Но он этого не сделал.
Наоборот, он принял из ее рук цепочку бережно, даже с почтением. И в этот самый миг воздух вокруг них задрожал. У Серильды заложило уши, стало трудно дышать.
Магия.
Это продолжалось с минуту, а потом прошло.
Серильда сделала глубокий вдох, и ей показалось, что она вздохнула полной грудью в первый раз за всю ночь. Юноша надел цепочку на шею и решительно вздернул подбородок.
– Ну-ка отойди.
Пораженная его резкостью, Серильда вскинула голову.
– Что, прошу прощения?
– Ты мешаешь, – сказал он, указывая на прялку. – Мне нужно место для работы.
– Неужели нельзя попросить вежливо?
Он посмотрел на нее с такой откровенной досадой, что Серильде даже стало интересно, кто из них двоих раздражен больше.
– Я же тебе помогаю.
– И я заплатила тебе за эту честь, – ответила Серильда, кивнув на медальон. – Не думаю, что капля вежливости все испортит.
Он открыл было рот, но заколебался, сдвинув брови.
– Хочешь, чтобы я вернул финтифлюшку и бросил тебя здесь на произвол судьбы?
– Конечно, нет. Но ты до сих пор не сказал, как именно собираешься помочь.
Юноша вздохнул, шумно и очень выразительно.
– Воля твоя. В конце концов, к чему все это, если кое-кому трудно посторониться?
Он шагнул к ней, и продолжал наступать, словно собирался сбить ее с ног, как запряженный в тележку упрямый мул. Скрипнув зубами, Серильда постаралась врасти в пол.
Она не двинулась с места.
Он не остановился. И налетел на нее – подбородком ударил в лоб, а грудью толкнул и отбросил в сторону с такой силой, что она отлетела и с изумленным «Ах!» упала на солому.
– Что ты творишь?! – вскрикнула она, борясь с желанием потереть больное место пониже спины – солома почти не смягчила падение.
Морщась от боли, она уставилась на него, рассерженная и сбитая с толку. Если он решил, что она позволит себя запугать… Но что-то в выражении его лица заставило ее остановиться. Юноша смотрел на нее как-то странно – не так, как раньше. Он даже рот открыл. В глазах плескалось недоумение, а одной рукой он потирал плечо в том месте, которым стукнулся о стену, отлетев после их столкновения.
– Ну? – воинственно выкрикнула Серильда, поднимаясь на ноги и отряхивая юбку от прилипшей соломы. – Зачем ты это сделал?
Подбоченившись, она ждала ответа.
В следующее мгновение он снова подошел к ней, но уже совсем не так уверенно. На лице его было не раскаяние, как следовало бы, а любопытство. Почему-то из-за того, как он ее разглядывал, гнев Серильды утих. Ей захотелось попятиться, хотя было совершенно некуда. И вообще, раз до сих пор не отступила, теперь и подавно не станет. И она гордо подняла голову, вложив в это движение весь запас своего упрямства.
Но извинений не последовало. Оказавшись от нее на расстоянии шага, юноша протянул к ней руки. Его пальцы, бледные и шершавые от мозолей, дрожали.
Серильда следила, как его руки приближаются к ней, к ее плечам. Осторожно, дюйм за дюймом.
– Что ты делаешь?
Вместо ответа он тихонько, одними пальцами дотронулся до ее плеч. Поначалу прикосновение было очень нежным, едва заметным, потом, будто решившись, он позволил своим ладоням опуститься, осторожно прижимаясь к тонким рукавам ее платья. В этом не было ничего страшного, но сердце Серильды забилось быстрее.
Нет – это был не страх.
Нервы.
Юноша резко выдохнул, заставив ее снова взглянуть ему в лицо.
О, злые боги, как он смотрел на нее. На Серильду никогда и никто раньше так не смотрел. Она не знала, как реагировать. Волнение. Пыл. Изумление.
Сейчас он ее поцелует.
Подождите-ка.
Как это?
Никто раньше не хотел ее поцеловать. Может, и было разок с Томасом Линдбеком, но… продолжалось это недолго и закончилось крахом.
Она невезучая. Странная. Про́клятая.
И… и вообще. Она не хочет, чтобы он ее целовал. Она его не знает. И он ей определенно не нравится.
Она даже не знает его имени.
Так почему она только что облизнула губы?
Это привлекло внимание юноши, он вдруг как будто очнулся – его глаза прояснились. Он отдернул руки и отступил так далеко, что еще чуть-чуть и врезался бы в стену.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Мне очень жаль, – сказал он хрипло.
Серильда не могла понять, за что он извиняется. Руки он заложил за спину, будто боялся, что, если за ними не следить, они сами потянутся к ней.
– Все в порядке, – выдохнула она.
– Ты действительно живая, – он сказал это так, как будто не был в этом до конца уверен.
– Ну… да. Мне казалось, это не секрет – учитывая, что Эрлкинг собирается убить меня на рассвете, и все такое.
– Нет. Да. То есть, я, конечно, знал это. Но… – он потер ладонями рубашку, словно проверяя собственную осязаемость. С силой тряхнул головой. – Видимо, я не совсем понял, что все это значит. Давно не встречал настоящих смертных. Не ожидал, что ты окажешься такой… такой…
Она ждала, не в силах угадать, какое слово он ищет. Пока, наконец, он сам не сказал:
– Такой теплой.
Брови Серильды взлетели еще выше, щеки запылали. Она постаралась не обращать на это внимания.
– Сколько же времени прошло с тех пор, как ты встречал кого-то, кто не был бы призраком?
Его рот скривился.
– Точно не скажу. Несколько веков, наверное.
Серильда изумленно переспросила:
– Веков?
Он выдержал ее взгляд и вздохнул.
– Вообще-то, нет. По правде говоря, я даже не уверен, что вообще когда-либо встречал живую девушку. – Он замолчал и с отсутствующим видом прочистил горло. – Я легко прохожу сквозь призраков, когда захочу. Вот и решил, что то же самое будет с… да с любым. Не то чтобы я часто такое проделывал… Это вроде как невежливо, верно? Проходить через кого-то насквозь. Я стараюсь вообще к ним не прикасаться. Дело не в том, что я… не люблю других призраков. Как ни странно, некоторые могут прекрасно составить компанию. Но… дотрагиваться до них… может быть…
– Неприятно? – подсказала Серильда, вздрогнув при воспоминании о холодной коже возницы.
Юноша усмехнулся:
– Да. Точно.
– Ты, похоже, не испытывал угрызений совести, когда решил пройти сквозь меня.
– Но ты же не отошла!
– Я бы отошла. Нужно было только сказать: «пожалуйста». Раз уж вежливость для тебя имеет такое значение, это могло стать хорошим началом.
Юноша пренебрежительно фыркнул, хотя было видно, как он взволнован. Вид у него был слегка ошарашенный.
– Отлично, отлично, – протянул он рассеянно. – Я запомню это на следующий раз, когда буду спасать твою жизнь. – Он взглянул на свечу в углу. – Пора начинать. Времени у нас мало.
И он снова встретился с Серильдой глазами. Она не отвела взгляд, чем еще больше сбила его с толку. Помолчав, он кивнул, как будто принял какое-то решение.
– Ну, хорошо, тогда так, – он снова протянул руку, решительно и твердо схватил Серильду за запястье и оттащил ее в сторону на пару шагов. Пискнув, она едва не потеряла равновесие, но тут он ее отпустил.
– Что ты…
– Я уже объяснил, – перебил он. – Ты стояла у меня на пути. Пожалуйста и спасибо.
– Эти слова работают не так!
Он пожал плечами, но Серильда заметила, как он, уставившись на прялку, сжал кулаки. Если бы она рассказывала об этом историю, обязательно упомянула бы, что в этом почти незаметном жесте был глубокий смысл. Он словно пытался продлить ощущение, сохранить память о прикосновении к ее плечам.
Напомнив себе, что это не одна из ее сказок, Серильда тряхнула головой. Как бы невероятно это ни звучало, она действительно оказалась в ловушке, в темнице Ольхового Короля и получила невыполнимое задание. И прямо сейчас этот юноша придвигает к себе табурет и усаживается за прялку.
Не веря своим глазам, Серильда смотрела то на него, то на прялку, то на груду соломы у своих ног.
– Ты же это не всерьез?..
– А как же, по-твоему, я собрался тебе помочь? – он подхватил горсть соломы, лежащей у его ног. – Я ведь уже объяснил, что не сумею помочь тебе сбежать. Так что остается нам с тобой… – он испустил тяжелый вздох, полный ужаса, – …превратить эту солому в золото.
