постоянного и беспрерывного усилия[182] уфимских большевистских банд.
Выполнение задачи, поставленной военной секции Ц.К. партии, при указанных условиях могло быть возложено только на лицо с[о] специальным военным образованием и военным опытом. Таковым и являлся в партии Генерального штаба подполковник Махин.
Он должен был принять на себя обязанность начальника штаба большевистских войск, действовавших в Уфимском районе, составить свой штаб из партийных эсеровских работников и сделать все для скорейшей и безболезненной ликвидации и борьбы за овладение этим районом»[183].
По свидетельству Г.И. Семенова (Васильева), «через Мартьянова с.-р. [под]полковник Махин был назначен командиром одной из армий Восточного фронта, стоящей около города Уфы. Выдвигая кандидатуру Махина, Ц.К. полагал, что Махин всеми зависящими от него мерами будет способствовать продвижению Народной армии. Махин впоследствии с частью своего штаба, с планами и кассой перешел на сторону Народной армии»[184].
Нельзя не привести и мнение врага Махина М.В. Агапова, пытавшегося в эмиграции представить Федора Евдокимовича карьеристом и оппортунистом. Ссылаясь на свидетельства генерала Б.С. Стеллецкого, якобы хорошо знавшего Махина, Агапов писал, что после захвата власти большевиками Махин «быстро нашел решение. С одной стороны, он не верил, что большевики смогут долго продержаться (в это не верили многие видные фигуры в самой большевистской партии). С другой, он полагал, что возвращение к прошлому невозможно, и, судя по всему, в будущем эсерам и меньшевикам снова достанется важная роль. В пользу этого предположения говорил тот факт, что на выборах в Учредительное собрание за эсеров было подано 20 миллионов голосов из 22 миллионов проголосовавших. И вот какое решение принял Махин. Он отдался в распоряжение советской власти, от которой сразу получил должность заместителя московского “военрука” (военного руководителя Московского военного округа, который охватывал всю центральную Россию). Одновременно он тайно предложил свои услуги эсерам, а именно Уфимской Директории[185], которую левые антисоветские круги считали наследницей свергнутого Временного правительства. О последнем факте Махин рассказывал Стеллецкому, пытаясь объяснить, что он остался эсером и что в эмиграции его следует считать представителем партии эсеров. Б. Стеллецкий на это заметил, что Махин никакой не эсер, а член партии КВД — “Куда ветер дует”. О том, что приключилось с его однокашником[186] дальше, Стеллецкий узнал из рассказов Махина. Тот, единственно, умолчал, что, пока он служил московским “замвоенруком”, Уфимская Директория, то есть ее секретный штаб[187], расценивала его как обычного разведагента, а не как члена штаба, как того хотелось самому Махину»[188]. Думается, подобные наблюдения не соответствовали реальному положению вещей.
9 июня в Уфу прибыл поезд Высшей военной инспекции благоволившего Махину Н.И. Подвойского[189]. Махин же приехал, судя по всему, 16 июня, а уже 18 июня был назначен Подвойским временно исполняющим обязанности начальника Уфимской советской дивизии с возложением на него обязанностей военрука Уфимского губернского комиссариата по военным делам и начальника временного полевого штаба при комиссариате[190]. Это подтверждается и телеграммой Махина командовавшему войсками в районе Уфа — Самара В. Н. Блохину от того же числа: «Согласно приказания наркомвоен товарища Подвойского я сего числа принял командование войсками против чехословаков по линиям Уфа — Самара и Уфа — Челябинск. Военрук Махин»[191].
В приказе № 146 от 17 июня 1918 г. Подвойский писал: «Сегодня я выезжаю в Москву для личного доклада правительству рабочих и крестьян — Совету народных комиссаров — о чехословацком мятеже и соединенном с ним контрреволюционном движении буржуазии и правых социалистических элементов, идущих рядом с нею, которые на своих спинах, прикрываясь лозунгом Учредительного собрания, желают навязать народу вместо власти рабочих и крестьян — власть помещиков и капиталистов, как это и было до Октябрьской революции. Напоминаю, что главная цель капиталистов и помещиков — на спинах социалистов-революционеров ввести самодержавие, о чем пока говорят робкие маневры их, вроде открытия в Самаре памятника Александру II после взятия этого города чехословацкими мятежниками. Вдумайтесь в это, товарищи рабочие и крестьяне, соберите всю силу духа, используйте весь имеющийся у вас запас материальных и технических сил и средств, встаньте как один, создайте стройные боевые единицы, выступите все на защиту чести республики и революции.
Во главе всех сил, действующих на самаро-челябинском направлении, мною оставляется временный полевой штаб, учрежденный моим приказом от 13 июня № 138 при Уфимском губернском комиссариате по военным делам, во главе с прибывшим вчера ночью, по моему вызову из Москвы, товарищем Генерального штаба Махиным, обладающим великим боевым опытом, запасом совершеннейших знаний, и другими опытными военачальниками с прочно установленной боевой репутацией.
Товарищ Махин — военный руководитель Уфимского губернского комиссариата — ни один день не оставался в стороне, когда правительство призывало к созданию вооруженных сил Российской Федеративной Советской Республики.
Тов. Махин и прибывшие с ним его сотрудники, видные военные специалисты, в своей работе по руководству Уфимским губ[ернским] военным комиссариатом, формированием боевых частей и по руководству операциями против чехословаков с честью продолжат многодневную работу Высшей военной инспекции совместно с губернским комиссариатом по военным делам и найдут также всемерную поддержку от Уфимского губернского исполнительного комитета Совета рабочих и крестьянских депутатов и от уездных исполнительных комитетов.
Общее руководство всеми войсками против чехословацких мятежников и восставших урало-оренбургских казаков-богатеев передано Народным комиссариатом по военным делам особо назначенному Военно-революционному военному совету во главе с народным комиссаром [П.А.] Кобозевым.
Правительство рабочих и крестьян и трудящийся люд напрягают все свои силы, чтобы раздавить новый взрыв контрреволюции, застрельщиками которой явились находящиеся на службе и содержании французского буржуазного правительства чехословацкие войска.
Рабочие и крестьянская беднота и на этот раз раздавят мятежников.
Да здравствует Социалистическое Отечество.
Да здравствует Российская Федеративная Советская Республика.
Да здравствует власть рабочих и крестьян и их правительство — Совет Народных Комиссаров!»[192]
Махину было поручено руководство Уфимским губернским военным комиссариатом, формирование пехотной дивизии и руководство боевыми операциями против чехословаков на миасском и кинельском направлениях[193]. По-видимому, зарекомендовав себя способным военруком, Махин через девять дней после первого приказа получил назначение командующим армией.
В июне 1918 г. на Востоке России уже шла широкомасштабная Гражданская война. Еще в конце мая началось восстание против большевиков Чехословацкого корпуса. 13 июня постановлением СНК для руководства операциями против чехословаков был создан Реввоенсовет. Фактически возник Восточный фронт — первый из фронтов Советской России, хотя такое название употреблялось пока редко[194]. Возглавил фронт бывший подполковник М.А. Муравьев. В состав РВС вошли: П.А. Кобозев (председатель), М.А. Муравьев, К.А. Мехоношин и Г.И. Благонравов[195]. Еще до прибытия на фронт
