– Не виноват! – жарко произнес Гуньков и бросился перед дамой на одно колено.
Естественно, не виноват, не надругался же. А мог бы, между прочим. Олега Викторовича в городе задержали предвыборные проблемы, они были совершенно одни, а она этого не знала. Горькое разочарование отразилось на ее пухлом, почти младенческом лице.
– Не виноват, – упал на второе колено Гуньков. – Бежал, спасаясь от милицейских ищеек!
– Вы бежали? – В глазах Анны Владимировны вспыхнули искры любопытства.
Романтический флер медленно, но верно окутывал предутреннюю атмосферу старого дома. Анна Владимировна Сметана и благородный разбойник, проникший в ее дом, спасаясь от варваров! А разбойник очень даже хорош собой, так хорош, что Анна Владимировна может решиться и наплевать на депутатство. Или наступить на горло собственной лебединой песне?! Последней в ее предклимактерическом состоянии песне?! Олег Викторович тоже хорош, изменял супруге налево и направо, а она до сих пор хранит ему верность! Целых три раза хранила!
– Я вас спасу! – пылко пообещала Анна Владимировна и прижала стоящего на коленях Гунькова к пышной груди.
– Да, умоляю вас, спасите, – пролепетал тот, – скажите Олегу Викторовичу, что я не виноват и меня не нужно ни на кого менять. Вы знаете, сколько столичные пиарщики дерут за промоушен?! Пять шкур!
Меркантильность благородного разбойника несколько озадачила Анну Владимировну. А так все было похоже на волнующую сцену любовного романа в его лучших традициях!
– …А я работаю на Олега Викторовича практически бесплатно. Можно сказать, за идею. И совершенно не виноват в том, что меня чуть не повязали в травматологическом отделении…
Анна Владимировна отстранила Гунькова, обошла его с правой стороны и уселась в кресло. Так вот в чем дело! Как она сразу не поняла, что у него с головой не все в порядке! Пока Гуньков, подскочив к Анне Владимировне, пытался втереться к жене начальника в доверие, она раздумывала над тем, не потерял ли этот тип память. Вдруг он, ничего не помня и не осознавая, пытался к ней ночью приставать? Нет, она бы помнила, такое не забывается. Лебединая песня. Мог бы пристать, мерзавец.
Внезапно ощутив прилив ярости, Анна Владимировна скривилась.
– Мадемуазель! – вскричал Гуньков, видя ее недовольство и хватаясь за соломинку. – Я дико извиняюсь, что нарушил покой… – Тут специалист по промоушену запнулся, но лишь на долю секунды. По истечении которой продолжил: – Нарушил покой дочки Олега Викторовича Сметаны! Моего лучшего начальника и вдохновителя всех идей!
Анна Владимировна спохватилась и повернулась к Гунькову правым боком. Мерзавец этот врач-косметолог: ведь не предупредил, что ее станут путать с девицами. Как у младенца кожа, как у младенца кожа…
– Не волнуйтесь, – расплылась в улыбке Анна Владимировна, – он вам ничего плохого не сделает…
– Где этот придурок?! Я его убью! – В гостиную грозовой тучей, гонимой ураганным ветром, влетел Олег Викторович Сметана с перекошенной от досады физиономией.
– Дорогой! – взвизгнула Анна Владимировна. – Успокойся! Ты в приличном обществе, не забывай.
– В приличном?! – Сметана подскочил к Гунькову и схватил того за грудки. – Какого черта тебе понадобилось бить себя по голове битой?!
– Олег Викторович, – залепетал ошарашенный обвинением помощник, – я никого никогда не бил!
Анна Владимировна кинулась на защиту честного, простого парня, можно сказать, в некотором роде даже благородного разбойника, который никого никогда не бил. Ее словесная и физическая помощь возымела действие, супруг шмякнулся в кресло и закрыл глаза.
– Не понимаю, – проговорил он, сменив гнев на милость: не ругаться же с пиарщиком в присутствии жены, – как можно удариться об биту?! – Он открыл глаза и просверлил взглядом Гунькова. – Молчи! И не говори, что этого не было! У меня связи в УВД, они такое рассказали! Молчи! Расскажешь мне одному. Пупочка, у тебя сегодня утром нет никаких дел в городе? Нет? Жалко. А салон красоты? Вчера была? – И, резко сменив спокойный тон, обратился к Гунькову: – Значит, дела в городе есть у нас!
– Олег! – напомнила Анна Владимировна. – Ты обещал вести себя достойно!
– Конечно, дорогая. – Сметана встал, подошел к жене и чмокнул ее в пухлую щеку.
Следом за ним к ее ручке приложился осмелевший Гуньков.
– Пошли уж, – оттащил его от жены Сметана.
– Божественная женщина, – прошептал супруге Сметаны Гуньков, закатив глаза, и выбежал за хозяином.
– До свидания, – прошептала ему вслед Анна Владимировна, действительно на это надеясь, но опасаясь, чтобы эта надежда не бросилась в глаза мужу.
Олег Викторович Сметана тем временем был далек от ревности. Усевшись в свой джип, он принялся расспрашивать помощника уже более спокойно, выплеснув негативные эмоции в доме. Рассказ Гунькова был незамысловат и несколько отличался от версии правоохранительных органов. Он, как было заранее оговорено, втерся в доверие к соседке Евы Дворецкой, залез в квартиру пропавшей девицы и уже почти нашел то, что искал, как вдруг его кто-то ударил по голове. Очнулся незадачливый грабитель в травматологии, откуда дал деру, как только подумал о том, что ему могут приписать ограбление и посадить за решетку. Кто находился в квартире Евы после полуночи и бил его по голове, Гоша Гуньков совершенно не знал. Мало того, забираясь в квартиру, он даже не догадывался, что помимо него там будет еще кто-то.
– Никого там не могло быть, – отрезал Сметана. – Еву того, а кому там еще быть?
– Преступнику, – загадочно сообщил Гуньков.
– Черт с ним, – в сердцах отмахнулся Сметана. – Жалко, что не забрал документ! Ведь это же фактически документ! Компромат. Сволочь Плешь, успел заслать своих людей. Придется искать компромат на него.
– Придется, – согласился с ним Гуньков и схватился за раненую голову. – Придется использовать черный пиар! – И его хитрые карие глаза зловеще блеснули в свете наступающего утра.
– Ох уж этот черный пиар! – вздохнул Сметана, выруливая на федеральную трассу, ведущую в город. – Куда лучше: «Налил борща – проголосуй за Сметану!» Поэзия! Лирика! Накал страстей.
Лучшие друзья сыщиков – соседи. Эту прописную истину Василиса усвоила еще со времен коммунального быта. Нет, безусловно, среди них попадаются сущие интеллигенты, из которых и буквы не вытянешь, но это такая редкость, как живой мамонт. Юльке Гатчиной повезло, ее соседи мамонтами не были и особой интеллигентностью не отличались. Василиса прослушала диктофонную запись, похвалила Юльку за блестяще выполненную работу и откинулась на своем большом крутящемся стуле. В разговоре промелькнула интересная мысль, но она была не одна, и Василиса оставила ее на потом.
В первую очередь надлежало разобраться с кавалерами Дворецкой: директором мясокомбината и владельцем похоронного бюро. Странный выбор пропавшей красавицы обескураживал наивную Юльку: в своих грезах она представляла ее любовников в образах ее кузена или Бенедикта Карамазова. Правда, последний на принца не тянул, а просто был хорошим парнем. Таксистом, а не владельцем похоронного бюро, ужас-то какой!
Василиса, напротив, ничего ужасного в этом не находила, делая выводы, что Ева Дворецкая была меркантильной, податливой особой и розовыми грезами не страдала. За что, собственно, и поплатилась, подпустив к себе близко хладнокровного преступника.
Василисе пришлось целый день заниматься сбором информации на двух претендентов в преступники. Оба кавалера Дворецкой были немолоды, женаты и состоятельны. Это их объединяло. Рознило же то, что на предстоящих выборах в городской совет они стояли по разные стороны баррикад. Оба оказались кандидатами в депутаты и вокруг себя лишнего шума не терпели, поэтому им приходилось действовать обдуманно и осторожно. Очень осторожно. Василиса узнала адреса кандидатов. Плешь постоянно жил за городом. Юлька, узнав об этом, почему-то предположила: уж не на кладбище ли? Сметана проживал в городской квартире, изредка выезжая на дачу. Следить решили за Сметаной.
Каким образом слежка должна была вывести на преступника, ни Василиса, ни тем более Юля не знали. Но обе девушки были уверены, что ког– да-нибудь хитроумный преступник обязательно оступится и совершит ошибку.
Ехать на проспект Мира решили на Василисином автомобиле, чтобы, проделав рекогносцировку на месте, чуть что, перебазироваться на дачу Сметаны. Но и квартиру Евы Дворецкой нельзя было оставлять без присмотра. В нее, как тараканы к водопою, лезли все кому не лень и получали увечья. Если отмести все домыслы о преступнике-невидимке или привидении, поселившемся в опустевшей квартире, то преступника можно было поймать за руку, когда некто станет открывать дверь.
Ловить преступника за руку у квартиры Евы Василиса попросила братьев Карамазовых, которые сразу же согласились, узнав, что убойное дело битой одним пенсионером Рюмочкиным не ограничилось. Юлька, присутствовавшая при разговоре, опускала глаза и старалась не смотреть на Бенедикта, очень решительно настроенного изловить невидимку, калечащего мирных жильцов дома. Бенедикт, казалось, не замечал ее потупленных глаз, пылал праведным гневом и обещал просидеть в квартире Дворецкой всю ночь.
