куртки. Получив все ответы, собеседник вышел. Безжалостно сжатая в комок салфетка так легко только что разменявшая жизнь человека, лежала на дне пепельницы. Икры охватили ее со всех сторон. Маленький комочек сжался и вспыхнул. Сигарета в лакированных пальчиках обожглась об ее пламя, зашуршала и победоносно зафыркала.
— Так не доставайся же ты никому.
Часть 3
Виват, Король! Виват!
Глава 1
Весна в этом году случилась ранняя: уже с первыми трелями майских птиц стали распускаться цветы.
Удивительная в этом году у нас природа! Раннее солнышко греет и обнимает жаркими по-летнему объятиями и манит гулять. Цветов в этом году видимо-невидимо, особенно удивляют сады по дороге в местную районную больницу: здесь по обе стороны на удивление прохожим разрослись удивительно красивые в этом году цветы — по Тимофеевской, к повороту на набережную и вдоль по Тверской.
Быстрыми и нервными шагами, переполняемый внутренним желанием поделиться своей новой находкой, Покровский направлялся к дому Мапета. То, что он держит сейчас в своих руках, — очевидные доказательства причастности больного психопата к пропаже девушек. Это не оставляло никаких сомнений. К горлу подкатил комок из эмоций. Хотелось бить в большой колокол, кричать на каждом углу об этом ублюдке. Было также очевидно, что командировка его состоялась на все сто процентов, и что статья выйдет отличная. И если еще и удастся подключить к этому делу органы, то Покровский получит торжество справедливости и вернется домой не с новостью, а с бомбой. Много лет так никто и не знал, что тихий придурковатый сосед следит за девушками и тенью ходит за их спинами, пока все — и жители, и милиция — ищут маньяка.
— Подонок, щенок! — говорил Покровский сам себе под нос с неимоверным презрением и злостью. Кто бы мог подумать! Удача смотрела прямо ему в лицо и в ответ улыбалась.
— Доброе утро, дорогой Матвей Петрович.
— Что? — удивленно заметил тот. — Вы сегодня выиграли миллион долларов с утра? Вы просто сгораете от восторга.
— И вы правы. Вот. Матвей Петрович, — продолжил Покровский и положил нарисованные картины альбомного формата на стол.
— Вы стали брать уроки рисования? Ну… если хотите мое мнение, у вас как-то это не очень… получается, хотя вот… Маргарита получилась неплохо. Походит немного.
Покровский молчал и, хитро прищурив глаза, смаковал приближающийся момент ошеломительного восторга Мапета.
— Я бы потренировался еще, — сказал Матвей Петрович и положил рисунки на край стола.
Дождавшись кульминации сюжета, Покровский продолжил:
— А я нашел его, Матвей Петрович.
— Кого?
— Фартушника!
Матвей Петрович в насмешке прищурил глаза.
— Не смешите меня, с какими ищейками вы это сделали?
Ни с какими. Я сам! Вот. Я нашел эти рисунки дома у местного психопата, жившего всего в одном доме от Маргариты. У него оказались и другие рисунки других девушек. Нужно сверить: есть ли среди них пропавшие? — Толстая папка бухнулась на стол старого оперативника. — Это копия дела местного психопата, страдающего шизоидом. Его мне дал Василий Васильевич по большому секрету. Вот. А это Тамара — она видела этого маньяка. Перепугал этот придурок девку до чертиков. Она уже долгое время лечится от мании преследования.
— О… вы проникли в чужой дом, — вкрадчиво растягивал свои слова Матвей Петрович, — выкрали рисунки несчастного больного, да еще и хотите пришить показания психически неуравновешенных и больных людей к делу? И даже возобновить его? Растете! — усмехнулся Мапет.
— Если сделать очную ставку этого тихого психопата и Тамары — я думаю, что мы получим положительное опознание. Пойдемте же! У вас наверняка остались связи, и вас послушают больше, чем меня?
— Это глупость, Покровский. Ваши доводы никуда не годятся и развалятся при первой же возможности! Я никуда не пойду, оставьте ваши шпионские прибамбасы.
Полиция всех давно проверила. Если ли бы что-то было для них подозрительным, я вас уверяю, они бы это нашли.
— Но мы обязаны что-то сделать! Мы обязаны сообщить полиции! Пока все ищут психопата, он у всех был все это время под носом! Вот! — Покровский протянул синюю замшевую сумку. — С этой сумкой последний раз видели Марго. Я нашел ее там же. Давайте обратимся к экспертам!
— Не говорите чушь! — Мапет выхватил сумку из рук Покровского. — Таких сумок сотни да и если бы были какие-то на ней следы, то вы их уже давно стерли.
Сумка звякнула и полетела прочь на пол. Изумленный взгляд Покровского кричал в своем молчаливом безумии.
— Вот так-то, голубчик. Да и зачем вам я, идите сами?
— Я этого так не оставлю! Нужно срочно всем сообщить, милиции, главе города, прессе, в конце концов!
Матвей Петрович крикнул от изумления:
— Прессе?! Я знаете, не люблю всей этой шумихи. Сейчас начнется: понаедет сюда журналистика, и будут караулить и вас, и меня возле собственного дома и днем и ночью. Ужаснее положения трудно придумать!
— Я понял. Вы просто трус! Вы свой личный комфорт ставите выше правды! Вы такой же черствый и бессердечный сухарь, который только и думает о том, чтобы ему хорошо да спокойненько было: спокойненько спалось, спокойней жилось. В то время когда перед Вами лежат недвусмысленные доказательства исчезновения девушки, Вы — человек, который всю жизнь боролся с преступностью, говорите мне о спокойствии? А знаете что? Из-за таких, как Вы, у нас никогда не упадет динамика преступлений и коррупция. Понадеявшись много лет назад на таких как Вы, спокойненьких и удобненьких, я лишился своей единственной радости — дочери. Вы плохой и нечестный человек!
— Что? — В порыве гнева глаза Матвея Петровича стали большими, его руки задрожали, и он в нервной дрожи начал трясти Покровского за грудки. Да я столько лет отдал этой вашей правде, столько ночами не спал и ехал по первому же звонку. А вы? Мерзавец! Убирайтесь отсюда!
Матвей Петрович направился в комнату Покровского и стал силой упаковывать все его вещи в один маленький чемодан.
— Вон! Вон! — кричал он, и спустя десять минут и Покровский, и его чемодан стояли за дверью на улице. Запахнувшись от пронизывающего ветра, Покровский сел на свой чемодан. Пошарив в карманах, он нашел подаренный Мапетом медальон. Он взял бы сейчас сигарету, да вспомнил что бросил и давно не курит. Шершавая текстура дерева прокатывалась по его пальцам. Скрестив кисти рук в замок, Док тяжело выдохнул и уперся на руки своим высоким лбом. Глядя себе под ноги, он долго рассматривал свои ботинки. Затем, как будто опомнясь, оживленно взял блокнот и ручку, которые по долгу службы всегда имел под
