подсудимых… Да вот только не всегда удается ребят удержать от этого… У вас есть идеи, товарищи педагоги?..
— Кроме того, чтобы вовлекать их в общественно полезные и творческие дела, других идей нет, — пробормотал Рунге. — К сожалению, детей воспитываем не только мы, но и родители, которые зачастую ведут себя, в этом смысле, крайне безответственно…
— А главное — улица! — напомнил я.
— Да! — подхватила Лиля. — Я еще почему против того, чтобы ребятам выносить приговоры, предусматривающие срок заключения?.. Да потому, что это с нашей, взрослой точки зрения, они виноваты, а для сверстников, а тем более — младших, эти маленькие зэки — герои… Они возвращаются, овеянные ореолами мучеников, напичканные по уши блатной романтикой… Думаете, ребята, отсидевшие в колонии или специнтернате, рассказывают своим друзьям о том, что они там на самом деле пережили?.. Как бы не так… Сплошные: «гоп-стоп, мы подошли из-за угла…».
— Самое смешное, — снова заговорил я, — что из хулигана может вырасти не только бандит, но и вполне приличный гражданин… Во времена Макаренко, в стране были миллионы беспризорных, из которых потом выросли летчики, полярники, ученые, военные… В сорок первом именно они стали на защиту Родины… А ведь среди этих, перевоспитавшихся, наверняка, были и карманники и форточники и прочие фулиганы…
— Тут еще вот какой важный момент, — добавил препод немецкого. — Какого человека мы хотим воспитать?.. Я полагаю, что — разного… Стране нужны и защитники, и ученые, и рабочие, и художники, и врачи, и бухгалтеры… По сути — стране нужен сознательный гражданин… Проблема в том, как сохранить все лучшее, что заложено в наших подопечных, приглушив недостатки… Вернее, сделав так, чтобы недостатки не стали главными чертами характера…
Чертовски приятно было участвовать в таких разговорах после все этих уголовно-шпионских игр. Будь моя воля, я бы навсегда остался в этом, по своему уютном мирке, с проблемами пусть и сложными, но все-таки по человечески понятными, без всяких там: «Стой, стрелять буду!». Никогда не хотел служить в органах, а службы в армии мне и так хватило выше крыши. Нет уж, лучше я останусь учителем. В этой профессии результат определяется отметками в дневниках и классных журналах, а не в протоколах заседания суда. Помочь органам — помогу. Это, в конце концов, долг каждого лояльного гражданина, но и — баста.
Мы вернулись в квартиру Рунге. Спать никому не хотелось. Карл предложил посмотреть видовые фильмы, которые он снимал не только в Литейске и его окрестностях, но и в других частях страны. Мастерство этого кинолюбителя действительно удивляло. Он мог зафиксировать на шестнадцатимиллиметровой пленке восход в горах или морской закат, осенний листопад или летнюю грозу, стеклянистый глянец черноморской волны или нежный румянец на щеках юной девушки, которая ждет кого-то у входа в городской парк. Даже удивительно, что он пошел в учителя, когда мог стать известным кинооператором.
После полуночи решили расходиться. Я оставил друга его жене, а сам пошел провожать девушек. На этот раз не пешком. Вернее — не совсем пешком. Когда мы вышли на улицу, я увидел зеленый огонек проезжающего такси и поднял руку. Замысел был прост — посадить трех швей в машину, дать червонец водиле, чтобы тот развез Алевтину, Киру и Машу по домам, а самому проводить Лилю. Однако вышла небольшая заминка. Вершкова категорически отказалась ехать с подругами, сказав, что ее укачает в машине. Отпустить ее одну возвращаться пешком поздно ночью я не мог.
Хорошо, что старший лейтенант Красавина, как и положено сотруднику милиции, быстро разобралась в ситуации и сказала, что с удовольствием прокатится. Швеи обнялись с остающейся подружкой, забрались вместе с милиционершей в салон и укатили, оставив меня с Машей, которая почти и не скрывала победную улыбку. Я уже догадался, что дело не в укачивании. Прелестная швея, которая почти весь вечер не сводила с меня глаз, намеренно осталась со мною.
— Ну что ж, веди меня, Маша Вершкова, — пробормотал я.
Она не слишком церемонясь, взяла меня под руку и повернула в противоположном уехавшему такси направлении. Некоторое время мы шли молча. Охмурять швею, пусть и с высшим образованием, я не собирался, а болтать попусту не люблю. Молчание нарушила сама Маша.
— Саша, ты же у нас недавно в городе? — спросила она, видимо, для затравки разговора.
— Ну да, — буркнул я. — После института направлен по распределению.
— А я живу здесь с рождения и мало, где была.
— Ну ничего, какие твои годы, наездишься еще…
— Я тоже так думаю, — сказала Маша. — С завтрашнего дня у меня отпуск, решила съездить в столицу нашей Родины…
Я чуть было не ляпнул — я тоже — но прикусил язык. Еще подумает, что набиваюсь в попутчики. А Вершкова тем временем продолжала:
— В нашем месткоме мне хотели путевку дать в санаторий, но что я там буду делать зимой?.. На лыжах кататься?.. Ну я и так всю зиму катаюсь… А вот в Москве никогда не была… А ты?
— Я бывал, — не соврал я. — Летом на Олимпийских играх выступал…
— Ух ты! — восхитилась Маша. — В самой-самой Олимпиаде⁈
— Ну не совсем… В рамках студенческих соревнований…
— Все равно — здорово!.. Значит, ты и в Олимпийской деревне бывал, и в Лужниках…
— Приходилось…
— А где еще?.. На ВДНХ? В Третьяковской галерее? В Пушкинском музее? — принялась перечислять она. — А на Красной площади⁈ Ленина в Мавзолее видел⁈
Сашок, может быть, и видел, а вот мне не приходилось.
— В Мавзолее не был…
— Жаль… — вздохнула моя болтливая собеседница. — А я вот обязательно схожу!..
— Правильно! — одобрил я.
— Столько всего хочется увидеть… Всюду попасть… В театр на Таганке, например… Жалко, что Высоцкий умер…
В этом я с ней был полностью согласен.
— Но все равно, там же еще Золотухин, Смехов, Шаповалов играют… — после короткой скорбной паузы, вновь воодушевилась моя собеседница. — Демидова… Обожаю Аллу Демидову!.. А ты?
— Хорошая актриса… — пробормотал я, хотя слабо представлял о ком речь?
Я уже начал от нее уставать. Кто ж знал, что она такая болтушка? Тогда на швейной фабрике выглядела весьма деловитой. Настоящий современный дизайнер одежды… Стоп!.. Швейная фабрика… Курбатов говорил, что там находится подпольный цех по пошиву контрафактной одежды! Неужто модельер-конструктор Вершкова ничего об этом не знает? Быть такого
