Шарп опустился рядом, взял второй сапог и принялся натирать его ваксой.
— И что он сделает, если вы уйдете?
Она пожала плечами.
— Я должна ему денег.
— Черта с два. Почему это вы ему должны?
— Он привез нас с мужем сюда. Оплатил проезд из Англии. Мы согласились отработать на него три года. Потом Чарли умер. — Девушка замолчала, на глаза ее навернулись слезы, но она сдержалась, шмыгнула носом и взялась за работу.
Шарп смотрел на нее. У Клер были темные глаза, волнистые черные волосы и слегка загнутая вверх губа. Если бы не выражение усталости и обреченности, ее даже можно было бы назвать хорошенькой.
— Сколько тебе лет, милая?
Клер скептически взглянула на него.
— У вас ведь есть женщина, да? В Серингапатаме. Кто она?
— Француженка. Вдова, как и ты.
— Офицерская вдова? — спросила Клер. Шарп кивнул. — И вы собираетесь на ней жениться?
— Ничего подобного.
— А как же тогда?
— Вообще-то я и сам не знаю, — ответил Шарп и, плюнув на сапог, растер плевок щеткой.
— Но она же вам нравится? — не отставала Клер, оттирая от грязи шпору. Вопрос, вероятно, показался ей самой слишком дерзким, и она поспешила добавить: — Мне девятнадцать. Но уже почти двадцать.
— Тогда ты вполне можешь посоветоваться со стряпчим. Ты же не заключала с капитаном никакого договора. Не подписывала никаких бумаг, верно? Не ставила крестик? В приюте, где я рос, дела именно так и делали. Знаешь, кого из меня хотели сделать? Трубочиста! Черта с два! Так что, если ты не подписывала никаких бумаг, тебе стоит поговорить со стряпчим.
Клер остановилась, глядя на печально склонившееся, умирающее от засухи деревце в центре сада.
— Я собиралась выйти замуж год назад, — тихо заговорила она. — За Тома. Он служил в кавалерии.
— И что же случилось?
— Лихорадка, — вздохнула девушка. — Да и в любом случае у нас ничего бы не получилось, потому что Торранс не позволил бы мне уйти. — Она снова взялась за сапог. — Сказал, что ни за что меня не отпустит. И что мне толку от стряпчего? Думаете, стряпчий станет со мной разговаривать? Им же только деньги и нужны. Да и есть ли в Индии такие, которые пойдут против компании? Они же все у нее в кармане. Знаете, — Клер оглянулась, проверяя, не слышит ли их кто, — у капитана ведь тоже денег нет. Дядя дает ему на содержание, и компания выплачивает жалованье, да только он все проигрывает. А самое странное, что деньги у него все равно появляются. Откуда? — Она помолчала. — Да и куда мне идти? — Вопрос повис в теплом, сухом воздухе и остался без ответа. Девушка снова покачала головой. — До дома тысячи миль. Что я буду делать? Не знаю. Торранс, он ведь поначалу был добр к нам. Он мне даже нравился! Я ведь совсем его не знала. — Она грустно улыбнулась. — Смешно, верно? Думаешь, если человек джентльмен да еще сын священника, то он должен быть добрым и справедливым. А оказывается, все не так. Знаете, он стал еще хуже после того, как встретил этого Хейксвилла. Я его просто ненавижу. — Она вздохнула и устало добавила: — Еще четырнадцать месяцев, и тогда я смогу с ним рассчитаться.
— Четырнадцать месяцев? — ужаснулся Шарп. — Черт! Уйди от него!
Клер отложила сапог и принялась за треуголку.
— У меня никого нет. Куда я пойду? На что буду жить?
— Ты сирота?
Она кивнула.
— Я работала прислугой в доме дяди Торранса. Там и с Чарли познакомилась. Он был лакеем. Потом мистер Генри сказал, что мы будем служить его племяннику. Чарли стал камердинером. Это уже было повышение. И жалованье было лучше, да только денег мы не видели. Ни разу с того дня, как прибыли в Мадрас. Он сказал, что мы должны оплатить проезд.
— Какого дьявола, Шарп? Что это вы делаете? — Из задней двери вышел Торранс. — Чистить сапоги не ваша обязанность! Вы же офицер!
Шарп швырнул капитану его сапог.
— Да как-то все забываю, сэр.
— А вот свои вам почистить не помешало бы. Боже, прапорщик, поглядите на себя! На кого вы похожи?
— Генерал меня и не таким видел, — ответил Шарп. — К тому же, сэр, мистер Уэлсли обычно не обращает внимания на то, как человек выглядит. Для него главное, чтобы каждый исполнял свои обязанности.
— Я свои исполняю! — возмутился Торранс, задетый столь прозрачным намеком со стороны младшего по званию. — Все дело в нехватке людей. Вот вы, Шарп, так ему и скажите. Объясните ситуацию. Брик, подай треуголку! Мы опаздываем.
Они не только не опоздали, но и явились слишком рано. Расхаживая нетерпеливо перед палаткой, капитан все больше нервничал. Наконец он остановился и посмотрел на невозмутимо разглядывающего землю под ногами Шарпа.
— Что именно сказал генерал, когда спрашивал обо мне?
— Он прислал своего адъютанта, сэр. Капитана Кэмпбелла. Интересовался, где амуниция.
— Но вы сказали, что мы уже в пути?
— Я сказал ему правду, сэр.
— А точнее?
— Сказал, что понятия не имею, где эта самая амуниция.
— Господи! Ну, Шарп, спасибо. Большое вам спасибо. Удружили. — Торранс поправил перевязь, сдвинул саблю. — Вам хоть знакомо такое понятие, как «лояльность»?
Прежде чем Шарп успел ответить, из палатки, щурясь от лучей заходящего солнца, выглянул капитан Кэмпбелл.
— Шарп? — Он радушно протянул руку. — Честно говоря, не ожидал увидеть.
— Как вы, сэр?
— Занят. Дел по горло. Советую не заходить, если вас не вызвали.
— Он войдет, — отрезал Торранс. — Со мной.
Шарп пожал плечами.
— Как хотите, сэр, — сказал он и, пригнувшись, проскользнул в палатку.
Генерал сидел за столом, рассматривая сделанные майором Блэкистоном наброски. Он был без мундира, в рубахе с закатанными по локоть рукавами. Блэкистон, грязный, усталый, небритый, объяснял ему что-то. Чуть поодаль стоял майор в форме инженерных частей. Уэлсли взглянул на вошедших, задержал взгляд на Шарпе, но удивления не выказал и снова склонился над рисунками.
— Какова ширина подхода?
— Около пятидесяти футов в самом узком месте, сэр. — Блэкистон постучал пальцем по листку. — На большей части ширина вполне достаточная, сэр, но здесь дорога резко сужается из-за резервуара. Слева обрыв, справа — водохранилище.
— С одной стороны упадешь и расшибешься, с другой — свалишься и утонешь, так? И, конечно, эти пятьдесят футов под артиллерийским прикрытием?
— Так точно, сэр. Тяжелых орудий там не менее двадцати, и все нацелены на эту горловину. Сколько пушек поменьше, только Богу известно. В любом случае много.
Уэлсли убрал служившие грузиками чернильницы, и лист сам собой свернулся в трубку.
— Выбирать, однако, не приходится, не так ли?
— Другого пути нет, сэр.
Уэлсли вдруг вскинул голову, и голубые глаза его странно блеснули в заполняющем палатку желтоватом полусвете.
— Обоз опоздал сегодня на двенадцать часов, капитан. Почему? — Генерал говорил тихо, но даже Шарп почувствовал, как но спине у него пробежал холодок.
По лицу Торранса, стоявшего рядом с зажатой под мышкой треуголкой, катился пот.
— Я… я… — нервно начал он, но продолжить не смог и, чтобы взять себя в руки, сделал глубокий вдох. — Я был болен, сэр. Не мог исполнять обязанности в полной мере. А писарь, сэр, не успел составить приказ. Прискорбный случай, сэр. Досадное недоразумение. Уверяю вас, такое больше не повторится.
Несколько секунд Уэлсли молча смотрел на Торранса.
— Полковник Уоллес дал вам помощника, капитан. Прапорщика Шарпа, если не ошибаюсь? Шарп тоже не выполнил ваш приказ?
— Я выслал прапорщика Шарпа вперед, сэр. — Пот уже заливал лицо Торранса и обильно капал с подбородка.
— Так почему же писарь так вас подвел?
— Измена, сэр. Вероломное предательство.
Ответ, как и следовало ожидать, удивил генерала. Он постучал карандашом по краю стола.
— Измена?
— Думаю, сэр, писарь состоял в сговоре с одним торговцем и продавал ему краденое имущество. А сегодня утром, сэр, вместо того чтобы исполнять свои прямые обязанности, занимался собственными делами.
— А вы были настолько больны, что не смогли вовремя распознать измену и исправить положение?
— Да, сэр, — почти умоляюще произнес Торранс. — Поначалу не смог.
Голубые глаза продолжали буравить капитана, как будто генерал вознамерился проникнуть в самую его душу. Торранс переступил с ноги на ногу.
— И где же сейчас этот изменник-писарь? — спросил наконец Уэлсли.
— Мы его повесили, сэр, — ответил капитан, и Шарп, впервые услышавший о смерти Дилипа, изумленно взглянул на Торранса.
Генерал хлопнул ладонью по столу, и капитан вздрогнул.
— У меня складывается впечатление, что вам нравится вешать, не так ли?
— Необходимое средство, сэр. Без него воровство не остановить. Вы и сами об этом говорили, сэр.
