Никто больше не сможет навязывать человечеству вздор, превосходно продававшийся на протяжении тысяч лет. Если вселенная откроет перед нами свои звёздные врата, мы сможем попасть из нашего не лучшего настоящего в наше лучшее будущее.
Разглядывая нагие (в стиле «ню») формы Марго, я подумал: «Человек (мужчина)
(по-английски это звучало, как одно и то же слово) может вечно смотреть на три вещи: на пламя костра, на море и на красивое обнажённое женское тело», а вслух озвучил другую свою мысль:
– Тебе нужно собрать пресс-конференцию и передать придуманную Хокингом технологию людям.
От этих моих слов она подавилась дымом, захлебнулась, закашлялась, а когда прокашлялась, сказала:
– Ты просто большой наивный ребёнок. Мечтатель, романтик, утопист. Ну как ты не понимаешь. Не будет никогда на Земле всемирного счастья. Все попытки построить идеальное общество заканчиваются плачевно. Кому я это говорю? Ни тебе ли, который высмеивает глупость человеческую на всех своих пластинках? Ни тебе ли, который предрекает новые ужасные войны, если люди не начнут наконец думать. Ни тебе ли, который сочинил потрясающую песню «Карлики и гиганты»? Где говорится о том, что люди считают, что они карлики, и поэтому они ничего не могут, а те, кто ими управляют, это гиганты, и поэтому они могут всё, но на самом деле нужно только в зеркало посмотреть, чтобы увидеть, кто гигант, а кто карлик. Однако заглядывать в зеркала «карлики» не желают.
Я, Маргарет Рифеншталь, самая богатая женщина на свете, должна подарить уникальнейшую технологию каким-то ничтожествам, называющим себя людьми? Да, они очень похожи на людей, но людьми они не являются. Они выглядят, как люди. Они ходят, как люди. Они говорят, как люди. Они одеваются, как люди. На первый взгляд их очень трудно отличить от людей. Их отличает от людей лишь то, что они делают. Они ведут себя не так, как люди. Они ведут себя, как нелюди.
Если я отдам человечеству за понюшку табаку возможность быстро летать в космическом пространстве, не сложно представить, что дальше произойдёт. Сразу же найдутся «боссы», которые превратят эту возможность в средство собственной наживы. В самое ближайшее время «боссы» планеты Земля разграбят вся Солнечную систему. А если они доберутся до планет других звёзд, то и там они от них камня на камне не оставят.
– Что же ты предлагаешь? – поинтересовался я.
Она попыхтела, словно индеец, своей «трубкой мира», подвигала голыми лопатками, повертела шевелюрой иссиня-чёрных волос и выстрелила в меня, как из пистолета:
– Давай улетим отсюда. Только ты и я. А, Макс? Только ты и я.
– А как же Антвелл? – отреагировал я, слегка растерявшись.
– Глупенький. Он мне не муж. И никогда им не был. Он только мой телохранитель.
– Куда же мы с тобой полетим? – спросил я её. Чисто из интереса.
– К другой звезде, – сказала она, как ни в чём не бывало.
– Отправимся к Альфе Центавра? Но в корабле только одна барокамера.
– Поставим две, – ответила Марго так, будто бы речь шла об установке ещё одной душевой кабины в ванной комнате на моём этаже дома. – А полетим мы с тобой в систему Сириуса. – Я аж дёрнулся от этих её слов. – Там, вокруг Сириуса Цэ, вращаются две счастливые планеты: Ара и Ю.
– Ты тоже читала про догонов. А почему не к Дзете Ретикули? Ах да, она в четыре раза дальше. Сколько же туда лететь?
– Где-то пятнадцать лет по бортовому времени. Может, и быстрее.
– А если там, на этих, как ты говоришь, счастливых планетах, мы не найдём никакого счастья? – спросил я опять же из чистого любопытства.
– Тогда вернёмся назад. За время нашего полёта на Земле пройдёт несколько тысяч лет.
– Это просто «Бегство мистера МакКинли» какое-то, – подытожил я.
– Это не «Бегство мистера МакКинли», – сказала она. – Это «Космическая одиссея 2014 года». Ну что, ты согласен?
Но я не согласился. Хотя ответил ей «надо подумать». Решение мной было уже принято, и она поняла, что это отказ. Спросила:
– Певичка?
Я сделал вид, что не в курсе:
– О чём ты?
– Всё не идёт у тебя из головы? Роковая женщина?
Она била в самую точку, словно с затянувшейся раны срывала только-только появившуюся корочку. С бэк-вокалисткой мы расстались два с половиной года тому назад. Тяжело расстались. Последний раз я видел Орнелию (на самом деле с буквой «К» в начале) в 2013-м в журнале «People», но не в качестве интервьюируемой «звезды», а в качестве «модели», рекламирующей водку «Absolute». Она было в красном купальнике, одна нога – в чулке того же цвета, другая – в коричнево-жёлтом.
«Роковая женщина? – подумал я. – Конечно, роковая. Femme fatale. В жизни каждого мужчины есть своя роковая женщина, к которой хочется вернуться спустя время и при любых обстоятельствах. Кем заменить ту, при виде которой забываешь, как нужно дышать? Чей запах проник в ДНК. Чей голос распознаётся без слов. Чьё дыхание действует мощнее любого наркотика.
Ладно, хватит. Теребить заживающую рану – изысканное удовольствие для душевных мазохистов… Видно, так уж устроено, что с годами мужчина всё чаще вспоминает с теплотой и лёгкой грустью образ роковой женщины, когда-то встреченной им. Наделяет её выдуманными добродетелями. Фантазирует, иногда видит во сне. Желает пережить нечто подобное снова, но уже с другой, дабы не разрушить хрупкий образ своего божества.
И проверенный дедовский метод – выбить клин клином – здесь явно не помогает, потому как душевная пустота уже и не пустота вовсе, а комок приятно щемящих воспоминаний. А мужчине, и особенно в возрасте, ещё как нужны эти воспоминания, чтобы было не так одиноко.»
– «…Читая Достоевского и Набокого, постигая жестокость и безумие мира, лелея внутривенный протест и отметая базаровско-волоховские проблемы, Максим Глубинный избрал нетрадиционную, но саму яркую форму эстетического бунта – музыкальное мракобесие.
Он – мизантроп. Его неверие в человека, в его чувства – фундаментально. «Любишь ли ты меня?» – поёт он голосом профессионального гробовщика, но ответ его не интересует. «Всё прекрасное должно умереть», – напоминает он радостным ангелам, взирающим на светлые лица влюблённых.
Максим достигает парадоксального сочетания изумительной красоты мелодий и зловещих, порой даже сквернословных текстов. Мерзким ощущениям крушения любви он посвящает редкие в своём творчестве одухотворённые баллады, алмазная чистота которых режет сознание на куски. В лучшем его альбоме прошлого десятилетия больше крови, чем в гангстерском фильме.
«Хотя любовные песни приходят в разных обличьях, – говорит он, – песни ликования и восхваления, гнева и отчаяния, потери и утраты – в каждой из них должен быть потенциал боли. Нельзя верить тем песням, в которых говорится о любви, но нет боли или страдания. Скорее всего, под маской любви там скрывается ненависть…» – Марго наизусть продекламировала отрывок из относительно недавней статьи Ника Кента, а от себя напоследок спросила:
– Что там у тебя скрывается, под маской любви?
Я не хотел отвечать, хотел, чтобы мы с ней расстались друзьями, но посчитал, что кормить её завтраками, давать мнимые надежды и дальше, было бы неправильно с моей стороны, и поэтому серьёзный разговор неизбежен.
Я тяжело вздохнул и, стараясь не смотреть на картины Дали, от которых остался неприятный осадок, бесстрашно сказал:
– Ты очень красивая женщина, Мэгги. Ты умна. Ты образованна. Ты богата. Ты энергична. Тобой движет желание стать свободной настолько, насколько это возможно. У тебя есть свой остров. У тебя есть космический корабль, на котором можно улететь куда угодно. У тебя есть мечта о планете, где живут счастливые люди. И, возможно, твоя мечта осуществится. У тебя есть всё, но всё же тебе кое-чего не хватает. У тебя нет человека, которого бы ты любила и который любил бы тебя.
Ты независимая женщина. Но, как правило, независимая женщина – это женщина, которая не нашла никого, от кого бы ей хотелось зависеть. Однако ты не такая, ты действительно независимая женщина, ты свободна от чувственной привязанности и зависимости от мужской опеки. Ты – лидер. Тебе не свойственно рассматривать мужчину, как каменную стену, за которой можно переждать бурю.
Ты не способна любить, потому что любовь тебя принижает и делает несвободной. Ты способна испытать наслаждение от близости с незнакомцем, не чувствуя к нему сердечной привязанности и не имея комплексов по поводу морали и целомудренности. Никаких сентиментальных глупостей, лишь рафинированное удовольствие.
Ты – редкая женщина. Таких, как ты, я не встречал. Не скрою, мне было хорошо с тобой. Мне даже показалось, что ты – та единственная, которая мне нужна. Но это только показалось. Ты спасла меня от смерти, и я тебе бесконечно благодарен за это. Я сдержал своё обещание, став космонавтом-испытателем. Теперь твоя очередь выполнить наш договор. Ты должна отпустить меня.
Лететь снова в космос я не хочу. Мне и на Земле есть чем заняться.
