преступное сообщество, став ее частью.
Не скажу, что меня это радует. Хотя больше всего раздражает невозможность говорить с Илгой о том, что действительно важно. Нет, я не собирался выпытывать у нее, чем именно она занимается? Я и про Кирюшу-то ляпнул скорее по наитию, на ходу выдал версию и сильно удивился, что попал в десятку.
Интересно… Чем может быть полезен государству пацаненок, страдающий детским церебральным параличом? Причем, полезен до такой степени, что им интересуются иностранные разведки… Не знаю, и судить не берусь. Не об этом речь, скорее меня бесит, что все эти тайны придают нашим с женой отношениям привкус фальши. А тут еще и постоянная прослушка… Ну как тут жить нормальной жизнью?
Я вернулся домой, немного раздерганный этими мыслями. С порога почувствовал запах пирога — Илга готовилась к приходу новых гостей. Интересно, а она не боится, что те, кто сейчас пишет на магнитофон все наши разговоры, подслушают ее разговоры с бабушкой Кирюши?.. Хотя, наверняка, никаких таких особенных разговоров она с родней своего подопечного не ведет. Они, скорее всего, даже не в курсе пристального внимания спецслужб к их малышу. Это ж только в голливудском кино государство окружает нужную ему семью какой-то особой заботой. В реальности, чем меньше такая семейка выделяется, тем лучше. Они вон даже живут в доме барачного типа.
— Ты вернулся! — обрадовалась Илга.
— Да…
— Как там Виктор?
— В порядке. Почти не болеет после вчерашнего, только глаза красные.
— Есть хочешь?
— Да нет… Чайку бы выпил…
Пока я мыл руки, жена налила мне крепкого чаю, выставила на стол вазочку с конфетами. Я сел за стол, положил в чашку дольку лимона, взял конфетку. Прихлебывая в меру горячий напиток, хрустя конфеткой, я поглядывал, как Илга возится по хозяйству. Я и раньше обращал внимание на то, что в ее движениях нет ничего лишнего. Даже — в постели. Чем бы она ни занималась, каждый ее жест, каждый шаг, каждый поворот головы были отточены так, словно их заранее отрепетировали. А не занималась ли она боевыми искусствами? Очень может быть… Во всяком случае, беззащитной она не выглядит…
— Скоро придут Аксинья Мареевна с Кирюшей? — спросил я.
— Скоро, к семи часам…
— Чем будете заниматься?
— Да ничем особенным, — сказала она. — Новый год же… Поболтаем, чаек попьем, поиграем с Кирюшей…
— Понятно…
— Ты еще не отказался от идеи съездить в Москву? — вдруг спросила Илга.
— Нет…
— Это хорошо, — кивнула она. — Я тебе дам адрес. А там тебе помогут устроиться с жильем.
— Да, я помню… Жаль, что ты не можешь поехать со мною.
— И мне — жаль.
Допив чай, я поднялся и пошел собираться в гости. Надел костюм, подобрал галстук к нему. Подумал, что не хорошо являться в дом друзей с пустыми руками. А магазины первого января не работают. Заглянув в холодильник, к своему удивлению обнаружил запотевшую бутылку «Столичной». Впрочем, чему тут удивляться, если вместо того, чтобы нормально встречать Новый год, я совершал подвиги, освобождая липового похищенного. Ладно, сойдет и водка! В крайнем случае, супруги Рунге оставят ее себе.
— Возьми в шкафу коробку конфет «Рот Фронт», — сказала Илга, постигнув причину моей суеты.
— Вот спасибо! — откликнулся я, и с удовольствием ее поцеловал.
Я бы с большим удовольствием не только поцеловал, но времени оставалось в обрез. Вот-вот появятся гости. Ладно, ночью наверстаю! Надев дубленку, я сунул бутылку в карман, а коробку конфет под мышку, вышел из дому. Когда я подошел к калитке, то увидел по ту сторону забора пожилую женщину, которая тащила за собой санки, с сидящим на них, укутанным с ног до головы ребенком. Я открыл им калитку и впустил во двор. Женщина мне кивнула. Скорее всего — это и были наши гости, но я решил все-таки уточнить:
— Аксинья Мареевна?
— Да, — откликнулась она. — А вы, наверное, Саша?..
— Саша!
— Я вас таким и представляла…
Вот как? Выходит Илга рассказывает другим обо мне!
— Давайте, я вам помогу, — сказал я.
— Спасибо, — кивнула Аксинья Мареевна. — Вы нам покажите, куда идти, а уж мы сами…
— Вот к этому подъезду. Мы на первом этаже живем.
Она бодро поволокла санки к крылечку.
— Первый этаж — это для нас пустяки, — бодро проговорила старушка.
У крыльца она подошла к мальчишке, который сидел неподвижно, как куль, и принялась его поднимать. Я кинулся было на помощь, но едва я протянул к Кирюше руки, как тот забился, выворачиваясь у бабушки из рук. Самое странное, что абсолютно молча. Я отпрянул, и пацан мгновенно успокоился, словно его выключили.
— Первый этаж — это ничего, — снова пробормотала Аксинья Мареевна, беря своего довольно здоровенного внука на руки.
Я понял, что лучше не вмешиваться. Когда они пропали за дверью подъезда, я ограничился тем, что поднял санки, отряхнул с полозьев снег и поставил их рядом с крыльцом. После чего дунул со двора прочь. Нет, уж лучше я проведу первый вечер нового 1981 года среди веселых людей, от которых не ждешь непредсказуемой реакции. Уж не знаю, чем этот несчастный пацаненок может помочь укреплению государства, но вот то, что моя жена пытается помочь ему — это настоящий подвиг.
Глава 21
Столько народу в квартире семейства Рунге я еще не видел. Как она только вместила такую ораву? Повсюду висели бумажные гирлянды и ленты серпантина. Елка сверкала огнями, звучала музыка. И не какая-нибудь эстрада, а классика. Дверь мне открыла Маша Вершкова — модельер-конструктор швейной фабрики, одна из тех, кто помогал нам создавать костюмы для фильма. Увидев меня, она обрадовалась. Я тоже. Выглядела эта девушка умопомрачительно. Пришлось напомнить себе, что у меня есть Илга. В первый, но не в последний раз за этот вечер.
— С Новым годом! — сказал я Маше.
— И вас тоже — смущенно пробормотала она.
— Разве мы все еще не на «ты»? — спросил я.
— Мне кажется, что — нет, — совсем уж зарделась она.
— Тогда, давай перейдем?
— Давай…
В этот момент в прихожей появился хозяин квартиры.
— Мы его ждем, а он здесь с прекрасной девушкой беседует! — воскликнул Карл.
Маша, чтобы скрыть смущение, юркнула на кухню. Я вручил Рунге свои скромные
