— Мы много наслышаны о твоих замечательных делах, Джилсепони Виндон, — приветствовал ее самый грузный из монахов.
Судя по морщинистому лицу, он был и самым старшим среди них. Наверное, так будет выглядеть в старости Белстер О’Комели, только, разумеется, без сутаны.
— Я — отец-настоятель Агронгерр, прежде служивший в Сент-Бельфуре. Великая боль наполняет мое сердце при мысли, что чума не миновала и тебя.
— Уже миновала, — незамедлительно ответила Джилсепони.
— Но ты же пытаешься лечить больных! — возразил отец-настоятель.
— И вскоре непременно разделишь судьбу Фрэнсиса, — закончил фразу стоявший рядом с ним однорукий монах.
— Чума мне больше не страшна, — ответила Джилсепони, — потому что я вошла в завет с Эвелином и вкусила его крови. Теперь я могу с помощью камня души лечить других, не опасаясь, что демоны чумы проникнут в мое тело. И потому мое лечение стало успешнее.
— И что же, ты собираешься вылечить их всех? — спросил однорукий монах.
— Вероятно, я не вылечу никого, — ответила Джилсепони. — Но многих я сделаю достаточно сильными, и они выдержат путешествие, которое обязательно должны совершить.
Она умолкла, видя, как на лицах монахов появляется интерес.
— Они должны совершить паломничество в Барбакан, к плато Эвелина. Там их ждет настоящее исцеление, — объяснила она.
Однорукий монах презрительно хмыкнул и хотел что-то сказать, но Агронгерр поднял руку, не дав ему говорить.
— Это правда, отец-настоятель, — продолжала Джилсепони, пристально глядя на него. — Посмотрите на эту женщину, — она подтолкнула Дейнси вперед. — Вот живое подтверждение моих слов. Она находилась не в лучшем состоянии, чем Фрэнсис. Я думала, что ее смерть неминуема, но затем…
— Но затем я поцеловала кровоточащую ладонь, — перебила ее Дейнси. — И мне показалось, будто ангелы спустились с небес и выжгли чуму из моего тела.
— А Фрэнсис-то мертв, — словно не обращая внимания на Дейнси, бросил однорукий монах. — И ты его не спасла.
— Он не смог бы выдержать путешествие.
Джилсепони оглянулась на длинную очередь больных, дожидавшихся ее возвращения.
— И из них далеко не все дойдут до конца, — призналась она. — Но многие дойдут и обретут исцеление. А те, кого чума пока не коснулась, получат надежную защиту против нее.
Монахи молчали. Взглянув на них, Джилсепони увидела, как отец-настоятель задумчиво пощипывает свой подбородок.
— Ты желала говорить со мной. Следовательно, ты считаешь, что мы можем сыграть в этом какую-то роль, — сказал Агронгерр.
И вновь однорукий монах презрительно усмехнулся.
— Дурацкую роль, — процедил он. — Вне сомнения, ты хочешь, чтобы мы вышли на поле и применили священную магию, пытаясь помочь этой толпе, а потом все бы дружно перемерли.
— Я хотела рассказать вам о чуде, произошедшем на Аиде, — объяснила Джилсепони, обращаясь к Агронгерру и снова изо всех сил стараясь не обращать внимания на неприятного ей однорукого монаха. — Вы и все ваши братья должны как можно скорее совершить паломничество туда и войти в завет с Эвелином. Только тогда вы сможете по-настоящему помогать больным. Пока этого не случилось, я ни в коем случае не хочу, чтобы вы рисковали жизнью. Нам крайне необходима помощь ваших братьев в той долгой войне, которую мы вынуждены вести с чумой.
Агронгерр ответил не сразу, однако Джилсепони ясно видела, какие чувства им владеют.
— Не надо верить мне на слово, — резко сказала Джилсепони, не обращая внимания на то, что однорукий монах снова пытается вставить очередное язвительное замечание. — Воспользуйтесь камнями души и проверьте сказанное мною. Отправьтесь в Палмарис, и вы увидите, что весь город пуст, а его жители движутся на север. С ними идут солдаты герцога Тетрафеля и ваши собратья из Сент-Прешес. Отправляйтесь дальше, и вы увидите длинные вереницы жителей других городов, идущих к этому самому священному из мест.
Джилсепони замолчала. Ей было любопытно, станут ли монахи возражать. Но по их ошеломленным лицам она увидела, что им нечего сказать.
— Отец-настоятель, пусть камни перенесут вас на гору Аида, — сказала она наконец. — Если требуется, посетите в духе это священное место. Убедитесь сами и тогда пошлите ваших братьев, и, разумеется, в теле, чтобы они вкусили крови завета Эвелина и узнали истину. Ваша помощь жизненно необходима.
— Ты многого просишь от нас, — тихо ответил Агронгерр.
— Я говорю вам правду и прошу, чтобы вы сделали правильный выбор, — сказала Джилсепони.
— Все это чепуха, — заявил однорукий монах. — Твоя подруга пережила чуму, так не она одна! Та уродливая женщина на поле, которая возится с больными, тоже сумела выжить. Но мы же не стали кричать о чуде и требовать, чтобы весь мир устремился туда, где чума выпустила эту одноглазую из своих когтей!
Джилсепони пожала плечами.
— Выбор за вами. Хотите — верьте, не хотите — продолжайте прятаться за стенами, — сказала она и усмехнулась. — Я могу лишь рассказать вам правду и молить о том, чтобы ваша вера оказалась настоящей, а не просто маской, за которой вы прячетесь.
Однорукий монах нахмурился.
— Если вы не верите в возможность таких чудес, тогда вас и впрямь не зря обвиняют в том, что вы прячетесь за стенами.
Она повернулась и пошла прочь. Дейнси, беспомощно усмехнувшись, двинулась следом.
— Эй, а откуда у тебя камни? — крикнул однорукий монах.
Джилсепони резко обернулась.
— Это мои камни, — сказала она.
— Все камни принадлежат церкви, — возразил монах.
Джилсепони сощурилась и обожгла его презрительным взглядом.
— Так подойди и возьми их, — предложила она.
Монах не пошевельнулся, и она зашагала дальше.
Джилсепони ожидала, что в спину ей полетят арбалетные стрелы. Но этого не случилось, и она вернулась к терпеливо ждущим ее больным и продолжила работу. Мери Каузенфед следила за очередью, выстроившейся к Джилсепони, и, не давая людям передышки, отправляла их готовиться к дороге.
Больные, которые уже очень давно не чувствовали себя так хорошо, незамедлительно отправлялись в путь, объединяясь по нескольку десятков человек. Они хотели как можно скорее добраться до Палмариса и оттуда двигаться дальше. Если все пойдет хорошо, объясняла им Джилсепони, к северу от Палмариса они должны будут встретить солдат и монахов, готовых помочь им так же, как она.
— По крайней мере, скоро под нашими стенами стихнут все эти крики и стоны, а в нос перестанет бить зловоние, — сказал Фио Бурэй, обращаясь к Гленденхуку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
