— Свободы не существует, — уверенно заявил я. — Даже у богов.
— И Нергал лишён свободы? — удивилась Сандра.
— Конечно, — я отпил немного вина. — Он зависит от нас.
— От людей? — брови Окси поползли вверх.
— Да. От тебя, от меня. От каждого из тех, кто верит. А мы, одарённые, зависим от богов, генерирующих прану. Это духовный круговорот.
— Постой, — вмешалась Вейл. — Мы владели праной задолго до появления культа. Как это объяснить?
— Прорывом, — ответил я. — Ниимб, бросивший вызов владыке, пробился в сопредельные слои Изнанки. Четверо Призывателей привели мятежных демонов в наш мир. Образовались аномалии, через них и хлынула прана. Те остатки энергии, что скопились в других слоях.
— Призыватели должны были оперировать праной, — покачала головой сестра. — Откуда они её взяли?
Пожимаю плечами.
На этот вопрос до сих пор не может ответить ни один историк. Во всех учебниках написано, что Четверо провели серию ритуалов, высвободивших демонов невиданной силы. Тех, кого мы называем хтонами. Демоны прорвались в наш мир. Распахнулись врата, связывающие Землю с Бездной. На планету хлынула прана, многие обрели Дар. Затем основатели ордена демонологов низвергли Четверых, поставили класс призывателей вне закона и запечатали расширяющиеся межмировые щели.
А что было до и между?
Нергал не даёт ответа. Возможно, сам не знает. Откуда у Четверых появился доступ к пране, каким образом они освоили высокий тшуммех и научились проводить оккультные ритуалы. Почему первые одарённые обрели сверхспособности, а их потомки нуждаются в гуру... Ладно, не все нуждаются. Допустим, тебе повезло родиться в правильной семье и впитать силу крови. Тогда без пробудителя можно обойтись. Так ведь первые маги силой крови не обладали...
В общем, даже я не знаю многих вещей о пране.
Считается, что прана — энергия жизни и всего сущего, она пропитывает каждый уголок планеты. Владыка утверждает, что речь идёт об энергии веры.
Где истина?
Когда я жил в Легурии, магическая система отличалась от того, с чем я столкнулся в ЕМ. Там демоны, волшебники и другие существа питались чем-то непостижимым. Мы понятия не имели о чакрах. Я становился сильнее, развязывая войны и убивая врагов во имя Повелителя. А человеком я был лишь наполовину. Сын демона и смертной женщины, брошенный и отвергнутый всеми.
Лишь Повелитель обратил на меня свой взор.
Не потому ли я всю свою жизнь испытываю чувство долга?
Гири, как сказали бы японцы.
— Мир, — изрёк я, — весьма неустойчив. Власть кланов и могущество Убийцы... Всё преходяще. Если мы хотим привести сюда детей, то должны взвесить свои шансы на выживание. И шансы наших детей.
— Шансы на что? — уточнила Вейл.
— На счастье, — я грустно улыбнулся. — Хотя бы на него.
Мы засиделись допоздна.
Вспоминали недавние путешествия, общих знакомых, строили планы на будущее. Я не уверен, что жёны меня поняли. Блондиночки очень легкомысленны, особенно Окси. Полина поняла. И, вероятно, Сандра. Сестрёнка потеряла мать в девять лет, так что она знает всё о быстротечности бытия. Сандра ушла из ордена демонологов, с которым связывала своё будущее. Сестрам повезло — жизненные потрясения обошли их стороной. Надолго ли...
Смерть подстерегает нас за каждым углом.
И не всегда старуха с косой подчиняется владыке преисподней.
Часов в одиннадцать Полина отправилась к себе в комнату, а мы, не сговариваясь, перешли в общую спальню. У Вейл было игривое настроение, и она захотела коллективных забав. Первыми в душ отправились Сандра и Окси. Вышли они оттуда разгорячёнными и возбуждёнными, у обеих затвердели соски. Пока девочки развлекались на необъятном траходроме, я намыливал и поглаживал Вейл, она тихо постанывала. Не выдержав, я вошёл в блондинку сзади, прижав её к кафельным квадратам стены.
Спустя четверть часа мы присоединились к Сандре и Окси.
Несколько часов наслаждались друг другом, без конца меняя позы. Я давно не получал такого удовольствия от секса с тремя женщинами одновременно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Заснули далеко за полночь.
Я погрузился в сладкую негу и упустил момент, когда вереница незапоминающихся снов оборвалась, уступив место более мрачным видениям.
Бесконечный мрак.
Изнанка.
Глубина, не имеющая пределов, оформилась в серую пустошь под звёздным небом. Ветер пригибал серебристую траву, волнами расходился по полю. В небе светила громадная луна — такую можно увидеть в южных широтах.
Меня обступили четверо.
Бесплотные тени, сквозь которые просвечивают звёзды. Вместо глаз — сквозные отверстия, чёрные щели. Вместо ртов — рваные дыры. Стебли травы свободно проникают в эти контуры, не встречая сопротивления.
Четверо обмениваются друг с другом мыслями.
Решают, как со мной поступить.
И веет от этих сущностей силой. Очень серьёзной силой. Внутри меня всколыхнулось нечто... Страх? Опасение? Я отвык от подобных эмоций.
Пытаюсь уловить чужие мысли.
Раскрываю рот, чтобы спросить.
Кто вы?
Откуда?
Чего хотите?
Тщетно. У меня нет рта. Я пребываю в этом слое Изнанки авансом. Мне милостиво разрешили здесь находиться. И когда ветер начинает гнать по бескрайней степи очередную серебристую волну, я просыпаюсь.
Глава 9. Особенности восточной дипломатии
— Когда? — спросил я.
— Завтра, — последовал ответ. — Решение уже принято.
Пётр Апраксин, руководитель моего финансового отдела, позвонил в девять утра. И весть, которую он принёс, была недоброй. Правительство Неома, с подачи глав старейших родов, решило снять лицензию с банка «Святослав», в котором хранилась треть наших сбережений. Я недостаточно крут, чтобы воспрепятствовать этому произволу. Марк даже слушать меня не станет — есть более приближенные тушки.
— Выводи всё.
— Правильно, — одобрил Петя. — А куда?
Я раздумывал недолго.
В «Святославе» сидел наш человек, один из меценатов культа, и долгое время его вовлечённость служила гарантией сохранности капитала. Понятно, что есть более надёжные структуры наподобие Банка Адамсов, ЕКБ или Северного банка. Вот только деньги любят тишину, и я хотел нечто... совсем неочевидное для каждого встречного. Часть наших активов упрятана в «Евроинвестгрупп», часть разбросана по швейцарскому UBS и габралтарскому GIB. Последний вариант особенно греет душу своей офшорностью.
— Переводи на Гибралтар.
— Уверен? — в голосе Петра прозвучало сомнение. — Могут расценить как...
— По барабану. Ну, сделай красиво. Несколькими траншами через Швейцарию и счета благотворительных фондов.
— Умно, — Петя меня сразу зауважал. — Приступаю.
Зевнув, я отложил смартфон и вдохнул чистый осенний воздух. Почти чистый. Невзирая на муниципальные запреты, кто-то из моих чудесных соседей жёг листья.
С утреца я пробежался по близлежащим кварталам, включив в обязательный маршрут берег реки, принял душ, позавтракал с Полиной и выбрался на угловую террасу. Здесь у меня столик, плетёное кресло, каменные балясины и прилетающая с улиц листва. Вкупе с чашечкой кофе — октябрьский дзен.
Казалось бы, суббота.
Вот только звонят без перерыва.
Смартфон в очередной раз завибрировал. Высветился контакт Харольда, странствующего жреца, находящегося, по моим прикидкам, в Азиатском Пандеме.
— На проводе, — обречённо произнёс я.
— Привет, Илья.
— Здорово, брат.
— Я в Сеуле. У меня переговоры сдвинулись с мёртвой точки, но без твоего присутствия не обойтись.
Так.
— Излагай.
— Ну, ты же помнишь, у нас тут женский монастырь и святилище с алтарём. Есть шанс прожать власти на полноценный Храм.
Сонливость как рукой сняло.
Мы уже год пытаемся влезть в Сеул, но каждый раз натыкаемся на упоротое сопротивление местных чиновников. Корейцы вошли в состав Пандема на правах автономии, но, как вы понимаете, это на словах. В реальности полуостровом руководит на фейковый президент, а вполне осязаемый наместник Чжао. А там своя атмосфера. С одной стороны Чжао кладут болт на любые религиозные системы — они уверены, что их власть ничем не поколебать. Тем более, что в стране раскручиваются лишь церковники, тесно сотрудничающие с кланом. Христианство, буддизм, конфуцианство мирно уживаются в одном культурном котле. Даже шаманы есть. Ну, появится ещё пара церквушек — что с того?
