Помолчали. Здесь посреди огромной степи торопиться некуда. Зойке уже понятно, что этот клан откочует не на север, а на запад. На воссоединение пойдут — к гадалке не ходи. Нормальные-то ребята, как про школу прознают, да с детьми пообщаются, ни минуты не раздумывают. Как в своё время Иван с Кларой. А их экспедиция превращается в дипломатическую миссию.
— А полимеры вам на что? — вдруг интересуется Крепкий Вяз.
— Капельный полив требует трубочек. С тростниковыми уж очень много хлопот, — объясняет Костя. — У нас там точно такая же степь. Воды маловато, приходится расходовать экономно. А вы в этих местах уголька каменного не встречали? По нашим прикидкам где-то здесь должен находиться Донбасс.
— Терриконы встречали, они слегка разрушились, затянулись грунтом, обросли. Бывшие шахты обвалились, оползли, но в старые пустоты с поверхности утекает вода. Мы такие места обходим подальше, они высыхают раньше других. Вроде и низины, но безжизненные. А если где озерцо и есть, то мёртвое, — объясняет Весёлый Взгляд. — А как вы детей в школу доставляете?
— Так, если надумаете своих отдать в обучение, приходите на берег Днепра ниже порогов. У нас там посёлок кладоискателей, барка туда каждую неделю заходит, заберёт. Дальше-то не беспокойтесь, — в октябре всех деток в школу препроводят. Кто хочет — подвезут, а не захочет — притащат.
Заулыбались.
— План местности с пометками источников воды я вам дам перерисовать. Мы сюда месяц тащились, поскольку осматривались, лесочки поверяли, низинки. А на лошадях без поспешности здесь от силы семь дней пути. — Зоя понимает, что "индейцы" сначала должны посоветоваться, оповестить соседей. А им обязательно нужно добраться до реки. Определиться с местом и понять, о Доне речь идёт или о Северском Донце. Да и другие реки в этих местах имеются. Необходимо расспросить тех, кто ездит за солью, о низовьях, характере течения и о том, пройдёт ли в эти места их шхуна, или то новое судёнышко, что за зиму построили в Вишнёвке.
— Получается, вы пытаетесь научить детей быть частью природы, — заговорила Майский Ландыш. — Мы желаем своим того же. Разница в том, что Нютка знает не только намного больше моей дочери, но даже я узнала от неё много нового. И, как это ни странно, ваши малыши значительно осторожней, чутче, что ли. Старый гепард, что отгоняет степного хорька от наших отбросов, оказывается — самка, кормящая детёнышей. Охотиться на перепелов не стоит, пока они не вырастят птенцов, а вон то дерево называется гледичия и из его плодов можно готовить напиток, похожий на кофе.
От силуэта лежащего гуанако отделяется фигурка.
— Два всадника с востока, движутся рысью, — звучит тихий голос Максима.
— Банный Лист и Тугое Ухо едут обсудить маршрут движения на север, — отвечает Крепкий Вяз. — Им будет интересно поговорить с вами.
***
Никакой заморской поездки в это лето у Костика не получилось. Собственно, он сам виноват. Готовя себя к деятельности на геологической стезе, попал на поприще картографа. В сонмище игр, файлов с биографиями музыкантов, фотками моделей и… да чем только не забивают память своих компьютеров мальчишки, оказался вполне приличный электронный атлас. Естественно, он решил по нему ознакомиться с маршрутом своей будущей предполагаемой поездки, и обнаружил, что бывшие города Марганец и Никополь находятся рядом с Солеварней. Если Марганец попадал в место, где сейчас, кажется, толи течёт река, толи плещутся волны, то расположение на карте Никополя оставляло надежду, что его остатки погребены под слоем грунта на полуострове, занесенном песками полупустыни буквально у них под носом.
А город — это масса самых разных материалов, свезённых людьми отовсюду. Даже битое стекло для них — серьёзное подспорье. Не говоря о металлах, особенно цветных. Так что с началом каникул Костик получил лопату, металлоискатель и был высажен в Солеварне, где к нему присоединись прибывшие верхом бывшие первоклассники Димка и Митька. Навтыкали колышков и, квадрат за квадратом обшаривали, отмечая флажками места, где удалось уловить отклик аппаратуры на присутствие в земле металла.
Сотни точек легли на лист бумаги, а потом, сопоставив этот лист с планом города и его снимками сверху, удалось более менее обоснованно выбрать место для первого раскопа — электроподстанцию. Если от трансформаторов действительно что-то уцелело, будет сталь, а, может быть, и медь.
Откуда-то взялись парни, телеги для вывоза земли, тачки и вырос городок, но не палаточный, а тентовый. Потихоньку обнажили "клад", вернее склад, а уж совсем точно — руины, среди которых надёжно определили несколько огромных катушек кабелей и многожильных витых алюминиевых проводов. Что-то рассыпалось в труху, которую аккуратненько собирали для химического анализа. А кое-что радовало с первого взгляда. Изолированные провода сохранились неплохо, если говорить о состоянии жилы, а не изоляции.
Несколько агрегатов в окаменевшей смазке вызвали у присматривавшего за разборкой находок Витька нервный смешок. Он потом объяснил, что раньше, в той жизни, не раз имел дело с такими электродвигателями. Их, словно драгоценность обёрнутыми в парусину, на руках отнесли в мастерскую Солеварни. На реставрацию. И ещё было немало "просто железа" — предметов, на которые металлоискатель реагировал, но по их внешнему виду предположить об их прошлом назначении не удавалось ничего.
Загадок в этом месте встретилось немало. Особенно долго гадали о прошлом коротких цилиндрических образований, покоившихся на стальных поддончиках, и со следами металла по краю, пока в нижнем слое не выкопали целую банку с загустевшей намертво краской. Собственно, значительно большая часть этой самой краски саму найденную банку покрывала — сверху натекла. Что с этим делать никто не знал.
Битого стекла здесь оказалось немного, впрочем, наверняка изрядную часть "вынесли" вместе с грунтом. Фарфоровые изоляторы сохранились прекрасно.
Важным обстоятельством следовало признать то, что с сохранившимся на его компе снимком находка увязалась однозначно. Дальше соотнесение отметок, сделанных на местности с помощью миноискателя со старинным изображением произошло легко. В трёх километрах к западу от города, выделяясь своей отнесённостью за черту городской застройки, просматривался комплекс зданий. Завод. И не какой-нибудь, а завод ферросплавов.
Когда Костик произнёс эти слова вечером за столом, где народ ужинал, Витёк чуть не проглотил ложку. А утром он словно верный слуга нёс за Костиком связку кольев. Они шли размечать полигон для следующего обследования местности. Остальные два металлоискателя уже везли сюда же. Один из Синопа, второй из княжества.
***
Санинструктор Паклин, обученный, натасканный и проэкзаменованный лично единственным в этих местах врачом Рипой, и ею же произведённый в фельдшеры в числе еще четырёх её же учениц, не знает покоя ни светлым днём, ни тёмной ночью. Нельзя сказать, что пациенты толпой сидят под дверью и ждут очереди на приём. Захаживают по одному, но всё время. Советуются, конечно, прежде всего, по вопросам, связанным со здоровьем. А потом продолжают уже детальные расспросы: чем питаться, как одеваться, и как приготовить, и где оно растёт…
Чувствуется, нужно людям слово уверенного знающего человека. Как-то здесь, в княжестве нет безусловного авторитета. Князь и раньше не был человеком популярным, а после того, как невесть куда подевалось сразу двенадцать охотников, от его репутации остались одни воспоминания. Тем более что на западную окраину леса, где воспитательницы построили подворье, сошлось немало справных работников и работниц.
Сегодня что-то долго нет посетителей. В чём дело? Смотрим календарь. Точно. Сейчас начнётся!
— Уйди, Борька, добром прошу. Видишь, не остыло ещё, — это Наинка, живёт она с ним. Считается докторшей, в смысле — женой врача. — Нет, ну какой настырный! Свинья, ты после этого!
Борька действительно свинья. Тот ещё кабанчик. Молодой, сильный, с парой торчащих из пасти клыков. Пока его подруги и их приплод следуют из леса в пойму, он наносит визит, к навесу, где готовится пища и нагло вымогает угощение. Количество и качество значения не имеют. Секачу важен факт оказания почтения. Местные жители с этими зверями не связываются, были у них случаи убедиться в том, что кабаны умеют за себя постоять. Так и они с Наинкой тоже не связываются. Ложечка кашки — и ходи себе на здоровье, снимай рыбку со снастей. На поросят не наступай, свинок не пинай, и кушай свою уху, сколько влезет.
— Паклин, иди завтракать, — знает подруга, что не любит он, когда его зовут по имени. Она вообще баба душевная, жаль, что детишек своих нет. Но это ничего, ей, зато нередко приводят малышей другие женщины, чтобы посидела с ними, пока им нужно отлучиться по делам. Не дождутся. Не будет она с детьми сидеть, а будет бегать, и показывать травинки да листики, зверей и птичек. Объяснять, как стебельки сплетать или почему эти ягодки кушать нельзя. Мальчишек-то матери здешние приезжим воспитательницам сдали для обучения. А девчонки здесь, у фельдшерского пункта знаний набираются. Пусть не каждый день и не все. Ничего страшного. Капля камень точит.
