— Куда? — губы Алины чуть дрогнули, и Виталий слегка, ободряюще дернул ее за руку. Улыбнулся.
— Куда-нибудь обязательно приедем. Если будем ехать достаточно долго. Раз все кончилось, то дорога теперь начнется. Как раньше. Не важно, куда. Не важно, кем. Главное, что уедем людьми. То, что снаружи… это пустяки. Мы знаем, кто мы на самом деле. Такого не придумать и не представить. Оно всегда настоящее. В любом месте.
Алина задумчиво посмотрела на листья деревьев, выкрашенные в яркие осенние цвета, на автобус, на мокрые розовые кусты, на свою ладонь и на лицо Виталия.
— Да, — сказала она. — Да. Наверное, ты прав.
* * *
Особняк снова, как почти двое суток назад, уплывал, скрываясь за деревьями. Сейчас он был великолепно освещен солнцем и, несмотря на все то, что произошло в нем, казался прекрасным, сказочным замком, с которого сняли злые чары.
Горько только, что остальные не могут так же любоваться этим зрелищем, смотреть, как сияют окна, и как золотятся на солнце деревянные кружева, украшавшие третий этаж. Жаль, что они так и не увидели истинную красоту этого места, созданного на перехлесте их мечтаний.
Алина, покачивавшая в такт движения автобуса и почти прижимавшаяся лицом к заднему стеклу, закрыла глаза, и под веками вдруг промелькнула та, позавчерашняя картина, сцена в зале, очень короткая, но навеки отпечатавшаяся в памяти.
Смеющийся гигант Жора, наклонившийся чуть вперед, отчего рубашка на спине угрожающе натянулась, качающий головой и увлеченно хлопающий ладонью по спинке стула в такт песне. Ольга рядом с ним, чуть склонившая голову набок, с кривоватой неопределенной улыбкой на серебристых губах. Марина, изящно устроившаяся на стуле, чуть прикрыв глаза и рассеянно перебирая пряди своих перекинутых через плечо роскошных волос — перебирая не без доли нарциссизма. Светлана, сверкающая золотом, изящная, хрупкая и в то же время сильная, зажимающая уши и мотающая головой, отчего ее длинные серьги всполошенно летают вокруг головы — движения ее сейчас казались какими-то замедленными, вязкими. Кристина с сочетанием иронии и одобрения на лице, шевелящая губами, беззвучно подпевая и не решаясь вплетать свой бархатный голос в грубые жесткие мужские голоса. Алексей, чуть подавшийся вперед и размеренно болтающий коньяк в пузатом бокале, мрачно глядя куда-то в пол. Борис, сидящий очень прямо и смотрящий с выражением аристократического презрения. Весельчак Олег, невероятно суровый, размахивающий бутылкой, грозящей в любую секунду вырваться из его пальцев и улететь к стене, взорвавшись в брызгах стекла и рома…
Мелькнула и исчезла.
Отвернувшись, Алина, одергивая свое пальто, прошла в начало салона и остановилась, глядя на Виталия, который, положив ладони на руль, прищуренными глазами смотрел на мокрую дорогу. Потом наклонилась, придерживаясь за спинку кресла, легко взъерошила его волосы и поцеловала в затылок. Она не видела его лица, но почувствовала, как он улыбнулся. Потом негромко сказал:
— Да.
Алина не задавала вопроса — даже мысленно. Но сразу поняла, на что получила ответ.
Некоторые вещи просто знаешь.
Она села и оперлась на подлокотник, глядя, как убегают назад деревья. Потом закрыла глаза. Было хорошо — так хорошо. Думать, вычислять, прятаться — ничего этого больше не надо. Настоящее или нет, реальность или нет — сейчас это ее почти не волновало. Главное, что ужас, преследовавший их, исчез. А остальное можно пережить.
Если оно есть.
Если оно будет.
Автобус весело мчался по дороге, и мысленно Алина поблагодарила Петра за то, что он действительно отлично разбирался в машинах. Его вещь не умерла вместе с ним. С другой стороны, странно, почему перестал работать генератор, если Олег утверждал, что отлично разбирается в них и даже какое-то время ими занимался? А что, если генератор представлял вовсе не Олег?
Что, если его представляла Кристина?
Нет, вряд ли. Капризная звезда никак не совмещалась с генератором. Откуда ей было так хорошо его знать, что даже Олегу не к чему было там придраться? Он же не заметил ничего необычного в его внешнем виде. К тому же, когда свет в доме погас, Кристина была еще жива. Она слышала ее крик.
Может, Олег приврал? Или, все-таки, что-то напутал? Хотя бы одну маленькую детальку, отсутствие которой превращает механизм в груду хлама?
Виталий закурил, глядя на дорогу и придерживая руль одной рукой. Раненое плечо напоминало о себе болезненными толчками, отдававшимися в позвоночнике, но не из-за этого его лицо с каждым метром ладно ложившейся под колеса дороги становилось все более хмурым. Его не покидало отвратительное грызущее чувство, что он что-то упустил. Все больше и больше становилось не по себе, и настырный червячок сомнения ковырялся где-то глубоко в мозге. Воробьев снова и снова прокручивал в памяти последние события, мучительно пытаясь найти то самое, из-за чего ему было так тревожно, — так же мучительно забывчивый человек пытается вспомнить, выключил ли он дома газ и запер ли входную дверь? Солярка, пожар, запах, тела, откинутая мертвая рука, не тронутая огнем, зонт, закрывающий тело Алексея…
Я грозы в детстве боялся жутко…
Я ненавижу дождь! А он никак не кончается!
Я ненавижу дождь!
Вещи умирают, когда умирает тот, кто их представлял…
Страх… твой страх…
— Аля, — негромко произнес он, глядя на дымящуюся между пальцами папиросу, — я должен тебя спросить… ты только не пугайся.
— Начало уже пугает, — сонно пробормотала Алина, не открывая глаз. — Ты решил пойти на попятный, что ли? Так ты не бойся — клятв на крови не давали, так что…
— Евсигнеев ведь мог… не разбираться в… механизме атмосферных явлений?
Веки Алины медленно поднялись.
— Что?
— Мы ведь не сразу заметили, что дождь кончился. Мы думали, что он кончился в тот момент, когда погиб Петр… но ведь до того момента нам было некогда смотреть в окно. А что если дождь кончился гораздо раньше?
Алина начала медленно подниматься, глядя перед собой застывшим, невидящим взглядом. Потом так же медленно повернула голову, взглянув в лобовое стекло. Ее глаза округлились, и в тот же момент Виталий резко ударил по тормозам. Шины отчаянно завизжали, Алину швырнуло грудью на спинку кресла, отчего из горла вырвался хакающий звук. Она сглотнула, подняла голову и прошептала:
— Нет.
Два вишневых дерева у изгиба дороги. Чуть подальше просвечивает сквозь ветви матовый шар фонаря. Поднимается над деревьями мокрая макушка высоченной старой ели. А чуть правее — ярко-красная крыша, на которой играет утреннее солнце.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
