умрем.
Своею смертью разрывая доты,
То пусть нас похоронят на
высотах,
Которые мы все-таки берем.
НИКОЛАЙ МАЙОРОВ[7]
МЫ
Это время трудновато для пера.
Маяковский
Есть в голосе моем звучание
металла.
Я в жизнь вошел тяжелым и прямым.
Не все умрет. Не все войдет
в каталог.
Но только пусть под именем моим
Потомок различит в архивном хламе
Кусок горячей, верной нам земли,
Где мы прошли с обугленными
ртами
И мужество, как знамя, пронесли.
Мы жгли костры и вспять пускали
реки.
Нам не хватало неба и воды.
Упрямой жизни в каждом человеке
Железом обозначены следы —
Так в нас запали прошлого приметы.
А как любили мы — спросите жен!
Пройдут века, и вам солгут
портреты,
Где нашей жизни ход изображен.
Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете как миф,
О людях, что ушли, недолюбив,
Не докурив последней папиросы.
Когда б не бой, не вечные исканья
Крутых путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых
ваяньях,
В столбцах газет, в набросках
на холсте.
Но время шло. Меняли реки русла.
И жили мы, не тратя лишних слов,
Чтоб к вам прийти лишь
в пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников.
Мы брали пламя голыми руками.
Грудь раскрывали ветру. Из ковша
Тянули воду полными глотками
И в женщину влюблялись не спеша.
И шли вперед, и падали, и, еле
В обмотках грубых ноги волоча,
Мы видели, как женщины глядели
На нашего шального трубача.
А тот трубил, мир ни во что
не ставя
(Ремень сползал с покатого
плеча),
Он тоже дома женщину оставил,
Не оглянувшись даже сгоряча.
Был камень тверд, уступы
каменисты,
Почти со всех сторон окружены,
Глядели вверх — и небо было
чисто.
Как светлый лоб оставленной
жены.
Так я пишу. Пусть не точны слова,
И слог тяжел, и выраженья грубы!
О нас прошла всесветная молва,
Нам жажда зноем выпрямила губы.
Мир, как окно, для воздуха
распахнут,
Он нами пройден, пройден
до конца,
И хорошо, что руки наши пахнут
Угрюмой песней верного свинца.
И, как бы ни давили память годы,
Нас не забудут потому вовек,
Что, всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели слово «Человек»!
МАРК МАКСИМОВ
БАЛЛАДА О ЧАСАХ
Врага мы в полночь окружить
хотели.
Разведчик сверил время —
и в седло!
Следы подков запрыгали в метели,
и подхватило их, и понесло…
…Но без него вернулся конь
сначала,
а после — мы дошли до сосняка,
где из сугроба желтая торчала,
с ногтями почернелыми, рука.
Стояли сосны, словно часовые…
И слушали мы, губы закусив,
как весело — по-прежнему живые —
шли на руке у мертвого часы.
И взводный снял их.
Рукавом шершавым
Сердито льдинки стер с небритых
щек
и пальцем — влево от часов
и вправо —
разгладил на ладони ремешок.
— Так, значит, в полночь, хлопцы!
Время сверьте!..
И мы впервые поняли в тот час:
как просто начинается бессмертье,
когда шагает время через нас!
МАТЬ
Жен вспоминали
на привале,
друзей — в бою.
И только мать
не то и вправду забывали,
не то стеснялись вспоминать.
Но было.
Что пред смертью самой,
видавший не один поход,
седой рубака крикнет:
— Мама!..
…И под копыта упадет.
МИХАИЛ МАТУСОВСКИЙ
НАРОД-ПОБЕДИТЕЛЬ
Возвращались солдаты с войны,
По железным дорогам страны
День и ночь поезда их везли.
Гимнастерки их были в пыли
И от пота еще солоны
В эти дни бесконечной весны.
Возвращались солдаты с войны!
И прошли по Москве, точно сны,—
Были жарки они и хмельны,
Были парки цветами полны.
В зоопарке трубили слоны.—
Возвращались солдаты с войны!
