да, — кое-как проговорила Эми. Она выдавила улыбку. — Это очень важно.
— Ладно, идем, — проговорила мисс Хостеттер. — Сюда идут полицейские с собаками.
Когда они вышли из здания № 227, полицейские с собаками прочесывали пустырь в четверти мили от депо.
Женщины сели на
