– Помни же, – сказал Фарамир, обращаясь к Горлуму, – что тебе вынесен смертный приговор, но, пока ты состоишь при Фродо, от нас тебе ничего не грозит. Однако, встретив тебя без него, любой гондорец немедля приведет приговор в исполнение. И да постигнет тебя скорая и злая смерть, будь то в Гондоре или за его пределами, если ты обманешь доверие хозяина. Теперь отвечай мне: куда вы идете? Он говорит, что ты был его провожатым. Куда же ты вел его?
Горлум не отвечал.
– Отмолчаться не удастся, – сказал Фарамир. – Отвечай или приговор мой станет жестче!
Но Горлум и тут не ответил.
– Я отвечу за него, – сказал Фродо. – Он привел нас, как я просил, к Черным Воротам; но Ворота были заперты.
– Отпертых ворот в этой стране нет, – сказал Фарамир.
– Увидев это, мы свернули в сторону и пошли южной дорогой, – продолжал Фродо, – ибо он сказал, что там есть или может отыскаться тропа близ Минас-Итила.
– Минас-Моргула, – поправил Фарамир.
– В точности я не понял, – сказал Фродо, – но, кажется, к северу от старой крепости уходит высоко в горы тропка, ведет к темному переходу, а с той стороны из расщелины вниз на равнину… и так далее.
– А ты знаешь, как называется этот темный переход? – спросил Фарамир.
– Нет, – сказал Фродо.
– Он называется Кирит-Унгол.
Горлум с присвистом втянул воздух и забормотал себе под нос.
– Так или не так? – обратился к нему Фарамир.
– Нет! – отрезал Горлум и вдруг завопил, точно его ткнули кинжалом: – Да, да, мы сслышали это название: зачем нам его знать? Хозяин сказал, ему нужно пройти, и, раз проход есть, мы постараемся. Больше нигде пройти нельзя, нет.
– Больше нигде? – спросил Фарамир. – А ты откуда знаешь? Никто не обходил рубежи черного государства. – Он долго и задумчиво смотрел на Горлума и наконец сказал: – Забери его отсюда, Анборн. Помягче с ним, но глаз не спускай. А ты, Смеагорл, не вздумай нырнуть в озеро: там очень острые скалы и смерть постигнет тебя раньше времени. Уходи и возьми свою рыбину!
Горлум приниженно потащился к выходу; Анборн пошел следом, по знаку Фарамира задернув занавеску.
– Фродо, по-моему, ты поступаешь безрассудно, – сказал Фарамир. – По-моему, не надо тебе с ним идти. Порченая это тварь.
– Ну, не совсем порченая, – возразил Фродо.
– Может быть, и не совсем, – согласился Фарамир, – Но злоба изгрызла его насквозь. Он вас до добра не доведет. Расстанься с ним, я дам ему пропуск, а лучше провожатого до любого пограничья Гондора.
– Он не согласится, – сказал Фродо. – Он потащится за мной, как уж давно таскается. И я подтвердил обещание взять его на поруки и пойти, куда он сказал. Ты ведь не хочешь склонить меня к вероломству?
– Нет, – сказал Фарамир. – Но у меня сердце не на месте. Конечно, одно дело – нарушить слово самому, другое – советовать это другу, который вслепую бредет по краю пропасти. Ну да если он все равно за тобой увяжется, то лучше уж пусть будет на глазах. Однако ж не думаю, что ты должен идти с ним через Кирит-Унгол, о котором он говорит далеко не все, что знает: это яснее ясного. Не ходи через Кирит-Унгол!
– А куда мне идти? – сказал Фродо. – Назад к Черным Воротам, сдаваться стражникам? Почему тебя так пугает название, что ты знаешь об этом переходе?
– Ничего достоверного, – сказал Фарамир. – В наши дни гондорцы не заходят восточнее большака, а уж мы, кто помоложе, и подавно там не были и близко не подходили к Изгарным горам. Старинные слухи да древние сказания – больше положиться не на что. Но в памяти людской переход над Минас-Моргулом таит безымянный ужас. Когда говорят «Кирит-Унгол», наши старцы и знатоки преданий бледнеют и смолкают.
Долину Минас-Моргула мы потеряли давным-давно, и чудовищной стала она, еще когда изгнанный Враг не возвратился, а Итилия большей частью пребывала под нашей державой. Как ты знаешь, там некогда высилась могучая, дивная, горделивая крепость Минас-Итил, сестра-близнец нынешней столицы. Но ее захватили шайки бесчисленных головорезов, прежних наймитов Врага, которые разбойничали в тех краях после его низвержения. Говорят, их предводителями были нуменорцы, порабощенные злом, владетели властительных Колец, пожранные ими и превратившиеся в живые призраки, жуткие и лютые. Они сделали Минас-Итил своим обиталищем и объяли тленом ее и окрестную долину. Казалось, крепость пуста, но это лишь казалось, ибо нежить царила в разрушенных стенах: Девять Кольценосцев, которые по возвращении их Владыки, тайно приуготованном, безмерно усилились, и Девять Всадников выехали из обители ужаса, и мы не смогли им противостоять. Не подходи к их полой твердыне. Тебя выследят: неживые не спят и не гаснут их безглазые глазницы. Не ходи этим путем!
– А каким прикажешь идти? – спросил Фродо. – Ты же не можешь, сам говоришь, довести меня до гор и перевести через них. Мне нужно за горы, я дал на Совете торжественное обещание найти туда путь или погибнуть. А если я убоюсь страшной участи и пойду на попятный, куда я направлюсь? К эльфам? К людям? Не в Гондор же нести залог лиходейства, ополоумивший твоего брата? Какие чары опутают тогда Минас-Тирит? Хочешь, чтобы два Минас-Моргула, как два черепа, скалились друг на друга через мертвенную пустыню?
– Нет, этого я не хочу, – сказал Фарамир.
– А что тогда прикажешь мне делать?
– Не знаю. Только мучительна мне мысль, что ты идешь на смерть или на пытку. И вряд ли Митрандир избрал бы этот путь.
– Но Митрандира нет, и я должен сам избирать путь, какой найдется. А искать некогда.
– Роковое решение и безнадежная затея, – сказал Фарамир. – Но послушай меня хоть в этом: берегись своего провожатого, Смеагорла. У него на совести не одно убийство: я это вижу как на ладони. – Он вздохнул. – Ну что ж, вот мы и расстаемся, Фродо, сын Дрого. Тебе ни к чему слова утешенья, и едва ли суждено нам с тобой свидеться на земле. Будь благословен – и ты, и весь твой народ. Немного отдохни, пока вам соберут в дорогу припасов.
Охотно послушал бы я, как этот ползучий Смеагорл завладел тем залогом, о котором шла речь, и как он утратил его, но сейчас тебе не до рассказов. А если ты все же вернешься к живым из смертного мрака, то мы сядем с тобою на солнце у белой стены, будем с улыбкой повествовать о минувших невзгодах – тогда расскажешь и об этом. Но до той несбыточной поры или до иных, нездешних времен, незримых даже в глубине всевидящих Камней Нуменора, – прощай!
Он встал, низко поклонился Фродо и, отдернув занавес, вышел в пещеру.
Глава VII
К развилку дорог
Фродо и Сэм вернулись на свои постели и долеживали молча, а люди кругом вставали и возвращались к дневным заботам. Вскоре им принесли умыться, потом проводили к столику, накрытому на троих, где уже сидел Фарамир. Он целые сутки не спал, даже не прилег отдохнуть после битвы, но словно бы и не утомился.
Позавтракали и сразу поднялись из-за стола.
– Голодать в пути не след, – сказал Фарамир, – а припас ваш скудный, и я велел уложить вам в котомки понемногу дорожной снеди. Водой Итилия богата, только не пейте из рек и ручьев, протекающих через Имлад-Моргул, Неживую Логовину. И вот еще что: мои разведчики и дозорные все возвратились, даже те, кто ходил к Мораннону. И все доносят, что край пуст – никого на дорогах, нигде ни звука: ни шагов, ни рога, ни тетивы. Черная страна, да не будет она названа, замерла. Понятно, что это предвещает: вот-вот грянет великая буря. Поторопитесь! Если вы готовы, пойдемте, скоро уж солнце выглянет из-за вечной тени Изгарных гор.
Хоббитам принесли потяжелевшие котомки и два крепких посоха: полированные, с железным наконечником и резной рукоятью с продернутой ременной косицей.
– Мне нечем одарить вас на прощанье, – сказал Фарамир, – возьмите хоть посохи. Пригодятся и на бездорожье, и в горах: с такими ходят горцы Эред-Нимрайса, а эти обрезаны вам по росту и заново подбиты. Они из добротной древесины лебетрона, излюбленной гондорскими столярами, и есть поверье, будто волшебное это дерево помогает найти, что ищешь, и благополучно вернуться. Да сохранит волшебство свою светлую силу в сумраке зла!
Хоббиты низко поклонились.
– О радушный хозяин, – сказал Фродо, – мне предрекал Полуэльф Элронд, что на пути мы встретим нежданных и негаданных помощников. Но поистине я не ждал и не чаял встретить такое радушие; оно несказанно утешило меня в моей скорби.
* * *
Приготовились к отходу. В каком-то закоулке отыскали и привели Горлума, и он был не такой разнесчастный, как давеча, только жался к Фродо и избегал взгляда Фарамира.
– Вашему проводнику мы завяжем глаза, – сказал Фарамир, – но ты и слуга твой Сэммиум свободны от этой повинности.
Когда подошли к Горлуму с повязкой, он завизжал, увернулся и схватился за Фродо, а тот сказал:
– Завяжите глаза всем троим, мне первому; может, он тогда поймет, что его не хотят обидеть.
