— Это ведь Ирулан, старшая, да?
— Да.
Чани приблизилась к Паулю с другой стороны, спросила:
— Ты хочешь, чтобы я ушла, Муад'Диб?
Он взглянул на нее:
— Ушла? Я больше никогда не отпущу тебя от себя.
— Но… нас ничто не связывает… больше.
Несколько долгих мгновений он смотрел на нее… наконец сказал:
— Всегда говори мне только правду, моя Сихайя. — Она хотела ответить, но он приложил палец к ее губам. — То, что нас связывает, никогда и никому не порвать, — прошептал он. — А теперь, прошу, смотри внимательно — я хочу после увидеть все твоими глазами.
Все это время Император и его Правдовидица тихо, но горячо спорили о чем-то. Пауль обратился к матери:
— Она напоминает ему, что в их соглашение входило посадить на трон дочь Бене Гессерит и они готовили к этому именно Ирулан.
— Они так планировали? — удивилась Джессика.
— А разве это не очевидно? — пожал плечами Пауль.
— Я-то вижу это, — фыркнула Джессика. — И мой вопрос должен был только напомнить тебе, что не тебе учить меня тому что ты узнал от меня же!
Пауль искоса глянул на нее, заметил холодную улыбку на ее губах и отвернулся.
Гурни Халлек склонился между ними:
— Позвольте напомнить, милорд… в этой компании есть один из Харконненов. — Он кивнул на темноволосого Фейд-Рауту, прижатого к барьеру из копий. — Вон, видите, тот косоглазый, слева. В жизни не видел более злодейской рожи! А ведь вы обещали мне как-то…
— Спасибо, Гурни, — кивнул Пауль.
— Это на-барон… то есть теперь, когда старый Харконнен умер, уже барон, — добавил Гурни. — И он вполне сойдет для меня…
— А ты с ним справишься, Гурни?
— Милорд шутить изволит!..
— Пожалуй, Император уже достаточно долго спорит со старой ведьмой — как думаешь, мать?
— Вполне, — кивнула та.
Пауль громко обратился к Императору:
— Ваше Величество, мне кажется, среди ваших людей есть Харконнен?
Император повернулся к нему с поистине королевским высокомерием.
— Я полагал, что мое окружение находится под защитой вашего слова, герцог, — произнес он.
— Я хотел лишь уточнить, — ответил Пауль. — Мне интересно, входит ли Харконнен официально в вашу свиту или же из трусости прячется за ее спины?
Император улыбнулся, словно прикидывая что-то.
— Всякий, допущенный к моей особе, становится членом моей свиты.
— Итак, у вас есть герцогское слово, — подтвердил Пауль, — но Муад'Диб — это дело совсем другое. ОН может и не согласиться с вашим определением свиты… Дело в том, что мой друг Гурни Халлек хотел бы убить одного их Харконненов. И если он…
— Канли! — крикнул Фейд-Раута, наваливаясь на охрану; — Это твой отец объявил эту вендетту, Атрейдес! Ты называешь меня трусом, а сам прячешься за своих женщин и хочешь выставить против меня своего слугу!
Старая Правдовидица начала было шептать что-то на ухо Императору, но тот оттолкнул ее:
— Канли, вот как? У канли есть свои, и весьма строгие, правила!
— Пауль, прекрати это! — сказала Джессика.
— Милорд, — взмолился Гурни, — вы же обещали мне, что придет день и я отомщу Харконненам!
— Ты уже отомстил им сегодня, — возразил Пауль, чувствуя охватывающую его отрешенность. Он откинул капюшон, сбросил бурнус и передал его матери вместе с поясом и крисом; принялся расстегивать дистикомб. Вся Вселенная сошлась в фокусе на этой точке и этой минуте.
— Это излишне, Пауль, — сказал Джессика. — Есть и более простые способы…
Пауль стянул дистикомб, вытянул крис из ножен в руках матери.
— Знаю, — спокойно ответил он. — Яд, асассин… любое из добрых старых средств.
— Но вы обещали мне Харконнена! — прошипел Гурни, и Пауль увидел бешенство в глазах старика и то, как набух и натянулся шрам от чернильника. — Вы должны мне его, милорд.
— Разве ты пострадал от них больше, чем я? — спросил Пауль.
— Моя сестра, — прохрипел Гурни. — Годы, которые я провел в рабстве…
— Мой отец, — ответил Пауль. — Мои добрые друзья и соратники. Суфир Хават и Дункан Айдахо, годы в изгнании — без титула, без помощи… и еще: теперь это уже канли, и ты не хуже меня знаешь законы вендетты.
Плечи Халлека поникли.
— Милорд, если эта свинья… он же не более чем скотина, которую вы бы просто пнули ногой, прогоняя с дороги, и затем сменили бы оскверненную обувь… Считайте меня палачом, если иначе нельзя, позвольте мне сделать это — но только сами не…
— Муад'Дибу не нужно делать этого, — согласилась
Чани.
Он взглянул на нее и увидел страх в ее глазах.
— Но герцог Пауль Атрейдес должен сделать это, — сказал он.
— Это же харконненская скотина! — прохрипел Гурни. Пауль мгновение колебался — не открыть ли ему, что и он тоже имеет Харконненов среди своих предков. Но наткнулся на жесткий взгляд матери и сказал только:
— Однако это существо, кем бы оно ни было, имеет внешность человека и, следовательно, достойно какого-то человеческого отношения.
Гурни скрипнул зубами:
— Если он хотя бы пальцем…
— Прошу тебя, держись в стороне, — сказал Пауль, взвесил крис на ладони и осторожно отодвинул Гурни с дороги.
— Гурни! — Джессика коснулась руки Халлека. — В таком настроении он похож на своего деда. Не мешай ему — это единственное, чем ты можешь ему помочь. (И подумала: Великая Мать! Какая ирония судьбы!)
Император изучал Фейд-Рауту: массивные плечи, крепкие мышцы… Повернулся к Паулю — по-юношески стройный, худощавый, гибкий; тело не такое— иссушенное, как у жителей Арракиса, но ребра хоть пересчитывай, бедра узкие, под кожей — ни капли жира, так что видно каждое движение мышц.
Джессика склонилась к Паулю и сказала — так, чтобы слышал он один:
— Одно слово, сын… Иногда Бене Гессерит особым образом обрабатывают опасных людей, внедряя в их подсознание кодовое слово при помощи обычных методов стимулирования-наказания. Чаще всего это слово — «урошнор». Если и этого готовили так же — а я почти уверена в этом, — то, стоит ему услышать это слово и его мускулатура расслабится, тогда…
— Не желаю никаких особых преимуществ над этим, — отрезал Пауль. — Дай мне пройти.
Гурни обратился к Джессике:
— Не пойму, зачем ему это? Уж не хочет ли, чтобы его убили и так сделаться мучеником и жертвой? Может, эти фрименские предрассудки вконец затуманили его разум?..
Джессика спрягала лицо в ладонях: она и сама не могла понять, почему Пауль так повел себя. Она чуяла витающую в воздухе смерть и догадывалась, что преображенный Пауль вполне способен и на такое… Все в ней поднялось на защиту сына, но сделать она ничего не могла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});