комнате был даже компьютер, но Ларькину от него потребовался только модем — и еще бесперебойник, чтобы зря не жечь батарею привезенного с собой ноутбука. Он сразу же подсоединился и отправил весточку шефу — добрались нормально, устроились, приступаем. Сообщение ушло чистым, но Ирина успела заметить, что шифровальная программа на ларькинском чемоданчике стоит, и какая-то своя, она такой до сей поры не видела. Наверняка Илюша разработал, для внутреннего, так сказать, пользования. Они позавтракали, чем бог в лице заботливых и невидимых духов места им послал, и сели в удобных обитых темным велюром креслах, в гостиной. Покурили. Потом перешли к делу.
Прежде чем начать разговор, Ларькин вынул из сумки небольшой прибор с выдвижной лепестковой антенной, неслышно нажал пару кнопок и поднял палец вверх. Ирина заинтересованно за ним наблюдала. Ларькин встал и молча указал на висевшую на стене картинку, лубочный зимний пейзаж с избушкой, которой весьма к лицу пришлись бы курьи ноги. Впрочем, избушка настолько самозабвенно утопала в снегу, что вполне можно было представить эти самые ноги, длинные, голенастые и синие от холода, скребущие коготками во глубине замерзших вод.
Ирина кивнула. Добрые духи места оказались не только гостеприимными, но и крайне предусмотрительными. В картинку явно был встроен жучок. Еще один оказался над окном, в багетке. Третий и четвертый, соответственно, в люстре и в дверном косяке. Эк, расстарались. Квадрофония. Любят ребята хай-фай. Камеры, судя по всему, не было. Впрочем, это удовольствие они могли приберечь для спальни. С них станется.
Камер, однако, не было нигде — Ларькин все прозвонил. В спальнях было по два жучка. Два на кухне. Здесь им, судя по всему, довольно было стерео. Один в прихожей. По одному — в ванной и в туалете. Последнее обстоятельство привело Ларькина в полный восторг, и Ирина вдруг с трепетом душевным поняла, что ее ожидает, вспомнив запавшую с детства фразу, первую фразу, которой отточенный стилист Олеша начал свою «Зависть». «Он поет по утрам в клозете». Жаль, что они там не поставили квадро. Виталик им устроит самый большой хоровой коллектив из одного человека, какой они когда-либо в жизни слышали. На балконе тоже был жучок.
Ларькин вышел в прихожую и молча начал обуваться. Ирина вышла следом. Они обзвонили машину и нашли еще двух засланцев — одного под приборной доской, другого в кузове, причем эти два были посовременнее, уровнем повыше и явно рассчитаны на автономное питание и довольно дальнюю дистанцию «прострела».
— Пойдем прогуляемся, — сказал Ларькин.
— Пойдем.
— До Волги тут далеко?
— Рукой подать.
— Ну, тогда веди.
Ирина через Музейную площадь, мимо барочного, XVII века, собора с накренившейся на вполне «пизанский» манер колокольней, вывела Виталия к набережной, к роскошному виду на Волгу. Слева гнутые дугой пролеты моста, справа река делает широкий плавный поворот, огибает холм и теряется в сизой утренней дымке, перечеркнутая у самого горизонта прямой линеечкой железнодорожного моста; а за Волгой, за островами (белые пляжи и пойменный лес, вяз и тополь, по хребту), вдоль по низкому левому берегу — Энгельс, в четырех километрах от берега правого. Они спустились к парапету, а потом, по ступенькам, и еще ниже — к самой воде.
— Красота, — сказал, прищурившись (солнце стояло за рекой, и блеск воды здесь, у самой кромки, был, пожалуй, чрезмерен), Ларькин, — так ты говоришь, здесь прошло твое босоногое детство? Везет же некоторым. А я краше засранной Москвы-реки ничего все детство не видал.
— Красота, — согласилась Ирина. — Но там, куда мы поедем, должно быть еще лучше. Сейчас. Летом. Если не считать того, что в июне комар на Волге самый лютый. Ты репелентом запастись догадался?
— Догадался. На две недели на двоих должно хватить. А не хватит — съездим в город, купим еще. Здесь вроде бы недалеко.
Он постоял немного, помолчал, глядя на быстро и мощно текущую мимо реку — паводок еще не совсем сошел, вода стояла довольно высоко, и теченье было сильное.
— Неплохо они подготовились к нашему приезду, а? — обернулся он наконец к Ирине.
— Да уж, на недостаток внимания жаловаться не приходится. Но, может быть, это просто их обычная гостевая квартира, а жучки стационарные, на всякий случай? Если нужно — включают, не нужно — так стоят, а, как ты считаешь?
— Что гостевая квартира — очень может быть. Что заряжена заранее, надолго и всерьез — тоже. Даже и то, что машина зажукована, тоже можно по этой статье провести. Но ты мне вот что скажи — почему в таком случае они все были включены — с самого того момента, как мы оказались в квартире? И в машине, кстати, тоже. У меня, видишь ли, кроме той, главной машинки, есть еще и карманный обнаружитель. Так вот, он среагировал, как только я открыл дверь машины.
— Н-да. Странно. Кому, интересно, понадобилось нас пасти, да еще так плотно.
— Ну, тебе виднее.
— Нет, Виталик, не виднее. Если бы это были, как ты говоришь, мои друзья, какой им был бы смысл нас с тобой прослушивать. Я им и так бы все изложила в подробностях — как только, так сразу. Для чего нарываться?
— А хотя бы для того, чтобы ты чего-нибудь ненароком не забыла. А? А то знаешь, как оно бывает, увлечется человек, тут помню, тут не помню… Ладно, это мы выясним со временем. Да ты и не расстраивайся особенно-то. Дело обычное, и бороться с этим проще простого. В квартире мы ничего им отключать не станем — пусть радуются. А вот машина — другое дело. Там придется ребятам устроить пару неполадок в системе. Нам в машине лишние уши ни к чему. В городе, конечно, они нас могут слушать откуда угодно — метров за сто пятьдесят свободно. Нет, нет, ты не вертись. Сейчас, даже если слушают, то ничего не слышат. Во-первых, мы под берегом, под железобетонной стеной, почти вплотную. Во-вторых, вода здорово отражает и рассеивает сигнал — поверхность-то неровная, а мы почти на поверхности. А в-третьих, я подстраховался.
Виталий вынул из кармана небольшую плоскую штуковину с мигающим индикатором на торце.
— Ничего особенного, просто генератор помех. Но если они сейчас, не дай Бог, наведут на нас направленную антенну — ну, скажем, с пролетающего мимо совершенно случайного вертолета, — то радисту я не позавидую. Болеть будут ушки у парня, если громкость вовремя не уберет. Этот стервец, в смысле я обоих имею в виду — аппарат и создателя — задал волновой эффект. То ничего-ничего, только голосов не слышно, а потом вдруг раз,
