— Если война, то надо определить, на чьей мы стороне, — объявил Осима. — Кто сеет зло, кто страдает от зла? А затем ударить на носителя космического зла, встать на защиту страдающих! — Он добавил с той же решительностью: — Что до меня, то мне больно за странные существа, населявшие планету. Удар направлен против них, а они были бессильны ответить контрударом. Жизнь их странна, но это жизнь, и она взывает о защите.
На совете капитанов всегда присутствуют Орлан и Граций. Олег попросил высказаться и их. Им не хватало данных для решения. Сам Олег тоже не высказал определенного мнения. Мы не вправе ошибиться, ошибка непоправима. Если мы встретились с актом войны, не будем торопиться вмешаться в нее. Надо предварительно разведать силы и цели противника. А если в космосе разыгрались неведомые стихии, то тем более следует остерегаться их, чтобы ненароком не попасть в какое-нибудь чудовищное горнило.
— Нас интересует твое мнение, Эли, — закончил Олег. — Ты научный руководитель экспедиции, твое слово решающее.
— Мое слово ничего не решает, ибо я согласен со всеми, — объявил я. — Все мнения обоснованны, никакое категорически предпочесть не могу. Ближе всех мне анализ Камагина и желания Осимы. Но я бы не рискнул действовать по их программе. Я поддерживаю командующего. Изучение продолжается, категорические решения откладываются.
— Тогда продолжаем движение к ядру, — подвел итоги Олег. — Не ввязываемся в местные схватки, только присматриваемся.
После совета Камагин упрекнул меня:
— Эли, раньше вы были решительней! И раньше вы не соглашались поспешно со всеми, а имели всегда свои решения — и такие смелые, что голова кружилась. Вы постарели, адмирал!
Я с нежностью смотрел на Эдуарда. Он не постарел. Он ровно вшестеро старше любого из нас — и моложе всех. Маленький, быстрый, широкоплечий, с красивым лицом, с темной шевелюрой, темными живыми глазами, он сохранил ту смелую душу, что некогда повела его в космос на примитивных досветовых звездолетах, дала возможность пройти испытания трехсотлетней космической одиссеи. Он был все так же по-юному отважен, все так же неизменно рвался в сгущение событий. Его имя, высеченное золотыми буквами в Пантеоне, начинает длинный список великих галактических капитанов, в отличие от него давно, давно умерших. Среди нас, участников второй экспедиции к ядру, он самый выдающийся. Я ласково положил руку на его плечо:
— Дорогой Эдуард, я и вправду всего боюсь. Я не могу забыть, что мы вышли на поиски рамиров, таинственного народа, о котором известно только то, что он могущественнее нас. Что, если события, свидетелями которых мы стали, являются формой их деятельности в районах, прилегающих к ядру?
Камагин слушал меня с недоверием:
— Разумная цивилизация занимается истреблением звезд, обрекая на гибель все формы жизни в окрестностях этих звезд? Разум ополчился на разум? Не перехватили ли вы, Эли?
— Не знаю. Вдруг рамиры не одни, — вы можете отрицать такую возможность? Не враждуют ли между собой несколько могущественных цивилизаций, обитающих в околоядерном пространстве? Вы говорили об уничтожении посевов и отравлении рек в древних человеческих войнах. Не является ли нападение на звезды каким-то эквивалентом прежних нападений на посевы, реки и форты? Действие по могуществу действующего… А почему она такая, не спрашивайте, знаю одно — действие по могуществу действующего…
— Хорошо, будем действовать по нашему собственному могуществу — всего пока побаиваться, — сказал, прощаясь, Камагин и дружески мне улыбнулся, чтобы я не счел его возражения за обиду.
Ольга задержалась у Ирины, потом прошла к Мэри.
— Ты доволен моей дочерью, Эли? — спросила она.
— Надо спрашивать, довольна ли она мной, — отшутился я. — Она не очень-то меня жалует, но ссор у нас нет. Ты бы лучше спросила Олега.
— Я спрашивала. Нареканий на Ирину у Олега нет. Но сказал он это очень сухо. Меня тревожит, что между Олегом и Ириной пробежала черная кошка.
— Не черная кошка, а Эллон, — вмешалась Мэри. — А этот демиург страшнее любых кошек.
— Ирина увлечена работой в лаборатории, — уклончиво сказал я. — Вероятно, она не может уделять Олегу столько внимания, сколько раньше.
Олег приказал запустить аннигиляторы Танева. Мы вынеслись в сверхсветовое пространство. Красная с ее гибнущей планетой осталась позади.
Часть вторая
ГИБНУЩИЕ МИРЫ
Отлетавшие — останутся.
Дальше — высь.
В час последнего беспамятства
Не очнись.
У лунатика и гения
Нет друзей.
В час последнего прозрения —
Не прозрей!
Я глаза твои. Совиное
Око крыш.
Будут звать тебя по имени —
Не расслышь.
Я душа твоя: Урания —
В боги — дверь.
В час последнего сияния —
Не проверь!
М. Цветаева
Бог на красные кнопки жмет.
Пламя райские кущи жнет.
Бог на пульте включил реле —
Больше рая нет на Земле.
В. Шефнер
1
Олег вызвал меня в командирский зал.
Корабль вел Осима, Олег разговаривал с Эллоном. Что-то важное должно было произойти, чтобы Олег захотел вызвать Эллона к себе и чтобы тот захотел покинуть лабораторию.
На звездных экранах смутно, сквозь бесконечный сумрак бесконечных туманностей, очерчивалось ядро, до него оставалось не более трех тысяч светолет. Сбоку мерцало пятнышко шарового звездного скопления. Пейзаж не показался мне удивительным: я видел его на экране всю последнюю неделю.
— Впереди по курсу — яма в пространстве, — сказал Олег. — Прямая на ядро — длинней обхода по кривой. И прямая — непостоянна. Чем мы ближе к ядру, тем оно дальше. Ядро отдаляться не может, следовательно, мы падаем в какой-то провал в метрике.
О провалах в пространстве я слыхал и раньше, теорию их излагали в курсе астронавигации. Что пространство Евклидово лишь в абстракции, известно каждому. Но никто из космических путешественников еще не встречался с подобными «провалами в провалах», как их называли. Было предположение, что в один из них угодило созвездие Гиад, оно непонятно как удалялось от всего окружающего. Олег должен был возглавить экспедицию в Гиады для проверки этой гипотезы, но, как я уже упоминал, ту экспедицию отменили в связи с нашим походом к ядру.
— Значит ли это, что сохранив курс, мы не доберемся к ядру? — спросил я.
— Свет от ядра через яму проходит, — ответил Олег. — Но пройдем ли мы в сверхсветовой области? Что, если там не найдется физического пространства, которое смогло бы аннигилировать в генераторах Танева? Мы тогда будем падать и падать в бездонной бездне!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
