Статья вышла через неделю. Я выкупил с десяток номеров газеты с тем, чтобы переслать их главному подозреваемому, начальнику УВД, мэру и ещё ряду лиц, которых подобная публикация не должна была оставить равнодушными. Я по-прежнему так переживал случившееся, что если бы в этой больнице что-нибудь сотворили с моей Татьяной, я бы камня на камне там не оставил. Бросало в дрожь при одной мысли о том, что могло бы произойти, не подслушай я тот разговор. Но теперь мне казалось, что я сделал всё, что было в моих силах, чтобы пресечь преступную деятельность, и я успокоился.
И вот однажды, когда поздним вечером я включил единственный в наших апартаментах телевизор, чтобы послушать новости – Татьяна весь день смотрела какую-то мыльную оперу и не подпускала меня к источнику информации, в конце сообщили о том, что в подъезде своего дома застрелен главный редактор той самой газеты, которая дала ход моим материалам.
– Неужели всё это продолжается и теперь? – взволнованно произнесла Татьяна.
– Ты имеешь в виду торговлю органами? Не думаю. Могут быть десятки других причин заказного убийства, учитывая его профессиональную деятельность.
Больше к тому разговору мы не возвращались – я был очень загружен по работе, а Татьяна с утра до вечера занималась нашими питомцами. Федя теперь иногда выползал из террариума и пропадал дней на десять, а потом вдруг неожиданно появлялся – падал откуда-нибудь сверху прямо на плечо. Я относил питона в его логово и предлагал еду, но Федя не проявлял к ней особого интереса. Сначала мы думали, что он заболел, а потом решили, что он “мышкует” – в доме водились мыши. Я по-прежнему считал его пустоголовой тварью, но однажды так случилось, что Федя спас мне жизнь.
У меня был срочный заказ, и каждый день в семь утра я отправлялся на строящийся объект. Но однажды ко мне приехали родственники из Евпатории, и я решил предупредить своего зама Серёгу, чтобы в тот день он взял на себя всё руководство строительством. Трубку взяла его жена. Из её сбивчивого рассказа я понял, что ночью у Сергея случился сердечный приступ, и его на “скорой” отвезли в больницу, ту самую… Жена сообщила, что Серёга сейчас в реанимации, но написал ей записку, в которой уверял, что всё будет нормально. А медсестра, в подтверждение его слов, попросила принести для больного йогурт и фрукты.
Пришлось мне извиниться перед родственниками и уехать на весь день на объект. Вернулся я поздно, и по Татьяниному лицу сразу понял, что что-то случилось.
– Сергей умер. Инфаркт.
– Какой инфаркт?! Его отвезли в больницу, поместили в реанимацию и, вместо того, чтобы принять меры, довели до инфаркта?! Да ты понимаешь, что тут дело не чисто?! Серёга здоровый мужик. Ну, перетрудился малость…
– Ты думаешь, что дело опять в органах?
– Уверен! Я сейчас поеду к этому людоеду и…
– Что ты сможешь с ним сделать?
– Я его убью!
– А сам сядешь лет на десять. Остынь. Лучше расскажи о своих подозрениях…
– Кому рассказать?! Опять какому-нибудь честному журналисту? Ты забыла, что стало с тем, кто решил разворошить этот гадюшник?
Татьяна не смогла остановить меня. Я знал адрес главврача и, хотя время было позднее, сел в машину и отправился к нему. Во мне всё кипело, и я действительно готов был на физическую расправу. Но доктор обращался со мной так вежливо, так убедительно доказал, что инфаркт произошёл вследствие закупорки одной из коронарных артерий, что врачи сделали всё, что было в их силах, что я почти поверил ему. Чтобы рассеять сомнения, я подкупил врача “скорой”, на которой Сергея отвезли в больницу, и попросил его сделать для меня копию его электрокардиограммы. Сумму предложил не маленькую, и он с радостью согласился помочь мне. Но уже на следующий день врач сообщил, что на месте электрокардиограммы не оказалось. Не удалось ему выяснить и причину её исчезновения.
В ту ночь заснуть я не смог. Бродил по дому, выкурил две пачки сигарет, но никакого плана действий в моей голове не рождалось. В конце концов, я не придумал ничего лучшего как напиться. А потом позвонил главврачу. Разговаривал с ним так круто, что чувствовал, как у него поджилки трясутся. Довольный тем, что удалось хотя бы запугать эту мразь, я, не раздеваясь, завалился спать в гостиной на диване.
Проснулся я от сдавленного крика. Когда я протёр глаза, мне показалось, что я вижу сон – в двух метрах от дивана стоял мужик с маской на лице. А мой Федя кольцами обвивался вокруг него. Задушить взрослого человека он, конечно, не мог, но напугал здорово. К счастью, я вовремя заметил в его руке револьвер. Помедли я хотя бы секунду, он бы изловчился и выстрелил в питона. Но перевес сил был явно на нашей с Федей стороне. Я оглушил киллера ударом по голове, испуганный змей быстренько сполз на пол и спрятался в каком-то укрытии. А потом я позвонил в ФСБ, и, как видно, не напрасно. По-видимому, дело взяли под контроль – через неделю главврач и его подельники были арестованы. Ну, не буду вас задерживать – забирайте щенка и не забывайте нас.
– Скажите, где можно быстро поймать такси? Дело в том, что мой муж считает, что этот шпиц прибыл в Москву из Камеруна, и я уехала за ним в Домодедово. По времени я должна быть дома не позднее, чем через час.
– Нет проблемы – я сам отвезу вас.
– Спасибо.
Милентина прижала к груди маленький рыжий комочек, который разглядывал её с удивительно осмысленным выражением миленькой мордашки. И ей даже показалось, что, когда они садились в машину. Лили – Касси хитро подмигнула своей новой хозяйке.
История 3
Шпиц редкого окраса
Необычная история этой собачки – представителя, казалось бы, одной из самых симпатичных и жизнерадостных пород стала отголоском другой, кровавой и страшной. События пришлись на тот период в Российской истории, который многие свидетели помнят как время пробуждения из долгой спячки, время хаоса тотальных свобод и одновременно радужных надежд, то есть период с 1985-й по 1991-й.
Милентина не раз ловила себя на мысли, что тогда ей было интересно наблюдать, как простые и не очень простые люди проявляют виртуозную изобретательность – кто ради выживания, а кто ради обогащения. Переходишь, к примеру, железнодорожный мост и в процессе движения можешь приобрести за копейки вполне приличное пальто, модные очки с диоптриями, персидского котёнка, парное козье молочко, дары приусадебного участка или морскую свинку. Интересно, как в кино. А теперь и на мостах, и на улицах порядок – ни бабушек, ни торговых палаток, но при этом перед бедняками опустили занавес, не позволяющий им проявить инициативу в меру своих сил и здоровья, чтобы просто выжить. Милентина хорошо помнила, как однажды, оставшись без копейки, она выбрала в своей библиотеке с десяток интересных книг и, прихватив с собой раскладной столик, расположилась в двух шагах от своего дома. Через час, другой она уже смогла посетить продовольственный магазин, где прикупила и бутылочку красного сухого. А теперь, если срочно понадобятся деньги, не всегда сможешь снять их с карточки – банкоматы то и дело не работают по техническим причинам. А если на карточке зеро, то затягивай туже пояс.
В году 19… впрочем, дата не имеет значения, она, проведя неделю в потрясающем воображение городе исторических памятников Самарканде, ехала на поезде в столицу Узбекистана. Это был период наплыва туристов и, соответственно, проблем с билетами. Но ей повезло – сердобольная проводница пустила её в вагон и посоветовала уговорить одну русскую бабусю, которая заняла с двумя внучками и королевским пуделем всё четырёхместное купе, уступить ей хотя бы верхнюю полку. На бабушек Милентина всегда умела произвести самое благоприятное впечатление, но эта оккупантка оказалась крепким орешком. И всё же под натиском красноречивой молодой женщины ей пришлось уступить – подкупило бабушку то, с какой искренностью Милентина отпускала комплименты её девчушкам и собаке. Правда, на счёт последней она несколько покривила душой – чёрный пудель был очень красив, но породе соответствовали разве что шерсть и висячие уши. А глаза… глаза были волчьи и взгляд такой., что мурашки по коже пробегали. И морда длинная и зубастая как у русской борзой.
Старушка оказалась неразговорчивой, и в купе царило тягостное для Милентины молчание. Только однажды обратилась к ней попутчица с просьбой, и просьба эта заключалась в присмотре за детьми, пока бабушка покупает для них фрукты на промежуточной станции. Немного странным показалось Милентине то, что пожилая женщина, оставляя уже вполне самостоятельных близняшек всего на десять-пятнадцать минут, настойчиво попросила её не покидать купе ни на секунду, пока она не вернётся. А если вдруг приспичит, запереть дверь на ключ.
И надо же было такому случиться, что именно в этот короткий период времени начался у Милентины приступ мигрени, и она была вынуждена обратиться к проводнице за таблеткой анальгина и стаканом воды. Отсутствовала Милентина всего минут пять, и в тот момент, когда она выходила из купе проводницы, вагон сотрясся от дикого крика. Кричал мужчина, произнося какие-то, по-видимому, ругательные слова на непонятном Милентине языке. Ему вторили детские голоса. Возле её купе толпились пассажиры. Чуя недоброе, она, расталкивая толпу, открыла ключом дверь и обомлела – на полу лежал истекающий кровью парень в узбекском халате, а чёрный пудель со свирепостью дикого зверя грыз и ломал его ногу.
