Уже давно Луи XIV намеревался вступить в переговоры со своими противниками. После поражений при Бленгейме, Рамильи и Турине он предлагал уступить корону Испании и владения в Новом свете эрцгерцогу с условием, что Неаполитанское королевство, Сицилия, испанские владения в Италии и Сардиния остались за королем Филиппом V. После поражений в 1707 — 1708 годах Луи XIV возобновил свои предложения, уступая сверх того Милан и порты Тосканы. В начале 1709 года Луи XIV объявил, что готов уступить всю испанскую монархию, желая сохранить лишь Неаполь, Сицилию и Сардинию, давая понять, что не постоит и за эту последнюю область. Желая склонить голландцев к посредничеству, французский король предлагал в залог четыре крепости, возвращал Страсбург и Брейзах, отказывался от суверенитета над Эльзасом, предлагал срыть все своя крепости от Базеля до Филиппсбурга, засыпать порт в Дюикирхене и оставить за Соединенными провинциями Лилль, Турне, Менинг, Эйперн, Конде, Фюрнес и Мобеж. Мало того, французские уполномоченные обещали даже, что ежели Филипп V не согласится добровольно оставить Испанию, то король оплатит войско для его изгнания. Однако к этому времени союзники взяли Дуэ и Бетюн, а Гюи Штаремберг одержал над войсками Филиппа V победу при Сарагоссе, поэтому от Луи XIV потребовали в качестве предварительного условия мира, которого он теперь так домогался, чтобы он сам силой оружия выгнал своего внука из Испании. Услышав об этом, престарелый король вскричал:
— Если непременно надо воевать, то лучше я буду воевать с врагами, нежели со своими детьми!
Однако, если Луи XIV и отказывался идти войной на Филиппа V, то уже не мог также более его и поддерживать — ему пришлось вывести из Испании три четверти своих войск, чтобы противостоять неприятелю в Савойе, на Рейне и особенно во Фландрии. Видя, как французские войска оставляют Испанию, Совет Филиппа V попросил Луи XIV прислать ему, по крайней мере, полководца, и им стал герцог Вандомский, который после неудач во Фландрии удалился в свой Анетский замок.
ГЛАВА L. 1711 — 1713
Успехи Вандома в Испании. — Падение Мальборо. — Стакан воды. — Смерть императора Иосифа I. — Перемена политики в пользу Луи XIV. — Несчастия в королевской фамилии. — Болезнь его высочества великою дофина. — Его смерть. — Портрет его. — Болезнь и кончина герцогини Бургундской. — Портрет этой принцессы. — Болезнь герцога Бургундского. — Смерть его. — Портрет и характер герцога Бургундского. — Вольности г-на Гамаша. — Болезнь и смерть герцога Бретанского, третьего дофина. — Болезнь и смерть герцога Беррийского. — Кончина герцога Вандомского. — Дененская победа. — Утрехтский мир.
Несчастия иногда доходят до предела и перестают преследовать человека — Луи XIV этого предела достиг. Ван-дом стал началом возвращения политического счастья, и едва он появился в Испании, блистая славой, которую приобрел в Италии и которую не смогла вполне помрачить Фландрия, как испанцы воодушевились и соединились под его знаменами. До прибытия Вандома не было ничего — ни денег, ни воинов, ни энтузиазма, теперь же все обретают храбрость и встречают полководца криками радости. Каждый отдает в его распоряжение все, что имеет, и как некогда Бертран Дюгеклеи велел появиться войску, топнув ногой о землю, так и Вандому показалось, что он повторил это чудо. Герцог собирает ветеранов, уцелевших после Сарагоссы, и присоединяет к ним 10 000 новобранцев, преследует победителей, которые понимают, что для них наступило время поражений, возвращает Филиппа V в Мадрид, гонит неприятеля до Португалии, переходит вплавь Тахо, берет в плен генерала Стенгопа с 5000 англичан, догоняет Штаремберга и одерживает над ним при Виллавичиозе такую блистательную победу, что возвращает решительно все и утверждает на голове Филиппа V короны Испании и обеих Индий. На эту кампанию Вандому понадобилось только четыре месяца, и подобное мы встречаем только между кампаниями Наполеона.
И в это время в Версаль приходит известие, что герцогиня и герцог Мальборо впали в немилость у английской королевы. Поначалу такое показалось невероятным, поскольку герцогиня Мальборо уже давно управляла королевой Анной, а герцог управлял королевством. Благодаря Годолфину, тестю одной из своих дочерей, герцог имел в своих руках государственные финансы; при помощи Сандерленда, своего зятя и статс-секретаря, герцог руководил кабинетом; дом королевы повиновался его супруге. В Гааге Мальборо доверяли более, нежели Великому пенсионеру, в Германии он держал в равновесии власть императора, который бесконечно нуждался в нем. Оформив раздел между двумя своими детьми, Мальборо, помимо милостей от королевы, получал до 1 500 000 ливров дохода. И вдруг все богатство рассеялось, высокое положение рухнуло, все с таким тщанием сооруженное здание благополучия развалилось после того, как леди Мальборо, будто бы по неосторожности, в присутствии королевы уронила стакан воды на платье миледи Мэшэм, влияние которой на королеву становилось слишком большим. Следствием рассчитанной неловкости стала ссора между королевой и леди Мальборо, которой пришлось удалиться в свои поместья. Затем отняли министерство у Сандерленда, потом финансы у Годолфина, наконец, герцог Мальборо потерял командование войсками.
В конце января 1711 года аббат Готье, бывший некогда помощником священника при посольстве маршала Тальяра к королю Вильгельму и задержавшийся с того времени в Лондоне, явился к маркизу де Торси и после некоторых затруднений получил аудиенцию. Аббат сказал:
— Милостивый государь! Не желаете ли вы заключить мир? Я пришел к вам с некоторыми предложениями!
Маркиз подумал поначалу, что аббат Готье не в своем уме, но тот рассказал министру о неожиданном для всех перевороте, совершившемся за несколько часов, а де Торен подумал, что если не из дружбы к Франции, то из недоброжелательности к Мальборо новое английское министерство может пойти на мир.
С другой стороны, произошло не менее неожиданное и не менее счастливое для Франции событие — умер император Иосиф, оставив императорскую корону и притязания на испанские владения своему брату Карлу, который спустя несколько месяцев и был избран императором. Поскольку Великий союз против Луи XIV составлялся главным образом с тем, чтобы не допустить его обладать одновременно Францией, Испанией, Америкой, Ломбардией, Неаполитанским королевством и Сицилией, то теперь было бы не менее безрассудно допустить императора стать таким же бесконечно могучим монархом.
Однако, в дополнение к двум этим счастливым событиям, дававшим некоторые надежды к исправлению государственных дел, ряд несчастий постиг Луи XIV. Его высочество дофин, единственный сын короля, умер 14 апреля 1711 года; герцогиня Бургундская умерла 12 февраля 1712 года; герцог Бургундский, ставший дофином, умер через неделю, а через три недели за ними последовал и герцог Бретанский, так что остался только герцог Анжуйский, слабый младенец, в счастье которого верили так мало, что Данжо даже забыл записать в своем журнале день рождения того, кому через пять лет суждено было вступить на французский престол под именем Луи XV.
Скажем несколько слов о всех этих смертях, которые последовали так быстро и навели на всех такой страх, что никто не хотел верить в их естественность. Начнем с дофина, которому было тогда 50 лет. На другой день после Пасхи в 1711 году его высочество, направляясь в Медон, встретил в Шавиле священника, шедшего к больному со святыми дарами; дофин велел остановить свою карету, вышел из нее, стал на колени вместе с герцогиней Бургундской и, когда священник проходил мимо, спросил, чем болен умирающий. Ему ответили, что оспой.
Дофин переболел оспой в младенчестве, тем не менее он всегда ее боялся, и в тот же вечер, разговаривая со своим лейб-медиком Буденом, сказал ему:
— Не удивительно, если через несколько дней я получу оспу.
На другой день дофин поднялся как обыкновенно, собираясь на травлю волков, но во время одевания почувствовал внезапную слабость и упал на стул. Лейб-медик уложил дофина в постель и установил лихорадку. Немедленно уведомили короля, но Луи XIV решил, что болезнь не представляет опасности. Не так думали герцог и герцогиня Бургундские, находившиеся у дофина, и хотя они догадывались об опасности, сами оказывали необходимую помощь, не позволяя никому заменить их в долге детей; они оставили дофина только для ужина с королем, который узнал о настоящем положении дела.
На другой день утром Луи XIV приказал послать в Медон и узнал, что дофин был в большой опасности. Тогда король объявил о своем решении ехать к сыну и остаться при нем на все время, пока он не поправится, запретив следовать за собой всем, у кого не было оспы, а особенно своим детям.
У дофина показалась на теле сыпь, и ему, казалось, стало лучше. Все решили, что он спасен, а король продолжал председательствовать в совете и заниматься со своими министрами; он виделся с дофином утром, вечером и постоянно внушал надежду на скорое выздоровление.
