— Спасибо тебе, милая, — вымученно улыбается женщина, когда проходит мимо меня.
— Проходите на кухню, Марик еще спит, — улыбаюсь ей, указывая рукой в нужном направлении.
— Спасибо, дочка, что не отказала, — стягивая обувь, тихо произносит отец Ильи.
— Да что вы, дядя Андрей, я думаю, Марик, наоборот, только будет рад вам.
— Плохо выглядишь, — говорит Илья в тот момент, когда его родители оказываются скрытыми от нас на кухне.
— Что?! — хлопаю ресницами и смотрю на него непонимающим взглядом.
Он резко склоняется ко мне и втягивает в себя воздух вокруг меня.
— Ты придурок? — в смятении толкаю его в плечо и отскакиваю на шаг в сторону кухни, но он успевает перехватить мою руки и дергает меня на себя.
— Как повеселилась вчера? — с прищуром цедит он сквозь зубы, а у меня в горле трепещет страх.
— Ты о чем? — сглатываю вязкую слюну и смотрю ему в лицо.
— «О ком» ты хотела сказать, Даня. Роман тебя не обижал вчера? — он подозрительно озирается в сторону моей спальни.
— Ты что, ревнуешь?
— Нет.
— Тогда к чему этот цирк? — выдергиваю руку из его клешней.
— Я поехал на работу, — игнорирует мой вопрос Илья, зато не стесняется задать свой: — У тебя на сегодня есть какие-нибудь планы?
— А тебя это не касается, Илья, — встаю в позу.
— Уже касается, Даня. Мы теперь семья, и этого не избежать, — он глядит мне через плечо, а я замечаю, как в его взгляде скользит едва уловимая боль. — Хочешь ты этого или нет, но тебе придется это принять. И теперь ты под моей защитой.
— Я что? Под защитой? — я не могу поверить в услышанное.
Мы семья, и я под защитой?! Он в своем уме?!
— Илья, ты вчера, видимо, долбанулся обо что-то хорошенько. Мне не нужна ничья защита. Понял?!
— Даня, не сри мне в мозг. Я уже все решил, — Илья разворачивается и выходит за дверь, снова оставив меня стоять посреди моего дома с тысячей вопросов, ответов на которые я, видимо, в ближайшее время не получу.
Медленно поворачиваюсь в сторону кухни и направляюсь к своим новоиспеченным родственникам. Бабушке и дедушке моего сынишки.
Блядь! Вот это мне повезло! И этот чертов локомотив в виде Ильи прет, и не остановишь, а если вдруг попытаться?! Боюсь, вряд ли получится! Раздавит и не заметит. Осознание так ярко проскользнуло перед внутренним взором, что я невольно передергиваю плечами. И это еще раз доказывает, что Илья эгоистичный мудак, которому плевать на окружающих. Есть только он. Есть только его решения и есть только его мнение, а что до остальных… на всех плевать. Пусть наши мнения нервно курят в сторонке, пока вершится прихоть царя.
Я зло топнула ногой. Ну уж нет. Не для этого я столько лет работала над собой, чтобы вот так сдаться при первой же возникшей трудности. Мы еще повоюем, товарищ Астахов.
Перед тем, как выйти к родителям Ильи, я натягиваю добродушную улыбку и делаю шаг навстречу новой семье.
***
— Тетя Наташа, что с вами? — я стою около побледневшей женщины в полной растерянности.
— Боже, Наташа?! — дядя Андрей сует жене под язык непонятно откуда взявшуюся в его руках таблетку.
— Что происходит? — у меня начинают мелко подрагивать руки.
— Все хорошо… все сейчас пройдет, — сопя и придерживая рукой левую сторону ребер, отвечает тетя Наташа, а я ищу подтверждение ее слов в глазах дяди Андрея.
— Наташа, так нельзя. Ты же сказала, что пила успокоительное, — мужчина суетится вокруг жены, обмахивая ее руками.
— Все… все… Андрюша, — отмахивается она от него, а я замечаю, как на ее лице проявляется румянец. — Извини, Данечка, извини.
— Да ну, не переживайте за меня, самое главное, чтобы с вами все было хорошо, — облегченно выдыхаю и возвращаюсь на место.
— Ох, и напугала ты нас, Наташа, — все никак не перестает обхаживать жену дядя Андрей.
— Ничего, уже все хорошо, — в который раз повторяет тетя Наташа, а потом резко переводит взгляд и все свое внимание на меня. — Как же ты могла так долго скрывать от нас внука, Даня?
— Наташа, ну не приставай к девочке, — ворчит дядя Андрей.
— Да, все нормально, — отвечаю им.
Я ожидала от семьи Астаховых такого вопроса, потому ответ у меня был готов заранее. Я не стала утаивать от них правду. Рассказала, как испугалась того, что они отнимут у меня ребеночка. Они молча слушали, и их эмоции я могла считывать только глядя им в глаза.
— Как же она могла?! — не сдержала восклицания тетя Наташа, когда речь зашла о моей тетке.
— Видимо, у нее были на то какие-то причины, — похлопал успокаивающе жену по руке дядя Андрей.
— Но как же, Андрюша, лишить нас… меня возможности видеть сыночка Егоркиного! Может, от того, что я видела бы внучка, и ожидание, когда очнется Егор, не тяготило бы так.
— Что вы сказали? — у меня сердце в груди забилось чаще. Мне показалось, что я ослышалась.
— Егорка наш, в коме, — всхлипнула женщина и закрыла лицо руками.
Я будто через вату слышу голос тети Наташи, а силуэты обоих как будто вытянулись и в короткий миг отодвинулись от меня так далеко, что я видела только размытые образы.
— В коме… — повторила за ней.
Как же в коме? Мне тетка писала, что нет его. Вот же чертова сука! Все сделала для того, чтобы держать меня в страхе. Мол, Астаховы, если, не дай Боже, узнают о внуке, отнимут его у меня. А я-то, наивная, и правда боялась. А им, оказывается, было не до моих страхов. У них и без моего Марика было куда направить все свое внимание.
— Лика… — слышу над головой гул своего имени, — …Лика!?
— Да?! — глухо отвечаю и поднимаю глаза. — Вы извините, но мне что-то нехорошо. Дядя Андрей, тетя Наташа. Давайте мы к вам с Мариком в гости на днях заедем?
Я будто во сне поднимаюсь со стула и, не обращая внимания на удивленные лица родителей Ильи, встаю возле выхода из кухни, безмолвно даю понять, чтобы они покинули мой дом.
— Но Даня, — тетя Наташа тут же встает возле меня, я чувствую ее дыхание, только вот ее силуэт по-прежнему от меня слишком далеко. Взгляда ее мне не видно.
— Тетя Наташа, я прошу, — отмахиваюсь от женщины.
— Наташа, — голос дяди Андрея звучит тоже рядом со мной, но его самого я и вовсе не вижу.
Мое сердце гулом отдает в ушах, и мне действительно очень сложно сейчас разговаривать с родителями того, кого я столько лет считала мертвым.
Надрывные всхлипы прорывают грудь лишь тогда, когда я закрываю за гостями дверь.
— Мам, — тянет голос Марика меня обратно из пучины угрызений совести и тоски.
— Что, милый? — сажусь на корточки и смотрю на свое яркое солнышко, которое разгоняет по углам все сомнения и тени прошлого.
— А что у тебя слезки на глазках? — он трогает пальчиками уголки моих глаз, и я чувствую, как горячая влага обжигает скулы.
— Ой, — тут же смахнула тыльной стороной ладони слезы, — это у меня пылинка в глаз попала, — улыбаюсь малышу.
— Ну, хорошо. Может, тогда, если у тебя ничего не болит, ты мне чая наведешь? — Марик встрепенулся, потянув меня обратно в кухню.
— Хорошо, давай. Только не лопнешь ли ты, деточка? — шучу я, и все мысли о Егоре отходят на второй план. Всем моим вниманием завладевает сын.
Я научилась за много лет переключать свое внимание моментально. И только ночами, когда Марк крепко спал, я иногда позволяла себе думать о прошлом.
Глава 9
Спустя пару дней.
— Мам, что за таинственные взгляды? — кошусь в сторону мамы, которая вот уже два дня мне названивает, зазывая в гости.
— Илья, ты расслабься. Проходи. Мама вкусностей наготовила, — она тянет меня на кухню и усаживает за стол.
— А где батя? Он же вроде бы сегодня выходной?
— Он в магазин поехал. Сока купить, — мама продолжает суетиться вокруг плиты.
— Вот как?
Это было очень странно. Сок в нашей семье, кроме как томатный и то под шашлык (который, кстати сказать, у нас уже давно не жарился), никто не пил. У матери на фоне нервных неоднократных срывов развился диабет, а батя категорически отказывался пить консерванты. И тут я заподозрил что-то неладное.
