на вас положиться, мисс Лемон, — сказал он. — C'est fantastique![1652]
— Ну что вы, мосье Пуаро. Не вижу тут никакой фантастики. Вы дали мне указания — я их выполнила. Только и всего.
— Нет, не только! — возразил Пуаро. — Разве я не даю указаний газовщику, монтеру, столяру? И разве они выполняют мои указания? Очень, очень редко. — Он вышел в переднюю. — Дайте мне другое пальто, Джордж. Опять похолодало. — Он сунул голову в комнатку секретарши. — Кстати, что вы думаете о девушке, которая вчера приходила?
Руки мисс Лемон замерли над пишущей машинкой.
— Иностранка, — только и сказала она.
— Да-да.
— Несомненно иностранка.
— И это все, что вы о ней подумали?
— У меня не было возможности оценить ее способности, — помешкав, ответила мисс Лемон и тут же добавила:
— Ее как будто что-то тревожило.
— Да. Видите ли, ее подозревают в хищении документов.
— О-о! — сказала мисс Лемон. — И важных документов?
— Да, скорее всего. Но, возможно, они никуда и не исчезали. Возможно, их просто куда-то засунули.
— Ну что же, — сказала мисс Лемон, одаряя Пуаро весьма красноречивым взглядом, было очевидно, что ей не терпелось поскорее от него избавиться и с надлежащим рвением приняться за работу, — могу добавить лишь одно: когда кого-то нанимаешь, надо быть крайне осмотрительным и помнить, что самое надежное — это английское.
Выйдя из дому, Пуаро взял такси и отправился в Бородин-Меншенс. Свернув во двор, он огляделся. В одном из подъездов стоял швейцар в форме и насвистывал тоскливый мотивчик. При приближении Пуаро он сказал:
— Слушаю вас, сэр?
— Тут вот какое дело, — начал Пуаро, — не могли бы вы рассказать мне о недавно здесь случившемся трагичном происшествии.
— Трагичное происшествие? — повторил швейцар. — В первый раз слышу.
— Какая-то дама выбросилась… или, скажем, выпала, из окна и разбилась насмерть.
— А, это! Я-то тут первую неделю, понимаете? Ну и не знаю ничего. Э-эй, Джо!
К ним через двор направился швейцар из подъезда напротив.
— Ты ведь знаешь про даму, которая упала с седьмого этажа? С месяц назад это было.
— Да нет, поменьше, — ответил Джо, пожилой, медлительный человек. — Жуткое дело.
— Она погибла сразу?
— Да.
— А как ее звали? Видите ли… возможно, это была моя родственница, — сказал Пуаро, умевший, когда ему это было нужно, и приврать.
— Вот оно что, сэр! Очень вам сочувствую. Миссис Шарпантье ее звали.
— И долго она жила в этой квартире?
— Дайте-ка сообразить. Да с год, пожалуй, а то и полтора. Да нет, вроде бы все два. Квартира семьдесят шесть, седьмой этаж.
— Самый верхний?
— Да, сэр.
Пуаро не стал спрашивать относительно внешности и возраста — как родственник он должен был это знать и сам. Поэтому он спросил совсем о другом:
— Было много разговоров? В каком часу это случилось?
— В пять-шесть утра вроде бы. А до этого совсем ничего — ни криков, ни шума. Бац — и упала. И представьте, сразу толпа собралась. В такую-то рань! Все к воротам так и прилипли. Одно слово — люди.
— Ну и полиция, конечно?
— Ага. Полиция быстро явилась. И врач, и машина «скорой помощи». Все чин по чину, — важно произнес швейцар таким тоном, будто на его глазах по меньшей мере дважды в месяц жильцы выбрасываются из окон седьмого этажа.
— И конечно, собрались жильцы?
— Ну, из квартир-то мало кто спустился: на улицах ведь шум, полно машин, трудно что-то услышать… Говорили, будто, падая, она вроде бы кричала, но все равно почти никто этого не слышал. А вот прохожие — те прямо на ворота залезли. Ну и жильцы, когда увидели, как они во двор заглядывают, тут же прибежали поглазеть. Сами знаете, как все охочи до такого!
Пуаро с готовностью ему поддакнул.
— Она жила одна? — спросил он, почти утвердительным тоном.
— Одна.
— Но, полагаю, с кем-нибудь в доме она общалась? Джо пожал плечами и покачал головой.
— Кто ее знает! Не могу сказать. Я ее с другими жильцами ни разу не видел. Порой она заходила к нам в ресторан пообедать, да только с посторонними. Нет, не скажу, чтобы она тут с кем водила знакомство. А лучше бы вы, — продолжал Джо, теряя терпение, — пошли поговорили с мистером Макфарлейном, с управляющим, если хотите про нее побольше узнать.
— А! Благодарю вас. Именно это я и собирался сделать.
— Контора вон в том корпусе. На первом этаже. На двери табличка.
Пуаро последовал в контору. Из папки, приготовленной мисс Лемон, он извлек конверт с надписью «мистер Макфарлейн». Адресат оказался представительным, с проницательным взглядом мужчиной лет сорока пяти. Пуаро вручил ему конверт.
— А, да, — сказал он, прочитав вложенное внутрь послание. — Понятно, понятно. — Положив письмо перед собой на стол, он вопросительно посмотрел на Пуаро. — Владельцы дома поручили мне оказать вам всяческое посильное содействие, в связи с печальной кончиной миссис Луизы Шарпантье. Так что бы вы хотели узнать конкретно, мосье… — он снова заглянул в письмо, — …мосье Пуаро?
— Разумеется, все это строго между нами, — сказал Пуаро — Ее родственники получили извещение от полиции и от нотариуса, но, поскольку я ехал в Англию, они попросили меня выяснить все подробности. Вы понимаете, официальные извещения — не лучший утешитель в таком горе, — О да, конечно. Разумеется, я понимаю… я к вашим услугам.
— Сколько времени она здесь жила и как сюда попала?
— Жила она здесь… если надо, я могу точно проверить, около двух лет. У нас освобождалась квартира. Съезжала миссис Уайлдер. Очень приятная женщина… Работала на Би-би-си, но решила вернуться в Канаду. По-моему, они были знакомы с миссис Шарпантье. Нет, подругами они не были. Миссис Уайлдер сказала ей, что уезжает. А той понравилась ее квартира.
— Она была примерной квартиранткой? Мистер Макфарлейн ответил после чуть заметного колебания:
— В общем, да.
— Мне вы можете сказать все, — заверил его Эркюль Пуаро. — Веселые вечеринки, э? Чересчур… скажем… шумные?
Мистер Макфарлейн позволил себе немножко пооткровенничать:
— Да, иногда бывали жалобы. Но обычно от пожилых людей.
Эркюль Пуаро многозначительно молчал.
— Она любила выпить, да, сэр… и компанию подбирала себе соответствующую. Иногда у меня возникали из-за этого некоторые неприятности.
— И любила общество мужчин?
— Ну, этого мне все-таки говорить не хотелось бы!
— Да-да. Но тем не менее…
— Разумеется, она была уже не так молода…
— Внешность нередко обманчива. Сколько, по-вашему, ей было лет?
— Трудно сказать. Сорок… сорок пять. И со здоровьем у нее были… некоторые проблемы, — добавил он.
— Надо думать.
— Она много пила, это очевидно. Ну и как результат — угнетенное состояние. Боялась за себя. Насколько мне известно, частенько бывала у врачей,
