затем то же самое повторяется в среду, пятнадцатого февраля. В понедельник врач не осматривал тело, поскольку оно исчезло. В среду доктор произвел осмотр и сообщил, что смерть наступила четыре-пять часов назад, то есть вскоре после полуночи. Все верно?
— Да. Кстати, говорят, старый помещик пошел на поправку, так что ты сможешь с ним увидеться.
— Он знает о том, что случилось?
— Не больше, чем мы. А это, как ты правильно заметил, не так уж много. Огромное спасибо за обед. Привези мне оттуда вереск, если у них сейчас сезон.
Глава 6
Тис и кипарис
Дорн-хаус был из тех особняков, которые не торопятся открывать свои тайны. Его строили в разное время и без какого-либо плана, зато он имел свой характер, и причудливое очарование могли оценить только завсегдатаи. Но если вы приезжали сюда поздно вечером, когда все чувства обострены, древние стены и запутанные помещения могли впечатлить даже детектива. Открывая дверь в спальню, вы обнаруживали, что это шкаф; в ванной вас окружало множество загадочных дверей, куда вам не хватало духу заглянуть; лестницы вели то вверх, то вниз; коридоры пересекались под самыми невероятным углами, а переходы заводили в тупик. И хорошо еще, если вы были обычным постояльцем. Ваше замешательство усиливалось во много раз, если вы оказывались там в роли соглядатая, собиравшегося шпионить за хозяевами, притом, что те вполне могли догадываться о вашей миссии. Первый вечер, как признался себе Бридон, получился довольно натянутым. Миссис Хемертон почти не отходила от своего отца, который уже выздоровел настолько, чтобы обходиться без ночной сиделки, а ее муж, услышав, что гость не играет в шахматы, был разочарован тем, что уважаемая фирма прислала столь тупоголового эмиссара. Бридон попытался компенсировать его недовольство игрой в бильярд, но вскоре, сославшись на усталость после поездки, удалился в свою комнату — сначала в шкаф, а потом в спальню.
Оставшись один, он долго сидел перед угасающим камином, стараясь понять, что все это значит. Самым удивительным ему казалось то, что он вообще попал в Дорн. И дело не только в желании Компании, безжалостно направившей его в дом скорби. Накануне Бридон получил теплое письмо от самой Мэри, которая, заранее извинившись за печальный прием, ожидавший его в поместье, настаивала, чтобы он поселился у них, поскольку это самое удобное место для его работы. Риверы явно хотели, чтобы Бридон жил в их особняке, хотя не прошло еще и двух дней с тех пор, как молодого наследника положили в гроб. Вообще, все выглядело так, словно его смерть, внешне обставленная необходимыми условностями, принятыми в обществе, не оказала никакого влияния на повседневную жизнь в Дорне. Бридон не заметил ни свободного места, оставленного за столом или у камина, ни драматичных пауз, возникавших в разговоре. Никто из близких не произносил с горькой улыбкой: «Ему бы это понравилось», и не замечал тихо: «Как жаль, что вы не знали Колина». Наоборот, чувствовалось какое-то облегчение, словно атмосфера расчистилась, и положение изменилось к лучшему. Словно судьба развязала наконец какой-то мучительный семейный узел. Позднее из разговоров с доктором Парвисом и другими Бридон понял, что эта видимая бесчувственность объяснялась в какой-то степени личными особенностями покойного, но в тот вечер он был обескуражен.
Ни в Винсенте Хемертоне, ни в его жене Бридон не нашел ничего необычного или тем более зловещего. Типичный представитель правящего класса, выпускник элитной школы и завсегдатай лондонских клубов, Винсент достойно нес бремя своего богатства, не страдая ни избытком высокомерия, ни отсутствием скромности. Единственным недостатком Хемертона, о котором мы уже упоминали раньше, была его склонность навязывать всем свое мнение по любым вопросам. То он настойчиво рассуждал о правильной тактике игры в бильярд, то наставительно описывал запутанный маршрут, благодаря которому Бридон якобы мог сэкономить лишних двадцать минут, то излишне напористо излагал преимущества производства домашней соды. Его супруга, обаятельная и радушная, была приятной женщиной, и с ней вы чувствовали себя вполне свободно. Мэри могла легко говорить и об искусстве, и о классической литературе, не производя впечатления «синего чулка». Безусловно, они оба были прекрасными людьми, однако в их отношении к семье чувствовалось нечто настораживающее. Порой складывалось впечатление, будто эта пара до сих пор не могла простить Колину, что тот родился не девочкой, а мальчиком, единственным сыном и наследником поместья.
На следующее утро Бридон встал пораньше, чтобы насладиться лучезарным небом и легким морозцем, посеребрившем окрестные луга. При свете дня особняк уже не выглядел тем мрачным лабиринтом, каким казался ночью. Наоборот, он привлекал своей странной и очаровательной бесформенностью, в которой чувствовалась рука многих поколений, некогда владевших Дорном и наложивших на него свой отпечаток. Надо заметить, что все большие здания в Шотландии делятся на два типа: замки, похожие на жилые дома, и жилые дома, похожие на замки. Первые поражают своим величием, порождают множество исторических аллюзий и даже могут похвастаться привидениями, но жить в них неуютно, и вам сильно повезет, если вы сможете хотя бы принять ванну. Вторые, напротив, обеспечат вас всеми удобствами, зато невольно внушат чувство, что архитектор пожертвовал своим замыслом в пользу комфорта, соорудив какой-то «новодел» в духе условного средневековья. Тем удивительнее, что в старом Дорне, возводившемся на протяжении трех или четырех столетий, вас не преследовали призраки прошлого и никто не пытался представить его чем-то иным, чем он был на самом деле, мирным и уютным гнездышком местного помещика. Прямоугольные окна честно выполняли свою простую функцию, фасад пребывал в гармонии с крепкой штукатуркой, острые крыши круто тянулись вверх, как положено домам на севере, но не старались притворяться лживой «готикой». Если что-то и выделяло этот дом среди других, то разве что языки темных кипарисов, карабкавшихся вверх по стенами и лепившихся к грубой кладке, точно тайные лазутчики, пытавшиеся проникнуть в окна верхних этажей — изысканная деталь, которая радовала глаз как любителя, так и знатока.
В соответствии с общей атмосферой особняка сад имел типичные черты «регулярного стиля». Стройные ряды тисов тянулись параллельными аллеями, словно гигантские воланы, опиравшиеся на свои растопыренные перья; кое-где садовник выстригал их в форме конусов или правильных шаров. Пятнистые падубы чинно обрамляли мощеные дорожки, подчиняясь царившему везде порядку. На склонах холма были разбиты широкие террасы, соединенные каменными лестницами; гранитные бордюры, балюстрады и декоративные гроты подчеркивали их закругленную форму, а арка старого моста придавала всему вид цельного ансамбля. Разумеется, здесь имелись и удаленные уголки, где формальный стиль уступал место свободной планировке и природа вступала в
