- Зато мне хорошо знаком такой кошмар! Я вырос в доме, который частенько напоминал зону военных действий. Большая удача, что твои дети избежали такой участи! Поэтому ты имеешь двух нормальных и счастливых мальчишек.
Вот и доказательство правильности твоего решения. Можешь в этом нисколько не сомневаться.
Забавно, подумала Айрин, что именно от мужчины она получила понимание. Вот уж не ожидала! Она давно ни с кем не разговаривала на эту тему, хотя за прошедшие годы ее не раз одолевали всякого рода сомнения в правильности своего поступка. Мать ей не хотелось огорчать такими разговорами, отец умер, а Ларри самому приходилось решать семейные проблемы, и Айрин не решалась взваливать на него еще свои.
- По-моему, лучше не иметь отца вообще, чем жить в аду, - добавил Эдвард. Он взял ее руку, ощутил дрожь и нежно сжимал ее, пока дрожь не прекратилась.
Небо быстро темнело, продолжался снегопад. Снежинки искрились, попадая в полосу света, падавшего из окон дома. Айрин обратила внимание, что мать увлечена тихой беседой с вернувшимся Рандольфом, а дети своими новыми машинами. Ей показалось уместным задать Эдварду вопрос, который вертелся у нее на языке.
- Неужели твой отец оставил о себе такие тяжелые воспоминания?
Айрин увидела, как изменилось лицо Эдварда. Ей показалось, что сейчас он встанет и уйдет. Но вместо этого он еще крепче сжал ее ладонь.
- Причиной нашего семейного ада были постоянные увлечения матери. Она была второй женой моего отца, но я звал ее мамой, потому что родной матери не помнил. Она родила мне чудесную сестру, Нэнси. - Он помолчал. - Я рано понял, что она не любит никого - ни моего отца, ни Нэнси.
- Подожди, ты знал, что она изменяет отцу, когда был еще совсем ребенком?!
- Мне и десяти не было, когда я впервые случайно услышал разговор с ней отца. Он пытался удержать все втайне, сохранить их брак и делал это ради нас, детей. Я уверен, что он уже не любил ее. Потом были и громкие скандалы, и драки. Однажды она сломала ему руку. Никогда не забуду, как он вскрикнул от боли, когда она ударила его кочергой.
- Эдвард, - нежно произнесла Айрин. Сострадание и гнев переполняли ее. - А твоя сестра? Она ведь была еще моложе тебя!
Он кивнул.
- Обычно я присматривал за ней. Она была жизнерадостным ребенком, а к четырнадцати годам превратилась в застенчивого подростка. В отличие от меня она была похожа на отца и очень любила его. А мать боялась. Очень часто мы возвращались из школы в пустой дом. Отец пропадал на работе, мать приходила от любовников поздно, а зачастую вообще не ночевала дома. В последние годы она даже не пыталась скрывать свои похождения. Специально рассказывала в нашем присутствии, с кем и где она была, чтобы принудить отца к разводу. Честная была женщина. - Рот Эдварда скривился в горькой усмешке.
- Бедный! - только и произнесла Айрин.
- В тот вечер я засиделся у своего приятеля, который взялся починить мой велосипед. Когда я вернулся, в доме никого не было. Соседи рассказали мне, что видели, как отец силком заставил мать сесть в машину. В последнее время она крутила роман с его коллегой. Возможно, отец хотел отвезти жену в дом, где жил ее любовник со своей семьей. Не знаю, на что он рассчитывал. Она к тому времени всякий стыд потеряла. Одного я не понимаю - как и почему в машине оказалась Нэнси... Мне не надо было тогда оставлять ее дома. По дороге они столкнулись с грузовиком. Так окончилась эта семейная история.
Айрин положила на его руку вторую ладонь.
- Твоей вины нет, Эдвард. Кто мог предвидеть такой конец?
Эдвард беспомощно пожал широкими плечами.
- Мне следовало взять ее тогда с собой к приятелю. Нэнси так доверяла мне, а я оставил ее одну в доме. Если бы я не ушел в тот вечер, она бы не погибла! Ей было всего четырнадцать лет, и она была очень красивой.
- Могло случиться и так, что и ты поехал бы с ними. Тогда погибли бы четыре человека, а не три.
- Долгое время я жалел, что так не случилось. - Он посмотрел на Айрин. - С тех пор я изменился. Я стал злым, жестокосердым циником. Натворил много глупостей по молодости, которых позже стал стыдиться. Большая удача, что этот период моей жизни не закончился тюрьмой. Однажды, когда мы гоняли на мотоциклах, на моих глазах убили моего друга.
Его гибель привела меня в чувство. Я понял, что хочу жить.
- Рада, что ты к этому пришел, - тихо обронила Айрин.
Она застыла в неподвижности, напуганная желанием утешить Эдварда. Ей отчаянно захотелось прильнуть губами к его губам и целовать до тех пор, пока не исчезнет трагическая пустота из его глаз. Дружеское участие? Смешно говорить о дружбе. Ее чувство к Эдварду совсем иного свойства. К сожалению, оно напоминало ей о тех днях, когда она была без ума от Кевина, оно и привело ее к неудачному замужеству. Любовь слепа...
Эдвард поднялся, подошел к большому телевизору и включил его.
- Сейчас будут рождественские мультфильмы, - сказал он, обращаясь к мальчикам, - Ники, Мики, хотите посмотреть?
Почему он так резко вырвал руку? Обиделся на ее молчание? Угадал, о чем она думала?
Или жалеет, что так много рассказал ей о себе?
Айрин откинулась на спинку кушетки и на секунду закрыла глаза. Когда она открыла их, то увидела, что Эдвард возвращается к кушетке, берет плед и закутывает в него Ники, который вместе с братом сидел на полу перед телевизором. Он сделал это так заботливо и естественно, словно всю жизнь этим занимался. И Айрин захотелось плакать.
- Дамы, а не выпить ли нам всем перед ужином шерри по случаю вашего выздоровления? - Эдвард улыбнулся Джун и Айрин, и они сразу согласились с его предложением.
- Рандольф, оставайся сидеть, где сидишь, я сам справлюсь.
Остаток вечера до ужина прошел очень весело, хотя Айрин успела два раза задремать после небольшого количества выпитого шерри, сказывалась постгриппозная слабость. Мальчики так сильно возбудились, что уговорить их отправиться в постель вовремя не представлялось возможным. Пришлось разрешить им ужинать за праздничным столом вместе со взрослыми, что доставило им особенное удовольствие. Когда Рандольф внес рождественский пирог, Мики и Ники уже клевали носом. Эдвард по очереди относил их в детскую и укладывал в постель с помощью Айрин. Более интимного действа вдвоем придумать было трудно. Айрин понимала это умом, но ничего не могла поделать, чтобы изменить ситуацию.
Оба мальчика заснули, едва их головки коснулись подушек. Масса новых впечатлений, волнения предпраздничного дня, ожидание подарков от Санта-Клауса на следующий день настолько утомили ребят, что не пришлось их уговаривать закрыть глазки. Эдвард стоял рядом с Айрин, явно не собираясь оставлять ее наедине со спящими детьми. Вместе с ней он смотрел на их лица. Потом, не поворачивая головы, тихо сказал:
- Ты ведь сильно их любишь, правда?
Разве может быть иначе? - готова была ответить Айрин. Ведь они мои дети. Но вспомнила его рассказ и ответила по-другому.
- Они моя жизнь.
- Понимаю, - выдохнул Эдвард.
Он повернулся к ней и взял ее лицо в ладони.
- Не думал я, назначая тебе свидание, что все окажется так непросто, пробормотал он.
- Разве?
- Да, очень непросто, и ты сама это знаешь.
Ты ведь знаешь, что я хочу тебя, что ты мне нужна.
Продолжая говорить, он вывел ее из спальни и тихо закрыл дверь. Потом привлек к себе на полутемной площадке. Слова были не нужны. Айрин читала желание в его глазах, об этом же говорили его губы, жаждавшие слиться с ее губами. Она прильнула к нему, голова кружилась то ли от слабости, то ли от близости его притягательного сильного тела. Желание вспыхнуло в ней моментально, как всегда, когда он приближался к ней. Ее ответный поцелуй был таким же нетерпеливым, как и его, и тело наполнилось тягучим жаром томления. Крепко прижав ее к себе одной рукой, Эдвард положил вторую на ее грудь. Айрин ахнула от неожиданности. Ласкающие движения его пальцев по набухшему соску заставили ее тихо застонать от наслаждения.
Эдвард впервые нарушил установленные им же границы. Что-то случилось с ним, мелькнуло в замутненном сознании Айрин, раз он перестал сдерживаться. Только попав в его руки, она наконец поняла значение слов "эротические ласки". Ничего подобного она не знала со своим бывшим мужем. Эдвард колдовал над ее телом, давая ей возможность познать самое себя.
Он находил такие места на ее теле, прикосновение к которым вызывало глубинный восторг и потрясение. Разгоряченное тело таяло под его руками, освобождалось от привычной скованности, становилось гибким, излучающим соблазн. Она могла бы провести всю ночь, лаская и целуя все его большое тело, позволяя делать то же самое с ней. Она знала, что их желания с Эдвардом совпадают.
Он передвинулся и теперь прижимал ее к стене. Она почувствовала твердую опору между бедер, весомое доказательство того, как сильно Эдвард желает ее.
Снизу послышались голоса Джун и Рандольфа, видимо открылась дверь столовой, потянуло ароматом кофе. Глухо застонав, Эдвард медленно отодвинулся от Айрин. Он тяжело дышал.
