М. Я. Острогорский показал, что в политических партиях наблюдается беспринципная погоня за властью. В политических партиях борьба между фракциями, как правило, более жестока, чем состязание соперничающих партий. Члены политических партий часто объединяются стремлением использовать борьбу за власть для решения собственных проблем. Практически не отличаясь друг от друга задачами и целями, политические партии ожесточенно сражаются за политическую власть, в результате полностью отрываются от основной массы электората и переходят под власть партийных лидеров.
Личностные качества кандидатов в парламентарии в принципе не имеют никакого значения. Все зависит от кокуса. М. Острогорский отмечал, что «ни один кандидат не может быть выдвинут помимо Кокуса» [139, с. 104]. «В каждом месте избиратели должны были признать в Кокусе единственного носителя их политической власти, – писал ученый. – Они должны были следовать его указаниям на выборах, потому что они могли голосовать только за кандидата, одобренного Кокусом. Он уничтожил в партии свободное соревнование кандидатов и заменил их единственными, ортодоксальными кандидатурами со штампом Кокуса. Избиратели, кандидаты, депутаты – все были в полной зависимости от новой власти» [139, с. 269]. Происходят необратимые процессы олигархизации и бюрократизации политических партий. Политические партии в финансовом положении зависят от имущих слоев населения, которые и определяют политику политических партий. От кандидатов в депутаты требуются деньги, много денег и полное подчинение партии и партийным руководителям. Вся деятельность партий заканчивается предвыборной кампанией лжи и обмана, не столь убеждения, сколь гипноза электората. Они соперничают в эффективности методов целенаправленного влияния на избирателей.
О работе одного из таких кокусов политических партий США середины XVIII в. писал известный американский исследователь Джеймс Брайс: «…небольшой кружок влиятельных граждан обыкновенно назначал кандидатами на принципиальные и колониальные должности, а его выбор встречал одобрение, несмотря на то, что ни опирался ни на какой авторитет, кроме личного влияния кружка» [23, с. 136].
М. Я. Острогорский предлагал заменить систему политических партий комплексом непостоянных временных политических структур: «Не достаточно ли ясно теперь то разрешение, которого требует проблема партий? Не состоит ли оно в том, чтобы отказаться от практики косных партий, постоянных партий, имеющих своей конечной целью власть, и в том, чтобы восстановить и сохранить истинный характер партий как группировок граждан, специально организованных в целях осуществления определенных политических требований? Такое разрешение вопроса освободило бы партии от целей, имеющих лишь временное и случайное политическое значение, и восстановило бы ту их функцию, которая является постоянным смыслом их существования. Партия как универсальный предприниматель, занимающийся разрешением многих и разнообразных проблем, настоящих и будущих, уступила бы место специальным организациям, ограничивающимся какими-либо частными объектами. Она перестала бы являться амальгамой групп и индивидуумов, объединенных мнимым согласием, и превратилась бы в ассоциацию, однородность которой была бы обеспечена ее единой целью. Партия, держащая своих членов как бы в тисках, поскольку они в нее вошли, уступила бы место группировкам, которые бы свободно организовывались и реорганизовывались в зависимости от изменяющихся проблем жизни и вызываемых этим изменений в общественном мнении. Граждане, разойдясь по одному вопросу, шли бы вместе в другом вопросе. Изменение метода политического действия, которое произошло бы на этой основе, коренным образом обновило бы функционирование демократического управления. Применение нового метода началось бы с выявления первопричины коррупции и тирании, порождаемых нынешним партийным режимом. Временный характер группировок не допустил бы больше содержания этих регулярных армий, с помощью которых завоевывают и эксплуатируют власть» [139, с. 569].
Период конца XIX – начала XX в. характеризовался определенным признанием политических партий. Именно в это время появились работы «Американская республика» Джеймса Брайса [23], «Правительства и политические партии в государствах Западной Европы» Аббота Лоуэлла [116] и др. Эти исследователи уже не представляли современное им общество без политических партий. В своих работах ученые основное внимание уделяли организационной структуре партий, методологии их изучения и методам партийной борьбы. Они утверждали, что политические партии – это необходимый и очень важный элемент демократической системы. Общество уже не только признает политические партии, но и не мыслит своего существования без них; анализировали создание, формирование, функционирование, развитие политических партий в тот исторический период, демонстрируя как положительные, так и отрицательные их качества; рассматривали явления, сопровождающие деятельность политических структур. Дж. Брайс отмечал, что партии являются главными движущими силами Америки. Он предоставил исследователям партий новую методологию, новый инструментарий – системный подход.
Один из основателей классической политической социологии, немецкий политолог и социолог Роберт Михельс также активно изучал проблемы деятельности политических партий. В своем главном труде «Социология политической партии в условиях демократии» он сделал вывод, что организация политических партий – это естественное средство для реализации комплекса идеальных целей, формирования коллективной воли. Организация, полагал он, основанная, как это бывает, на принципе наименьшего усилия, т. е. на возможно большей экономии энергии, является оружием слабых в борьбе с сильными. В то же время, изучая политические партии, Р. Михельс утверждал, «что большинство человеческих жизней попадет под влияние незначительного меньшинства». Он выразил свои взгляды в «железном законе олигархических тенденций». Согласно этому закону деятельность демократии строго ограничивается в связи с необходимостью существования социальных организаций и профессиональных союзов, политических партий и массовых движений, опирающихся на «активное меньшинство» (элиту), так как «прямое господство масс технически невозможно».
Р. Михельс исследовал внутреннюю организацию политических партий и сделал вывод, что сначала в партию вступают на равных основаниях. Однако в связи с ростом массовости партий, усложнением задач и требований политической борьбы (индивидуального умения, ораторского таланта, обширных социальных знаний и т. п.), для эффективного выполнения партийных функций требуются определенные личностные качества, которыми обладает далеко не каждый член партии. Оказывается, рядовые члены партии не способны к эффективному управлению и избирают партийных лидеров. Однако даже самые демократические вожди со временем «антидемократизуются». Р. Михельс писал: «Там, где вожди (все равно, вышли ли они из буржуазии или рабочего класса) сами включены в партийный организм в качестве чиновников, их экономический интерес, как правило, совпадает с интересом партии как таковой. Но тем самым устраняется только одна из опасностей. Другая, более серьезная, заключается в появлении вместе с развитием партии противоположности между членами партии и ее вождями. Партия как внешнее образование, механизм, машина вовсе не тождественна с партийными массами и уж тем более классом. Партия – это только средство достижения цели. Если же партия становится самоцелью, с собственными, особыми целями и интересами, то она целенаправленно отделяется от класса, который представляет» [475, с. 546].
Аппарат партии постепенно отрывается от рядовых членов, приобретает самодовлеющее значение, превращается в «партийную элиту». В итоге лидеры партии становятся полностью оторванными от основной массы ее членов. Происходит олигархизациия и бюрократизация партии, окончательное разделение ее на руководящее меньшинство и руководимое большинство. Р. Михельс отмечал, что отношения между правящим меньшинством и управляемым большинством меняются, с усилением организации демократия начинает исчезать. «Вожди, являясь первоначально творением масс, постепенно становятся их властелинами – это истина, которую познал еще Гете, вложивший в уста Мефистофеля слова о том, что человек всегда позволяет властвовать над собой своему творению» [475, с. 548]. Партийные массы постепенно сталкиваются с явлением, которое Р. Михельс назвал парадоксом демократии. С одной стороны, без партийных организаций практическое осуществление демократии невозможно, так как массовая воля, возникающая как результат общих интересов определенных людей или социальных групп, должна быть организована и объединена. Но, с другой стороны, партийная организация ограничивает и даже отрицает внутрипартийную демократию. На определенном этапе демократия обязательно оборачивается олигархией. «Характерно, – подчеркивал мыслитель, – что социал-демократические вожди в Германии признают существование явно выраженной олигархии в профсоюзном движении, а профсоюзные вожди – существование олигархии в социалистической партии. Но о себе каждая заявляет, что она-то обладает иммунитетом против всех бацилл олигархии» [там же].
