Почем ты знаешь, что пузырек Генкин? Его мог кто угодно подкинуть.
— А платок? — Юрка не хотел сдаваться. — Как быть с платком?
Коля молча уставился на Антона. Он тоже ждал ответа. Тоха только фыркнул:
— Велика сложность, взять чужой платок. Мы тут вещи на ключ не запираем.
Все притихли, переваривая эту мысль. Наконец Эдик словно ожил, отвернулся, пошарил на самопальном стеллаже. Когда он повернулся обратно, все увидели походную аптечку. Она была открыта.
— Клофелин пропал, — сказал Эдик. — Он вот тут лежал.
— Зачем? — удивилась Наташа.
— Что зачем? — парень не понял.
— Зачем тебе в тайге клофелин?
— Ну, — наш лекарь даже растерялся, — не знаю, вдруг пригодится. Я всегда с собой лекарства беру. Привычка такая.
Он поставил аптечку на стол, закрыл крышку.
Тоха победно поднял палец вверх.
— Тем более, — сказал он, — и клофелин мог взять кто угодно.
Юрка криво улыбнулся, опустил глаза, не решаясь встретиться с Зиночкой взглядом. И проговорил упрямо:
— Только сбежал не кто угодно, а Генка…
* * *
Дальше завязался спор. Юрка сцепился с Эдиком. Первый загибал пальцы, приводил аргументы. Второй никак не хотел соглашаться. Коля занял нейтралитет. Зиночка тихо плакала. Наташа ее утешала.
Тоха поманил меня пальцем в дальний уцелевший угол. Подхватил с раскладного столика пачку Примы и спички, предложил:
— Закурим?
Я не был любителем курева без фильтра, но отказываться не стал. Не до жиру. Коля тихонько прошмыгнул к нам.
Когда первый дымок взвился вверх, Тоха расслабился, горько улыбнулся и сказал почти шепотом:
— Ты уже все понял, но я обещал. Поэтому слушай — тем вечером мы решили обмыть находку. С собой у нас было две бутылки вина и водка. Водку оставили до лучших времен, а вино…
— Вино раскупорили, — сказал Коля. — Все были так счастливы! Юрка немного дулся, но это не в счет. Он всегда такой. Мы с детства дружим, привыкли.
Он махнул рукой. И посмотрел на Тоху, предлагая продолжить.
— Было весело. Наташа пела. Колька пытался всех пугать шаманскими проклятиями. Генка наглядеться не мог на свой артефакт. Кричал о научном открытии. Мечтал, что защитит диссертацию, что станет известным на весь Союз. А потом всех стало рубить. Как-то сразу, в момент. Мерзкое, доложу тебе ощущение. Я до сих пор не могу вспомнить, как оказался в палатке.
О замолчал, с сожалением откинул докуренный бычок, тут же начал новую сигарету.
— Я утром, когда выбрался из палатки, был еле живой — ноги ватные, в ушах звенело, голова раскалывалась, во рту словно кошки нассали. Огляделся и ох… — он осекся и выразился прилично, не так, как хотел изначально, — охренел. На поляне был форменный погром. Котелок валялся, подпорка под навесом оказалась сломана. Кто-то распотрошил Генкин рюкзак и вытряс содержимое на траву.
— Кто-то еще на поляне был? — спросил я, не сильно понимая зачем.
— Я и Зина, — сказал Санжай. — Мы первыми проснулись. Так уж вышло. Потом поднялась Ната, потом Тоха, Эдик. Последним Юрка. Потом уже сообразили, что нет ни тебя, ни Генки.
Антон перехватил эстафету.
— Проверили палатки. Все твои вещи лежали на месте. Генкины тоже. Пропала только та одежда, в которой он был вечером. Идол этот чертов тоже пропал да кое-что по мелочи: фляга, нож, фонарик и две банки тушенки. Потом уже выяснилось, что карты тоже нет.
— В том-то и странность, — Коля покачал головой. — Маловато как-то для двухдневного перехода. Не находите? И, потом, одному в тайге… Генка не охотник, не следопыт, он обычный ученый — историк. Ну не дурак же он, в самом деле, тащиться в тайгу с золотой гирей без вещей и проводника? Он же в картах, как свинья в апельсинах.
— Это да, — Тоха совсем посмурнел, — или мы чего-то о нем не знаем, или тут все не так просто.
Глава 9
Все замолчали, запыхтели табаком. На миг я даже забыл, что в руках моих не дорогие сигареты, а дешевая дрянь из прошлого. Потом вдруг вспомнил, что не узнал главного.
— А меня-то, как нашли?
— А это не мы, это Наташа! — Антон хохотнул. — Она решила, что ты спьяну в одних носках мог пойти отлить, а там свалился и уснул. У нас в той стороне нужник.
— И не ошиблась, — поддержал его Коля, — правда, какое тут спьяну, если было всего две бутылки на такую-то ораву?
— Теперь понятно, какое.
Тоха загасил окурок о подошву.
— Ладно, пойдемте, а то Эдик с Юркой друг друга поубивают. Вон сцепились, как два петуха. Объяснил бы кто этому белобрысому дураку, что при Зиночке обвинять Генку не стоит. Не ровен час, Эдик ему за это по бубну настучит!
* * *
Дождь закончился также неожиданно, как и начался. Раз — и закрыли кран. Сразу стало тихо. Из прорехи в облаках выглянуло солнце. Под ногами еще бурлила вода, а над озером уже раскинулась семицветная радуга. Яркая, сочная, просто волшебная. Ближний край ее почти упирался в центр водоема, дальний терялся в тайге.
— Все? — спросила Санжая Наташа. — Больше дождя не будет?
Тот притворно удивился:
— А тебе мало?
— Мне, — поспешила откреститься девушка, — мне вполне хватило.
Между делом она мешала в кастрюле ароматное варево.
Зиночка решила нас побаловать. Она раздербанила два пакета сухого киселя, заварила кипятком, поставила на керогаз. Правда, сначала ей пришлось выгнать страдающего Юрку, норовящего откусить от брикетов самую капельку.
Кисель странным образом всех примирил. Потом, когда его разлили по чашкам, когда Зина выдала всем по спасенному от дождя сухарю, когда Юрка пообещал, что после ливня непременно добудет нам во-о-о-от такую рыбину, Эдик вновь озвучил очевидное:
— Значит нас всех одурманили, а потом ограбили?
Юра раскрыл уже рот, чтобы вылить очередную порцию яда, но получил от Наташи подзатыльник и захлопнул пасть. Только принялся возмущенно зыркать, ожидая поддержки. Не дождался.
Долго прозябать в безделье нам не дали.
— Так, — скомандовал Тоха, — хватит трепаться, у нас куча дел. Допивайте кисель. Шибче, шибче!
— Ты с чего это раскомандовался? — спросила Наташа.
— С того, что я, во-первых, самый старший, а во-вторых, — он хитро прищурился, — самый умный.
Наташа со смаком облизала ложку из-под киселя. Сказала серьезно:
— Это еще спорный вопрос. У нас тут умников, что грязи, вон, взять хотя бы Юрку.
— Не надо меня брать, — возмутился тот. — Лучше скажи, Наташенька, киселя там больше нет?
Голос у него стал елейный до приторности. А морда хитрая-хитрая. Я не сдержался и заржал.
— Нет! — Ехидно протянула Наташа. — А некоторым сладкое вообще вредно, у них скоро жопа слипнется!
Юрка с совершенно непроницаемым видом изогнулся, оглядел себя со спины, ощупал костлявый зад. Заявил уверенно:
— Не
