– Да как тут толком рассчитаешь-то? – спросил Сергей, помогая Кате влезть в машину. – Ты же взрослый мальчик. Сам же должен понимать.
– Ладно, голубки, – усмехнулся Игорь, – поехали уже, Кира там готовит праздничный ужин.
У Киры с Игорем они посидели просто замечательно. Пили хорошее вино, ели вкуснейших креветок, которых Кира мастерски приготовила в каком-то оригинальном соусе, болтали о том о сем. Настроение у всех было отличное. Игорь с Кирой строили всякие совместные планы, Сергей с Катей – по крайней мере, сегодня – думали, что у них еще все впереди.
Засиделись допоздна и в отель вернулись на такси только в час ночи. Катя оказалась права: ни на что сил у них уже не оставалось, а еще нужно было собраться, чтобы с утра просто встать и уехать.
Отлет
Утром они оба находились в совершенно сомнамбулическом состоянии. Сергей даже толком не помнил, как они встали, умылись, выписались из отеля и доехали до аэропорта, где он хоть как-то проснулся.
На его нью-йоркский рейс, несмотря на раннее время, стояла заметная очередь. Сергей с Катей встали в нее и начали целоваться – собственно, до расставания оставались буквально минуты. И вдруг Сергей почувствовал, что очередь на них смотрит как-то не так. Что-то не совпадало в этой ситуации.
Он оторвался от Кати и осмотрелся. В очереди стояли одни мужчины различных возрастов – где-то от двадцати пяти до сорока пяти. И не было ни одной женщины. Некоторые мужчины стояли парочками и нежно обнимали друг друга. Правда, никто не целовался.
– Понятно, – сказала Катя, также оглядев очередь. – Мне Кира рассказывала. Это нью-йоркские геи летят от своих любовников из Сан-Франциско обратно. Сегодня же понедельник.
– Тогда понятно, почему на нас смотрят с таким осуждением, – сказал Сергей. – Да наплевать на них. Вон за ту тумбочку тебя уже не пустят. До свидания, малыш, я тебе из Нью-Йорка еще позвоню. И из Москвы потом позвоню. У нас все будет хорошо.
– Обязательно, – сказала Катя, и они поцеловались в последний раз.
После этого девушка отправилась в конец очереди, а Сергей прошел за барьер и показал свой билет. Однако выяснилось, что, так как у него рейс транзитный, ему нужно подойти к другой стойке. И Сергей с сумкой побрел обратно.
– Ой, Сережа приехал, Сережа приехал! – прокричала Катя, увидев его, и захлопала в ладоши.
И так это трогательно выглядело, что Сергей чуть было не плюнул на все и не остался. Но потом вспомнил слова Игоря о том, что первый порыв – он самый неправильный, и понял, что ничего сейчас менять нельзя.
Он еще раз поцеловал Катю и пошел к указанной стойке. Там у него взяли багаж и зарегистрировали на рейс. Когда он отправился к своему гейту, то посмотрел еще раз на то место, где стояла Катя, – девушки там уже не было.
В самолете на Нью-Йорк летели те самые геи, с которыми он стоял в очереди. Они громко разговаривали друг с другом и часто смеялись. Сергей сидел, скрестив руки на груди, и чувствовал какое-то отупение – в голове не было ни одной мысли, да и просто не хотелось ни о чем думать.
В Нью-Йорке у него была стыковка всего сорок минут, и Игорь предупреждал, что Сергей запросто может не попасть на свой рейс и тогда с его уровнем английского будет непросто разобраться, когда он улетит.
Однако Сергею повезло – его самолет из Сан-Франциско прилетел вовремя, так что на московский рейс он успевал вполне нормально.
Несмотря на то что он улетал ранним утром, в Нью-Йорке был уже вечер – пять часов перелета плюс разница во времени. В этот день случился какой-то совершенно фантастический закат – садящееся солнце залило кроваво-красным светом весь аэропорт, и у Сергея возникало ощущение, что он сидит где-то на Марсе. Он пробовал позвонить Кате, но у той трубка была выключена. Он позвонил Игорю с Кирой – те сообщили, что Катя проявлялась, но сказала, что к ним не приедет – сама погуляет по городу и сама доедет до аэропорта.
Весь длинный перелет до Москвы Сергей просидел в таком же отупении, как и во время полета из Сан-Франциско в Нью-Йорк. Ему совершенно не хотелось ни читать, ни слушать музыку. Он думал о том, что это были, пожалуй, лучшие две недели в его жизни, но что больше такое вряд ли когда-нибудь повторится. Еще он пробовал подумать о том, что у них с Катей будет дальше, но тут мозг входил в какой-то ступор и переключался на различные эпизоды этой поездки. Сергей видел их первую изумительную ночь в «Гранд Хайяте», слышал свой вопрос «Ну, и что мы со всем этим будем делать»; наблюдал за тем, как они, обнявшись, гуляют по зимнему пляжу; вспомнил, как они подошли к зеркалу в Вегасе, чтобы запомнить эту минуту. И постоянно видел лицо Кати, произносящее: «Ой, Сережа приехал! Сережа приехал!»
Москва встретила его морозом, мерзким воздухом и обнаглевшими аэропортовскими таксистами. Московский мобильник Сергей с собой не брал, поэтому не мог вызвать обычное такси, так что пришлось согласиться ехать домой за какие-то дикие деньги.
– Ну чо, браток, любишь хорошую музыку? – задорно спросил нагловатый таксист, когда Сергей сел в машину.
– Обожаю, – сухо ответил тот.
Таксист врубил какой-то разухабистый шансон, но Сергей этому был даже рад – так, по крайней мере, он мог посидеть без разговоров с водителем.
Такси ехало по Москве, грязная черная жижа из-под колес машин залепляла ветровое стекло, таксист совершал опасные маневры и периодически ругался на других водителей.
«Вот я и дома, – подумал Сергей. – Здравствуй, дом, милый дом! И на черта я вообще сюда вернулся? Что я тут забыл?»
Эпилог
Игорь прилетел только через месяц. Причем прилетел всего дней на десять, чтобы разгрести накопившиеся завалы, поэтому даже не сумел встретиться с Сергеем – они только созвонились и поболтали. Потом Игорь улетел в Сан-Франциско, но через полтора месяца снова вернулся, причем уже вместе с Кирой – она переехала к нему в Москву.
Кира родила Игорю двоих детей – девочку и мальчика. Рожать она летала в Сан-Франциско, так что у Игоря и жена, и оба ребенка стали американскими подданными.
Игорь долго вынашивал всякие планы уехать жить в Америку, но у него так ничего и не получилось – бизнес не отпускал. Так что они всей семьей так и жили в Москве – к вящей радости Сергея.
* * *
Старина Бэрри стал близким другом семьи Миши с Тяпой. Он переехал из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, где Миша его устроил работать в контору брата. Тяпа в Бэрри души не чает, потому что тот с радостью берется выполнять по дому Миши все те виды работ, которые Миша не хочет делать сам. Правда, у Бэрри из этого редко что получается, но Тяпа считает, что достаточно самого факта. Миша же не чает в Бэрри души потому, что Бэрри поддерживает Мишу во всех его начинаниях. Правда, это все тоже редко хорошо заканчивается, но Миша считает, что без Бэрри было бы еще хуже.
