Красивая девушка была почти обнаженной, только бедра прикрывал кусок материи наподобие короткой юбочки. Родик вдруг очень внимательно посмотрел на Павлика. Тому показалось, что как-то даже подозрительно:
— А где твоя бабушка загорала? На Мальдивах или на Антильских островах? И почему ты мало загорел?
— Ты чего?! Я же в школе учился! Как и ты…. И совсем не загорал, просто я смуглый.
— Значит, бабушка одна ездила отдыхать?
— Чего ты пристал!? Никуда она не ездила! Она тоже смуглая, только смуглее меня. Посмотрел бы ты на неё в ба…
Павлик осекся… Он вдруг с удивлением обнаружил, что никогда не задумывался над необычно темным цветом кожи бабушки. А Родик углубленно продолжил изучение других рисунков таинственного художника.
Бабушка позвала Павлика к ужину, когда начало темнеть. Родик закрыл тетрадку и сказал, что он хотел бы взять её с собой. Павлик молча кивнул, и друзья разошлись по домам.
Павлик долго не мог заснуть, стараясь разгадать, почему это его маленького друга-всезнайку заинтересовало сходство какой-то туземной девчонки с его русской бабушкой?
Весь следующий день Павлик напрасно ждал друга. Тот, видимо, куда-нибудь уехал со своим папой — была суббота. Наконец, ближе к вечеру, Павлик услышал шум подъезжающей Тойоты. Из машины вышел один только папа. Павлик подбежал к нему:
— А что с Родиком?
— Как что? Разве он не дома? — заволновался отец.
— Да здесь я, дома! — закричал из окна Родик. — Павлик, иди к нам в дом! Я давно тебя жду.
В своей комнате, тщательно закрыв дверь, Родик шепотом сообщил Павлику, что он сделал «открытие» и раскрыл тайну тетради с каравеллой. Павлик обругал друга придурком, а Родик, даже не обидевшись, обещал это «завтра же» доказать.
Утром Родик был приглашен к Павлику на блины — любимое блюдо бабушки. Павлик заметил, что Родик был то ли рассеянным, то ли сосредоточен на чем-то. Говорил меньше, чем обычно. Когда бабушка положила ему на тарелку только что испеченный горячий блинчик, то вместо ожидаемого «спасибо» Родик произнес что-то неразборчивое, вроде «фаа фети». В этот момент Павлик не обратил внимания на бабушку. А жаль! Он бы всё понял раньше, ещё до окончания завтрака, когда, вытерев салфеткой губы и руки, Родик встал из-за стола и, не глядя на бабушку, отчетливо и медленно произнес фразу на непонятном Павлику языке (на самоанском, авт.):
— Спасибо. Очень вкусно. Дедушка Павлика не зря полюбил свою красивую жену.
С бабушкой произошло что-то совсем неожиданное для Павлика. Она вдруг побледнела, чего Павлик никогда раньше не наблюдал и чего трудно было предположить у такой смуглянки. Она уронила на пол ложку, потом попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кислая, как сметана к блинам. Взглянув поочередно на Родика и Павлика, бабушка выбежала из комнаты. Хлопнула входная дверь, и вскоре со двора послышался плач.
Родик остановил Павлика, который бросился было успокаивать бабушку:
— Не надо. Путешественники пишут, что они всегда убегают в лес, когда очень смущены или напроказничают…
— Кто «они»? И где это бабушка напроказничала?
— Они — это полинезийцы. А бабушка твоя была ошарашена, услышав свой родной самоанский язык, и расчувствовалась, вспомнив свою молодость, — назидательно, как школьный учитель, втолковывал Родик растерянному другу. — Я сказал ей по-самоански, что «было очень вкусно и что тебе повезло, что дедушка нашел жену в Полинезии». Теперь ты поверил, что твоя бабушка родом с островов Самоа, а ты, между прочим, самоанец, на одну четвертую? Поэтому и черный без загара…
— Почему «на одну четвертую»? — Павлик был сам ошарашен не меньше бабушки и смог задать только такой, совсем не самый главный вопрос.
— Вы разве не проходили в школе основы генетики? Если муж или жена, например, негр или негритянка, то их дети «наполовину» негры. А их дети будут уже только на одну четвертую неграми…. А почему ты не спрашиваешь, как я догадался про бабушку?
— Как догадался?
— По совпадению многих признаков. Она похожа на девушку из тетрадки. Это Раз. Я целый день вчера сидел в Интернете и читал про народ Полинезии. У твоей бабушки цвет кожи, характерный для полинезиек. Два. А имя? Имени Валиса нет ни у русских, ни у других славян. Есть Лариса, есть Алиса. Встречаются и Василисы, правда, редко в наше время. Но Валисы! Я ни одну не встречал, кроме твоей бабушки. Сечёшь? Зато есть у самоанок. Это Три. И главное: я прочитал то, что написано в тетради. Мы ведь вчера смотрели только картинки. Правда, не всё я разобрал. Но много написано по-русски, сечёшь? Из текстов видно: тетрадь с кораблем — твоего деда, он был моряком. Не спорь — фотография висит у вас на стене! Моряк, пейзажи Полинезии, девушка, похожая на смуглую Валису Павловну, с таким же амулетом на шее — черепахой. Четыре. А решающий тест ты слышал и видел, как бабушка среагировала на самоанскую речь. Точка.
— Слушай, когда же ты самонский…
— Самоанский язык выучил? Никогда. Я просто использовал Интернет переводчик. Кроме двух фраз я ничего не знаю…
— Да… — вздохнул Павлик. — И что теперь?
— А теперь, когда бабушка успокоится, мы узнаем что-то интересное, больше, чем в тетрадке. Оттуда я узнал только, что дедушка твой попал в Полинезию не просто так. Тут большая тайна. Поэтому тетрадка и была спрятана в тайнике.
— Выходит, мы нашли тайник моего дедушки?
— Или твоей бабушки…
Морской офицер Лонг и этнограф Женя
Эдвард Лонг проснулся с ощущением необъяснимого подсознательного счастья. Так просыпаются дети. Для них первый осмысленный взгляд на розовый потолок детской комнаты, на коврик у кровати, где, не переставая, играют веселые смешные мишки, на причудливые полупрозрачные тени от колеблемых ветром занавесок, на яркие солнечные зайчики, зайчики повсюду, зайчики-приветы от утреннего солнца — и есть само счастье. Счастье оттого, что жизнь начинается снова и что сегодня, конечно, произойдет очень важное событие….
Эдвард Лонг не был ребенком уже более четверти века. Он был теперь офицер военного-морского ведомства США. Но помимо военного образования, закончил престижный Массачусетский технологический институт, 40 выпускников которого являются Нобелевскими лауреатами. Таких парней не парят на подводных лодках и на патрулирующих весь мировой океан крейсерах: капитан Эдвард Майкл Лонг исполнял особые задания, где его разносторонние знания наиболее эффективно служили военно-морскому ведомству и свободному народу североамериканских штатов.
