пахом мне между ног. Учитывая, что ситуация усугублялась здоровой утренней эрекцией, я начала волноваться. Скосила взгляд на Дима. Он наблюдал.
Вмешается, если я начну сопротивляться? И как вмешается — поможет или сделает хуже?
Но Ден своей настойчивостью достал. Я заголосила ему в рот и завертелась, уклоняясь от поцелуев и от рук, крутилась, чтобы вылезти из-под него.
— Чего ты? Лежи смирно и тихо, — Ден зажал рот ладонью, поглядывая на брата. — Ты же был не против?
— Я и сейчас не против, если она — за.
— Она точно за, — вместо меня ответил Ден, а я замотала головой, укусила его руку и заорала во все горло:
— Вы с ума сошли? Я против! Против! Костров вас вздернет!
— Да не кипятись ты, — миролюбиво пробасил Ден, поглядывая на вздыбившиеся соски после его терзаний. — Ты останешься невинной, все честно. Просто есть же в женском теле другие дырки.
От возмущения я задохнулась. Пару раз открывала рот, чтобы высказать свое возмущение, но не ходила слов!
— Дырки?! — наконец проревела я, отпихивая от себя его руку. — Дыр-ки? — повторила приглушенно, выдавливая каждый слог между зубов.
— Минет, — пояснил Ден, хотя я не просила его пояснений.
— Вон из моей спальни! — я вскочила, указывая пальцем на дверь. — Вон! Оба! И не смейте приближаться ко мне, пока я сама не разрешу вам этого.
Оба брата казались обескураженными. Да и я, насколько себя помнила, никогда не сопротивлялась их проказам, принимая участие во всех предлагаемых играх.
Но сегодня мне внезапно стало обидно, что парни низложили меня до уровня «дырки». Это было грязно и недостойно. А я всегда помнила, кто я есть.
Ден разозлился и снес дверь с петель при выходе. Дим задержался, глядя в спину брата.
— Он очень нетерпелив, а твое предложение вроде не звучало как отзываемое.
Я сама кипела от злости, и все эти оправдания чужого нетерпения мне были по барабану.
— Теперь я его отозвала! И передай своему братцу, что если он и дальше будет претендовать на мои «дырки», то и после девятнадцатилетия их не увидит.
— Мия, у тебя нет и не будет других парней. Хочешь до смерти проходить в старых девах?
— Разберусь как-нибудь без вас, — процедила я сквозь зубы, толкая Дима к выходу.
— А вот это вряд ли, — вдруг без иронии процедил он. — Ты наша и только наша. Любому, кто покусится на тебя — оторвем сначала яйца, потом голову.
— Всё? Закончил с угрозами? А теперь убирайся за своим братом и позаботьтесь вдвоем о поиске доступных дырок!
Дверь, к сожалению, я захлопнуть не могла, потому демонстративно развернулась и хлопнула дверью ванной. Защелкнув замок, сползла по стене на пол и зарыдала.
Это была первая крупная ссора с братьями за тринадцать лет. Они были единственными, на кого я полагалась в защите от Кострова и внешнего мира. И что теперь? Из принципа я потеряла самых близких друзей в своей жизни.
Стоит ли моя гордость такой расплаты? А самое главное, не станут ли мои друзья врагами из-за этого?
В универ я собиралась с тревогой. Села в машину к водителю, но с парнями не пересеклась. Вошла в кампус, но ни один из них меня не ждал. Не подкарауливали и между парами, их не было в столовой, а после занятий я села в ожидающую меня машину и поехала домой.
Это что же получается, наши постоянные столкновения были предумышленными? Не будь я их любимой игрушкой, мы вообще могли не пересекаться?
Рисковать и проверять их настроение я не стала. Дверь уже починили, и у входа снова стояли двое бандитов Кострова.
— Владимир Борисович распорядился проводить тебя к нему в кабинет.
— Зачем? — я испугалась.
Вызов кого-то из нас на ковер к главарю всегда сулил большие неприятности. Но мне казалось, я не совершила ничего такого, за что меня можно наказать.
— Сходишь и узнаешь. Переодевайся и идем.
Какой-то крайне неудачный день! Даже тренировка, где можно задержаться подольше, будет только завтра. Но и завтра будет плохо, ведь там я непременно встречу Дена и Дима и прочувствую их обиду в полном объеме на своих боках, руках и ногах.
Тяжело вздохнула и вышла из комнаты. Очень хотелось снова закрыться в ванной и порыдать, но, если Костров ждет, лучше не оттягивать.
— Владимир Борисович, привели.
Ответа не последовало, меня просто втолкнули в его личный кабинет и закрыли за мной дверь.
Я думала, Костров встретит меня за столом, но он стоял у окна и смотрел на сад с большой ухоженной парковой зоной.
— Ты ужинала?
Вопрос задан спокойным голосом, не предвещавшим никакого грома, но все равно мурашки побежали по коже. Кроме субботнего дня, Владимир никогда не ужинает с нами!
— Еще не успела.
— Тогда пойдем поужинаем, заодно поговорим.
Я думала, мы спустимся в столовую, но Костров сделал шаг к двери в личные комнаты и распахнул, приглашающе кивнув мне.
Ужин на двоих в его спальне?!
Господи, чем я сегодня перед тобой так провинилась?!
Мы прошли в его приватную комнату, где мне быть еще ни разу не доводилось. Постель заправлена, хотя, зная Кострова, я не расслаблялась. Небольшой столик накрыт перед коротким диваном. Ни кресел, ни стульев. Мы будем сидеть вместе? Рядом друг с другом?
Нервно сглотнула и оглянулась на Владимира:
— Садись и ешь, — коротко бросил он, и отошел к открытому шкафу с книгами и еще какими-то мелочами, открыл коробку и достал толстую сигару.
Ладно, пока он курит, ничего серьезного со мной не случится. А потом? Стоит ли наедаться перед казнью?
— А вы не будете ужинать?
— Позже.
Он курил у окна, а я ковырялась в салате с зеленью и яблоками, отрезала бифштекс и отодвинула, когда увидела, что он с кровью.
— Если хочешь, можешь выпить вино, — раздался приглушенный, хриплый голос Кострова.
— Я, пожалуй, откажусь, — не хватало еще напиться и распоясаться в его спальне. — Мне нельзя пить, курить и трахаться, дядя Володя!
Последнее я подчеркнула интонацией. Что бы он не задумал, я буду сопротивляться.
Костров усмехнулся.
— Как раз хотел с тобой поговорить на тему секса.
Сердце бешено застучало. Значит, секс. Чертов маньяк! Ужин, спальня… Урод! Сначала трахнул и убил мою мать, теперь думает провернуть подобное со мной?
