Закончив свою освободительную миссию, Тимолеонт удалился от общественной жизни. Он ослеп, а через несколько лет умер в Сиракузах. Граждане захоронили его пепел на агоре и учредили игры в его память. Тимолеонт, восхищавшийся Эпаминондом, был искренним идеалистом, защищавшим либеральные традиции полиса. Он проявил себя как блестящий командир наемных войск, прибегавший к двуличию и насилию для более возвышенных целей, чем его соперники. Его триумф над тиранами и карфагенянами спас Сицилию от самоуничтожения в межпартийной борьбе и от покорения иностранной державой. Созданные Тимолеонтом государственное устройство и лига имели цель охранять покой Сицилии в будущем, но эффективность им могли обеспечить лишь изменение общественных настроений и социальных условий в сицилийских городах, так как соседние державы были заинтересованы не в сотрудничестве с сицилийцами, а в аннексии их земель.
В южной Италии набеги луканцев и мессапийцев вынудили Тарент обратиться за помощью к городу-основателю, Спарте, которая прислала около 343 г. армию и флот под командованием одного из своих царей, Архидама, сына Агесилая. Когда-то могущественный Тарент был ослаблен роскошью и ленью своих граждан и в защите от италийских племен полагался главным образом на наемные отряды. Архидам погиб в бою в 338 г. – по некоторым сведениям, в один день с битвой при Херонее. Тарентинцы отказали ему в погребении, вероятно, вследствие убеждения, что он брал взятки у фокийцев в Дельфах. Спартанцы установили его статую в Олимпе и разорвали отношения с тарентинцами. В 334 г. Тарент призвал на помощь Александра Молосского.
С помощью Филиппа царь молоссов расширил свое государство и приобрел союзников, войском которых командовал на войне как гегемон. «Молоссы», как и «македоняне», вероятно, были народом греческого корня, и их царская династия претендовала на происхождение от Неоптолема, сына Ахилла. Земли молоссов простирались до Амбракийского залива, где Александру подчинялись небольшие полисы в Кассопии. Племена северного Эпира, частично греческого, частично иллирийского происхождения, являлись отличными бойцами, а избыточного населения в их стране было больше, чем в любом полисе. Возможностей для экспансии в материковой Греции у них не было, но завоевание южной Италии обеспечило бы землю для переселенцев и контроль над входом в Адриатическое море. Александр переправился в Тарент с большой армией, включавшей в себя пехоту и конницу, принял командование над войском Италийской лиги и повел войну с италийскими племенами. Покорив Мессапию и заключив союз с певкетиями, он обеспечил защиту греческим городам на адриатическом побережье. Отрезав бруттиев от луканцев, он захватил Консентию, освободил Терину и пробился через Луканию к Салернскому заливу. Оказавшись у границ Кампании, он установил связи с Римом (ок. 332 г.).
После заключения союза с Карфагеном Рим столкнулся с восстанием латинских государств. В 340 г., после разгрома последних повстанцев, Рим обратился к новой политике, благодаря которой вскоре стал сильнейшей державой в центральной Италии. До этого возглавлявшаяся им Латинская лига представляла собой военную коалицию, подобную союзу государств Пелопоннеса во главе со Спартой, но теперь Рим распустил Латинскую лигу и заключил непосредственно с каждым государством отдельный, обычно великодушный договор. Некоторые государства получили полноправное римское гражданство, и в результате число римских граждан увеличилось, чего не сделало ни одно греческое государство, за исключением Сиракуз при Дионисии; другим римское граждданство было предоставлено в урезанном виде. Рим распустил также Кампанскую лигу; ограниченное право гражданства получили, например, Кумы. В то же время Рим укрепил свой контроль за Лацием и Кампанией, основав там военные колонии. Прогрессивная римская политика встревожила самнитов. Они объединились с луканцами, угрожая разрушить ситуацию, сложившуюся в Лации и Кампании. Когда около границы Кампании появился Александр, Рим воспользовался случаем. Он заключил с Александром договор о дружбе и мире, по которому Александр, вероятно, обязался не вторгаться в Кампанию и Рим и не посылать корабли в Тарентинский залив.
Александр в стремительных кампаниях разбил луканцев и самнитов и взял заложников из числа гражданского населения, которых отправил в Эпир. Его власть простиралась на южную часть Италии, и он, вероятно, вступил в союз с Сиракузами. Его армия доказала превосходство над рядом сильнейших италийских племен, а богатств Александра хватало, чтобы выпускать золотую и серебряную монету, которая чеканилась в Таренте, Метапонтии и в Эпире. Но в то время как Рим строил нацию, раздавая права гражданства, Александр Молосский возглавлял греческие государства, обремененные сильными традициями сепаратизма. Его успех послужил сигналом к восстанию. Тарент и другие полисы вышли из Италийской лиги, и Александр перенес столицу усеченной лиги из Гераклеи в Фурии. В бою в центральной Лукании, когда Александр во главе конницы форсировал реку, перебежчик-луканец поразил его дротиком (330). Потеряв и царя, и союзников, эпироты удалились из Италии, а на ослабленных самнитов вскоре начал наступление Рим.
В Сицилии и Италии греческие государства вступили в полосу морального упадка. Войны и междоусобная вражда ослабили их экономически и социально, а приток сикелов и наемников в города привел к смешению народов, чего уже не могла исправить даже новая иммиграция с родины. Полисы, объединенные Тимолеонтом или Александром, получали такое преимущество в военной силе и финансовых резервах, что могли разбить и карфагенян, и италийцев. Но политическая раздробленность снова и снова приводила к растрачиванию имевшихся в их распоряжении ресурсов. Тем временем эллинизм распространился далеко по Итальянскому полуострову, не ограничиваясь одним лишь влиянием на искусство Этрурии, продолжавшимся в течение столетий, но и побудив италийские народы к созданию новых форм политической и военной организации. На западе, как и на востоке, в 330 г. еще сохранял силу приговор Аристотеля, что Греция может покорить весь мир, если достигнет политического единства, но эпоха греческого превосходства стремительно клонилась к закату.
Глава 3
Интеллектуальное развитие в IV в.
Противостояние философов и афинских властей не было следствием демократического устройства. С неменьшей неизбежностью оно бы случилось при самодержавии или олигархии. Дело в том, что полис, долгое время влиявший на мировоззрение, лишился доверия людей. Новые, жизненно важные интересы завладевали умами, причем очень быстро, в отличие от более древних времен. Предметом всепоглощающих исследований и изображения становилась отдельная личность и ее качества: ее интеллектуальные способности и религиозные представления, сочетающиеся, например, в царе-философе или конституционном монархе; ее внутренняя психология, моральный кодекс и способность к обучению. Потенциал человека исследовался в более широких рамках, чем современный ему полис. Человеческий разум проникал в мир идей, настолько оторванных от политических соображений, что только амбиции или совесть могли заставить философа стать правителем. Темами для исследования снова стали антропология, география и этнография. С распространением книг быстро развивалась и наука. Сумма человеческих знаний, увеличиваясь, обобщалась в великих философских школах, не сомневавшихся в силе человеческого разума. Интеллект человека словно прорвался сквозь стены полиса, озарив своим светом окружающий мир.
В области истории Фукидид не имел наследников. Сопоставимые исследования войны и полисной политики предпринимались только в таких узких областях, как труды Энея по тактике, Демосфена – по практической политике и Аристотеля – по теоретической политике. Исследователи современной истории шли новыми путями. Ксенофонт Афинский (ок. 430–354 гг.), который провел большую часть своей взрослой жизни в изгнании, в «Анабасисе» приводит блестящее описание военных приключений. В своих мемуарах он освещает самые разные темы, составлявшие предмет его интересов: это конница, охота, управление хозяйством, царская власть, афинские доходы, личность Сократа и суд над ним, конституция Спарты, жизнь Агесилая. Личные симпатии Ксенофонта к олигархии и Спарте так же явно проступают в «Элленике», охватывающей период с 411-го по 362 г., как и в его менее значительных трудах. Ксенофонт умел подмечать поразительные события и ярких личностей. Его сочинения дают нам непосредственное представление о сценах после битвы при Аргинусских островах или о суде над Фераменом, о находчивом Агесилае, энергичном Ясоне, беспринципном Эвфроне. Однако он довольно поверхностен. Мы не найдем у него анализа политического развития, который задал бы центральную тему, а расцвет Фив не объясняется иными причинами, нежели воздействием безымянной сверхъестественной силы (daimonion). Теопомп Хиосский (ок. 378 – ок. 305 гг.), чьи сочинения дошли только в отрывках, будучи богатым, юношей учился в школе Исократа в Афинах и трижды изгонялся с Хиоса как олигархический вождь. В основе его трудов, содержащих географические, этнографические, политические и моральные отступления, лежат кропотливые исследования. Но интересовала его преимущественно личность, а критерием при ее оценке была личная мораль, поэтому и олигархи, и демократы не избежали сурового суда этого scriptor maledicentrissimus[69]. В названии его главного сочинения – «Филиппика» – признается тот факт, что личности оттеснили полисы с переднего края исторических событий.
