Наблюдая словно в замедленной съемке плывущие в воде капли крови, я пыталась прислушаться собственной силе. Пугающей, инородной, нисколечки не похожей на мою привычную тонкую послушную вязь, которую я часто представляла ленточками. И из которой максимум что можно свить, это сетку или скрутить хрупкие щупы.
Сейчас, глухо ворочаясь, внутри меня укладывалось и медленно усыхало… море. Причем оно снова возвращалось к первому уровню, вымотанному и ослабленному. Вал убыл, оставляя привычные крохи.
Я притушено чуяла эмоции четверки. Теперь их желания скорее царапали мою психику, а не подавляли.
Это тоже особенность кузнечиков. Между вспышками сумасшествия, «прыгающие» менталы показывали банальный первый уровень и обычным измерительными методами никак не ловились.
— И меня помой, милая. Всего, ох, какие нежные р-ручки…
Троица отдыхающих после дежурства копперов продолжала забавляться с девушкой. До меня доносились вздохи, постанывания и прочие нескромные звуки расслабляющихся полицейских.
Было странно это слушать без щитов, но ни поднять их, защищая разум, ни подняться самой на ноги я не могла. Слабая. Опустошенная.
— Я пер-р-рвый буду. Яйца болят, аж выкручивает. Мар-риса-а-а, да-а.
Приходилось выслушивать как оборотни совмещают приятное с полезным. Единственное, на что я была способна — прижаться плечом к стене и, нагнув голову, глубоко дышать, пытаясь восстановиться.
— Приветствую! Вижу, Третий отряд на отдыхе? А почему не в последней кабинке?
Знакомый раскатистый голос перекрыл довольные порыкивания оборотней. Я дернулась, но так и не смогла подняться, вода лилась сверху, дрожали ноги, только подчеркивая беззащитность.
*все стихи и песни в книгах автора созданы им же под героев и сюжеты.
Глава 11. О голенькой девушке, тигре в полотенце и непристойном объятии
— Диего, здоровья, брат!
— О, Диего, давай к нам!
— Да сил терпеть не было, упахались в умат.
Разноголосица ответов. Я поняла, что не видела сообщений Фаворры в чате отряда. Рано успокоилась, что все наши пошли спать, забыв о других группах и самом командире.
— Ладно, парни, не буду мешать, пойду в душ.
Не присоединился. Мариса, видно, не так привлекательна, как моя соседка Мирабелла или случайные девчонки из университета. Его решение радовало, я не хотела сидеть, скрючившись на полу и слушать грубые звуки удовольствия от парня, с которым, пусть случайно, но искренне целовалась. И в то же время отказ пугал, так как он пошел дальше по проходу.
Мягкая, едва слышная поступь. Даже сквозь льющуюся воду я слышала шелест снимаемой одежды. Снова шаги. Он решил пройти в самую дальнюю кабинку, где сейчас сидела я.
И ничего нельзя сделать. Только поднять голову. Кровь носом уже не шла. Посмотрю ему в глаза. Если мне грозит опасность от собственного командира, я хочу видеть это сразу. Встретить открыто.
Он появился из-за загородки и застыл, увидев меня.
Брызги воды долетали до обнаженного, идеально сложенного оборотня. Отдельные капли сливались вместе и неуверенными струйками, поблескивая в неровном свете, стекали по сильному, словно из металла, крепкому телу.
Ровным, нечитаемым взглядом он смерил мою сжавшуюся у стены фигурку, изучил мокрое от слез и воды поднятое к нему лицо.
И шагнул в кабинку.
Диего Тайрен Квенто дель Фаворра
Из шести опытных менталистов на весь участок в строю остались лишь двое. Причем мне «особенно повезло». Вместо надежного спеца на временную замену прислали недавнюю выпускницу.
Мисс Нитароку мне вручили под хмыканье и недовольство остальных командиров, посчитавших происходящее, феи знают, какой несправедливостью. «Всего третий месяц как прибыл в Сектор, а начальство уже выделяет» — читалось в переглядываниях и поджатии губ.
Но я единственный держал в руках ниточку следов по делу о нападениях на менталистов. Так что все заткнулись и ждали новостей.
Планы на ближайший час были просты — быстрее искупаться, потом завалиться в кровать и еще раз перед сном спокойно обдумать происходящее. Слишком многое было поставлено на карту. И, увы, результат зависел, в том числе, — от работы неумелой и наивной человеческой девчонки, которой так нравилось водить меня за нос.
Но побыть одному не получилось. Парни из Третьего Отряда успели приволочь какую-то глупышку-официанточку из столовой. Я смутно помнил ее по коротким кучерявым волосам и гостеприимно-заманчивому декольте. Сейчас картина природных щедрот и вовсе демонстрировалась без прикрытий.
Она стояла, упираясь руками в стену, полные белые груди ритмично покачивались, а сзади пристроился Герман, глава отряда, обладающий отвратительным характером и почти неконтролируемым зверем-кабаном.
Типчик не самый приятный, мы успели уже пару раз сцепиться, хотя и не по-крупному. Парень ухитрился собрать воедино и воплотить в живом варианте все яркие плюсы и минусы оборотней. По-звериному вспыльчивый, уважающий силу и не прощающий слабости. На захватах он предпочитал не-человеческую форму и, по слухам, некоторое время после дежурств нуждался в сбросе энергии. Похоже, он и был заводилой нынешнего командообразования. Что ж. Бывает.
Отметив частичную трансформацию по жесткой шерсти на его плечах, я отвернулся.
Ни официантка, ни тем более групповое расслабление меня не интересовали, а любопытство приняли бы за просьбу присоединиться.
— Ладно, парни, не буду мешать, пойду в душ.
И двинул вперед, раздеваясь на ходу. Подальше от коллег.
Штаны на крючок, обувь к стене. В корпусах убирались люди, а не домовые гоблины, как я привык, но и без магии все блестело, надо при встрече поблагодарить хозяйственного Зарембу, державшего обслугу в ежовых рукавицах.
День прошел… сложно. Мышцы ныли, я давно уже не выпускал зверя, держать его на поводу становилось все труднее, а довольное рычание, доносившееся сзади, не делало мою задачу проще. Хотелось обернуться, пробежаться с часик на максималке, а потом нырнуть с разбегу в реку, расплющивая подвернувшуюся рыбу и расшвыривая русалок. Или наоборот.
Вместо этого я сполоснусь под душем, изображающим дохлый дождь, и залягу на койку, на которой едва помещается человеческое тело. Достаточно пару раз перевернуться и бахаешься на доски пола.
В последнем душе кто-то забыл выключить воду, хотя нет, на крючке висела чья-то одежда. Женская.
Обернув бедра полотенцем, я заглянул в душевую нишу и обнаружил внизу сжавшееся в комок, скрученное в узел женское тело.
Девушка вздрогнула, подняла голову. Белое аккуратным сердечком личико, с тонкими красными потеками по губам. Темные зрачки почти полностью перекрыли радужку, мокрые волосы свисают неровными прядями.
Белая слепящая ярость разорвалась за грудиной, заливая внутренности огнем. Что с ней произошло? Сколько она здесь просидела? Мы расстались не больше пары часов назад. Если какие-то идиоты ее напугали или обидели, значит, следы еще свежие, и даже если она не знает виновников, я их найду.
Я лично выверну их потроха наизнанку! Сказал же командирам ее не трогать, но все равно ухитрились запугать девчонку. Как же меня сейчас бесит мой ущербный нюх, был бы он нормальный, я уже шел бы по следу…
— Маленькая, — прохрипел я, шагнув ближе. Мышцы болели, пытаясь рвануться звериной ипостасью, растянуть захрустевшие наизготовку кости. Но в этом крошечном углу мой оборот просто размазал бы Еву.
Переполненные влагой глаза дрогнули. Кажется, я ее пугаю, пришлось скручивать гнев, вбивать его в зверя, воющего от желания выпрыгнуть. Я умел обуздывать эмоции, как и своего тигра, открываясь второй частью натуры, оставляя в душе только поле холодного пустого спокойствия.
— Все закончилось. Я рядом, — медленно протягиваю руку, и она цепляется как младенец, охватывая ладонью мой указательный палец. Доверчиво. Мягко. Совсем не боец, я чувствую только нежную, почти шелковую кожу. — Кто тебя обидел?
