была эпоха массовой миграции. Паспорта по-прежнему требовались редко. Мигранты стекались на австралийские золотые прииски, и точно так же миллионы людей, воспользовавшись совершенствованием судоходных технологий, перебирались из России в Канаду, из Германии в Новую Зеландию и из Нидерландов в Индонезию. Новые корабли имели стальные корпуса и работали на угольных двигателях. В середине XIX века мигрантам требовалось 53 дня, чтобы добраться из Ливерпуля в Нью-Йорк. В 1910-х годах этот путь можно было проделать всего за 8 дней5. Когда экономисты рассматривают миграцию, они в основном видят людей, которые переезжают в те места, где смогут чувствовать себя безопаснее, счастливее и продуктивнее. Мигранты это не просто рты, которые нужно кормить, – это также мускулы, которые могут строить, и ум, способный вдохновлять. Ошибочно рассматривать мигрантов лишь как новый источник спроса – они также являются новым источником предложения.
Первая мировая война разрушила этот пронизанный взаимными связями мир. Она началась, несмотря на устойчивые коммерческие отношения между противоборствующими сторонами (в 1914 году лондонская компания Lloyd’s страховала большую часть немецких торговых судов)6. Когда страны Европы, словно под гипнозом, вступили в войну, мировая торговля и миграция почти сошли на нет. Но, хотя истоки войны были неожиданными, ее конечный результат таковым не был. На начало военных действий Антанта (Великобритания, Франция, Россия и их союзники) располагала гораздо большими ресурсами, чем Четверной союз (Германская империя, Австро-Венгерская империя и их союзники). Державы Антанты имели в пять раз больше населения, в одиннадцать раз больше территории и в три раза больше доходов7.
Тот факт, что конфликт длился четыре года и унес около 20 миллионов жизней, отражает некомпетентность военачальников и непримиримость политических лидеров. Но когда он закончился, победителем оказалась та сторона, у которой была более надежная экономическая база.
В России беспорядки еще только начинались. Коммунистическая революция 1917 года обещала «мир, землю и хлеб». Но она принесла длившуюся пять лет Гражданскую войну и катастрофические экономические последствия. Средний доход населения быстро сократился вдвое8. В некоторых российских городах также вдвое сократилось среднее потребление калорий. Конфликт, последовавший за ним голод и распространение инфекционных заболеваний привели к преждевременной смерти 13 миллионов человек. Ленинский режим отменил частную собственность на землю и запретил продажу и аренду земли. Этот запрет продолжал действовать до 1990 года.
Трагедия общин
Предположим, что у группы фермеров есть доступ к общему лугу, где они могут пасти своих коров. В их коллективных интересах не допускать истощения пастбища в результате чрезмерного выпаса. Но в индивидуальных интересах каждого фермера выпустить на общинное поле как можно больше своих животных. Если фермеры не смогут договориться, то наиболее вероятным результатом будет скорое истощение пастбища.
Трагедия общинного пользования заключается в том, что каждая новая корова – это еще один небольшой фактор негативного внешнего воздействия на экосистему. Если владелец коровы ничем не платит за это внешнее воздействие, результат может оказаться катастрофическим. Например, во время добычи атлантической трески на Ньюфаундленде у берегов Канады использование новых рыболовных технологий, таких как эхолокаторы, привело к резкому сокращению промысловых запасов рыбы, при этом численность популяции трески за период с 1985 по 1995 год упала до 1 % от своего исторического уровня9.
В других случаях сообщества находят оригинальные решения. В 2009 году Элинор Остром стала первой женщиной, получившей Нобелевскую премию по экономике за работу о том, как местные сообщества распоряжаются общими ресурсами. В Непале фермеры, выращивающие рис, совместно трудились над орошением полей. В Кении общины объединяли усилия для управления лесными ресурсами. В Индонезии местные рыбаки с большой осторожностью управляли популяцией рыб.
Вывод исследования Остром заключается не в том, что пользовательское управление всегда будет срабатывать, а в том, что оно в принципе возможно. Согласно ее наблюдениям, в успешных случаях местные жители сами активно участвовали в создании правил, вместо того чтобы подчиняться правилам, навязанным посторонними. Пользовательское управление также срабатывало, когда местные жители сами следили за соблюдением правил и предусматривали простые механизмы разрешения споров и скромные санкции за первичные нарушения. Трагедия общин не является неизбежной.
Элинор Остром проанализировала, как некоторые группы с традиционным укладом жизни разрабатывают правила совместного пользования общими ресурсами
Первая мировая война и Великая депрессия
Экономический ущерб, нанесенный Первой мировой войной, ощущался еще долго после 1918 года. По условиям мирного соглашения Германия была обязана выплатить репарации в размере 132 млрд золотых марок (то есть передать из государственных запасов эквивалентное количество золота), что составляло примерно половину довоенного богатства страны1. Это была огромная сумма, намного превышающая возможности немецкой экономики; правительству страны с огромным трудом удалось осуществить даже первые репарационные выплаты2.
Чтобы погасить свои долги, германское правительство начало печатать деньги. Много денег. Возникшая в результате инфляция неуклонно снижала стоимость немецкой марки. Для перевозки полученной зарплаты гражданам иногда требовались тачки. Правительство выпускало новые банкноты – сначала достоинством в тысячи марок, затем в миллионы, миллиарды и триллионы. Товар, в 1918 году стоивший 1 немецкую марку, в 1923 году стоил 1 триллион марок.
Гиперинфляция создает хаос в экономике. Покупатели покупают все в рассрочку, оплачивая по частям, поскольку неизрасходованные деньги теряют ценность. Рестораны вынуждены постоянно переписывать меню. Таксистам все время приходится менять счетчики. В один день в ноябре 1923 года цена на хлеб в Германии к вечеру выросла в семь раз по сравнению с утренней ценой3. В конце концов, немецкие политики восстановили связь между стоимостью валюты и золота и смогли взять под контроль гиперинфляцию, позволив Германии насладиться периодом относительного процветания в конце 1920-х годов. Но воспоминания о гиперинфляции сделали политиков не в меру осторожными в условиях грядущей экономической депрессии. На фоне экономического кризиса в 1933 году канцлером стал Гитлер.
Дети играют пачками обесценившихся банкнот в страдающей от инфляции Веймарской республике
Ревущие 1920-е ознаменовались бурным развитием джаза, танцев и стиля ар-деко. Во многих развитых странах резко выросли потребительские расходы и наблюдался общий экономический рост. 15 октября 1929 года видный экономист Йельского университета Ирвинг Фишер сказал за ужином своей аудитории: «Похоже, цены на акции достигли стабильно высокого плато». Но Фишер ошибался. Чуть больше недели спустя рынок пережил крупнейшую за всю историю однодневную распродажу – первую из череды крупных потерь, которые впоследствии переросли в Великую депрессию. К 1932 году фондовый рынок США упал на 89 % по сравнению с пиком 1929 года.
Отчасти
